Видение суда - Джордж Байрон

XXVIII

И по небу разлился, полыхая,Прекрасный и могучий райский свет,Как знамя славы, радостно сверкаяВеличьем торжествующих побед.(Сравненьями я тему обедняю,Зане сему земных подобий нет:Не всем дано провидеть столь пространно,Как Саути Боб иль Сауткот[26] Иоанна!)

XXIX

То был архангел Михаил; из насЛюбой легко признает Михаила:Воспеты и описаны не разКнязь ангелов и вождь нечистой силы,В церквах — для наших слабых смертных глаз —Бесплотные светлы и многокрылы,Но какова их подлинная суть,Пускай другой решает кто-нибудь.

XXX

В сиянье славы, славою творимой,Стоял архангел, благостью храним,И юные склонились херувимыИ дряхлые святые перед ним.(О старости я говорю лишь мнимойИ юность не приписываю им:С Петром в сравненье, говоря точнее,Они не то что младше, а нежнее!)

XXXI

Так иерарха всех небесных силВстречали все святые, величая,Затем что он из первых первый былНаместник Бога для земли и рая,Но даже тени чванства не таилВ душе своей небесной, твердо зная,Что, как его ни чтим и ни поем, —Он остается вице-королем!

XXXII

Он и угрюмый молчаливый ДухВзглянули друг на друга — и узнали…Непримиримый враг, минувший друг?О чем они бесплотно вспоминали?Но в лицах их мелькнули тени вдругБессмертной, гордой, выспренней печалиО том, что им навеки сужденаВ пространстве сфер упорная война.

XXXIII

Но здесь была нейтральная граница —Из Иова к тому ж известно нам,[27]Что трижды в год и Дьявол не боитсяЯвляться светлым ангельским чинам.Тогда уж не приходится скупитьсяНа вежливость обеим сторонам:Я б вам привел любезный их диалог,Да времени, признаться, слишком мало.

XXXIV

И дело, разумеется не в том,Чтоб доказать в цитатах из Писанья,Что Иов — аллегория. Притом,Быть может, это просто описаньеВесьма реальных фактов. Мы беремЛишь самые прямые указанья:Они ясны и — верьте или нет —Не менее ясны, чем прочий бред!

XXXV

Итак — на почве, в сущности, нейтральнойОни сошлись, где роковой порог,Там смерть отбор проводит инфернальныйБесплотных конвоируя в острог.Они не лобызались, натурально,Но каждый был любезен сколько мог:В изысканной учтивости, казалось,С Их Светлостью Их Мрачность состязалась.

XXXVI

Архангел, поклонившись, изогнулся,Но не жеманно, как дешевый фат:Своей груди изящно он коснулся,Где сердце смертных бьется, говорят.Но Сатана лишь гордо улыбнулся:Он был со старым другом суховат,Как нищий гранд прославленного родаС богатым выскочкой простой породы.

XXXVII

Он, поклонившись дьявольски-надменно,Сказал, спокойно выступив вперед,Что Судия небесный несомненноГеорга в преисподнюю пошлет:Немало там правителей почтенных,От коих меньше пострадал народ.Мостящих ад, как видно из преданий,Обломками «прекрасных начинаний».[28]

XXXVIII

«Чего ты хочешь, — начал Михаил, —От этого несчастного созданья?Какие он деянья совершил,И совершал ли в жизни он деянья?Насколько плохо правил он и жил,Открыто изложи всему собранью:Докажешь обвиненья — грешник твой,А если нет — его не беспокой!»

XXXIX

«Да, Михаил! — ответил Дьявол. — Да!У врат того, кому ты служишь верно,Я заявляю, что пришел сюдаЗа подданным: он чтил меня всемерно,Пока носил корону. Не беда,Что он не знал вина и прочей скверны,Но с той минуты, как воссел на трон,Мне одному в угоду правил он!

XL

Взгляни на нашу землю — хоть верней,Мою! Увы, давно не торжествуюНад бедною планетой: все на нейВлачат убого жизнь свою пустую.Сказать по правде — кроме королейЕдва ли кто такую кару злуюНесет за дело! И властитель твойНапрасно блещет славой огневой!

XLI

Мне данники земные короли.Попытки переделать их бесплодны:Высокие властители землиНастолько мне усердны и угодны,Что мы давно к решению пришлиИм предоставить действовать свободно!Их небеса к добру не преклонятИ к худшему не переменит ад!

XLII

Взгляни на нашу землю, повторяю:Когда сей червь бессильный и слепойВступил на трон, правленье начиная,И он и мир имели вид иной:Его своим владыкой величая,В покое мирном радости земнойХранили острова его по правуРодной уклад и добрых предков нравы.

XLIII

Взгляни, какой, покинув жизнь и власть,Оставил он страну свою? СначалаОн подданных любимцу отдал в пасть,[29]Потом его стяжанье обуяло,Порок убогих, эта злая страсть,Презренных душ сгубившая немало.В Америке свободу он душилИ с Францией не лучше поступил!

XLIV

Он, правда, был орудием в руках,Но, согласись, хороший мастер вправеЕго швырнуть в огонь; во всех веках,С тех пор, как смертными монархи правят,В кровавых списках грязи и греха,Что всю породу цезарей бесславят,Другое мне правленье назови,Столь глубоко погрязшее в крови!

XLV

Ведь даже слов „свободный“ и „свобода“Слепой король Георг не выносил:Из памяти народов и народаИскоренял он их по мере сил.Он правил долго, и за эти годыВсему и вся он горе причинил.Лишь тем он от собратий отличался,Нто пьянством и развратом не прельщался.

XLVI

Был верным мужем, неплохим отцом —На троне, правда, хорошо и это, —Поститься за Лукулловым столомТрудней, чем за столом анахорета! —Но подданным его что пользы в том?Их стоны оставались без ответа!Один лишь гнет, жестокий, страшный гнет,Испытывал измученный народ.

XLVII

Его стряхнул недавно Новый Свет,[30]Но Старый стонет под ярмом жестокимЕму подобных: где на тронах нетПреемников, в ком все его порокиВоскрешены? Лукавый дармоедИ деспоты, забывшие урокиИстории; — никто беды не ждет,Но пусть они трепещут: час придет!

XLVIII

Простые духом бережно хранилиЗавет наивный праотцев своих:Молились богу, но и вас любили,Тебя, архангел, и тебя, старик.Ужели все вы сердцем так остыли,Что вас не ужасали стоны их,Когда обрушил гнев несправедливыйНа христиан король благочестивый?[31]

XLIX

Он, правда, дал им право бога чтить,Но отказал в законе и защите,Лишая их того, чего лишитьНеверного и то не захотите…»Тут Петр вскочил: «Нет! Этому не быть! —Вскричал он. — Прочь виновного ведите!Скорей пускай я буду проклят сам,Нем в божий рай пробраться Гвельфу[32] дам!

L

За Цербера скорее стану я,Хоть труд его не синекура тоже,Чем допущу в надзвездные краяХанжу и нечестивца с мерзкой рожей!..»«Святой! — заметил Дьявол. — Страсть твояИ правый гнев твой мне всего дороже!А что до смены Цербера — изволь!И наш годится на такую роль!»

LI

Тут Михаил вмешался: «Погодите!Вы, Дьявол, да и вы, мой друг Святой!Вы, добрый Петр, напрасно так шумите,Вы, Сатана, порыв его простойИз снисхожденья к пылкости простите!И праведник забудется поройВ разгаре споров. Попрошу собраньеПрослушать очевидцев показанья!»

LII