Жатва восточного ветра - Глен Кук

Но мальчишка был упрям. Стиснув зубы, он продолжал путь. И спустя некоторое время на освещенной луной вершине ближайшей горы он увидел какой-то силуэт.

Чем больше он вглядывался в силуэт, тем больше тот напоминал ему гигантский монумент, вырубленный из самой горы. Чудовищных размеров изваяние представляло собой существо, похожее на сфинкса. Взор монстра был обращен на восток.

Под его ногой вдруг раздался треск. Мальчик нагнулся и увидел, что это треснула древесная ветка с несколькими сухими листками на ней. Ее, видимо, принесло ветром. Этриан не знал, что перед ним ветка акации – ему никогда не доводилось видеть этого дерева.

Однако сердце его забилось сильнее. Там, где растут деревья, обязательно должна быть вода. Он заковылял быстрее, двигаясь как человек, танцующий на раскаленных угольях.

Наступил рассвет. Этриан больше спотыкался и падал, чем шел вперед. Его ладони и колени кровоточили. Огромный каменный монстр нависал над ним всего в какой-то сотне ярдах вверх по склону.

Чудовище было гораздо больше, чем казалось издали. В высоту оно достигало не менее шестидесяти футов, а длину тела Этриан определить не смог. Зверь лежал на плоской, вырубленной вокруг него площадке. Монумент был неимоверно древним, и время оставило на нем заметные следы. Некогда четко вырубленные в камне детали морды стали почти неразличимы.

Мальчик не испытывал особого желания вглядываться в фантастическое каменное чудище, все его внимание было обращено на несколько чахлых деревьев, произрастающих вокруг гигантских лап сфинкса.

Солнце опаляло его обнаженную спину, причиняя новую, нещадную боль. Невзирая на все более частые падения, он все же продолжал путь. На ровную, окружающую монумент площадку он уже не вышел, а едва-едва выполз.

Вода! Между лап чудовища располагалось небольшое мелкое озерцо… Этриан поднялся на ноги и из последних сил проковылял последние шаги. Затем он упал лицом в воду, он стал жадно втягивать в себя вонючую илистую жижу. Мальчик все пил и пил до тех пор, пока у него не заболел живот.

Через пару минут у него началась рвота.

Выждав некоторое время, он снова напился – на сей раз более осторожно. Затем, шлепая по воде, он добрался то тенистого места. Решив, что солнце туда не заглянет весь день, он рухнул на землю и тут же уснул.

Ему снились странные и очень четкие сны.

Его снова посетила женщина в белом. Прежде всего она осмотрела его раны. Там, где касались её пальцы, боль мгновенно проходила. Он посмотрел на себя и увидел, что полностью исцелился. Мальчик попытался руками прикрыть свою наготу. Женщина мягко улыбнулась, отошла и, став между лапами чудовищного зверя, взглянула на встающую из-за моря луну. На фоне светлого диска, в верхней точке похожего на спину дракона острове, хорошо был заметен силуэт крепости.

Этриан подошел к женщине. Он посмотрел на пустыню и увидел её такой, какой она могла бы быть: покрытой пышной растительностью, процветающей, населенной трудолюбивыми, счастливыми людьми. Но на острове пылали пожары, а море кишело кораблями. Судов было так много, что за их парусами не было видно волн. На суше там и сям виднелись столбы дыма, а в небе кружили драконы. На спинах громовых ящеров сидели какие-то бестелесные тени, и с небес на землю устремлялись смертоносные огненные стрелы. Армии Навами сражались, терпели поражение и отступали лишь для того, чтобы сформировать новые отряды. Женщина в белом обращалась к ужасным колдовским заклинаниям, но даже и их могущества недоставало.

Но вот каменный зверь разверз уста и произнес Слово. Слово это прогремело громом самой Судьбы. С небес на землю посыпались призраки с лицами-черепами. Драконы взвыли и заткнули уши когтистыми лапами. Враги, бросая оружие, побежали к своим кораблям.

Но ушли они ненадолго. Столь же чудовищная Сила возникла на острове. Этриан не только ощутил её, но и понял, как её зовут. Нахаман Одита. Эта женщина таила в себе огромное зло и владела могущественной магической Силой.

Нахаман собрала свои армии и нанесла ответный удар. Ее воины шагали по земле и спускались с облаков. Ни колдовство женщины в белом, ни Слово каменного зверя не могли сдержать бесконечные волны атакующих. С каждым новым ударом они все больше и больше приближались к заветной горе с каменным изваянием.

Этриан вскоре понял, что стал свидетелем борьбы, продолжавшейся не одно поколение и спрессованной в одну ночь. Перед ним проходили наиболее яркие эпизоды многовековой войны.

Орды Одиты наконец достигли горы. Они уничтожили все, что могли уничтожить, и запечатали пасть зверя.

Нахаман сошла на берег. С помощью череполиких духов она превратила цветущий край в выжженную пустыню. Женщине в белом и каменному монстру не оставалось ничего, кроме как взирать на производимые разрушения. Власть зверя и жизнь Навами таились в пасти каменного идола. В итоге все владения Навами свелись к жалкому клочку земли между огромными каменными лапами.

Нахаман с остатками войска уплыла на остров, а оттуда ещё дальше за море. С тех пор она больше не омрачала своим появлением берегов Навами.

Этриан был поражен. Все это насилие и кровь лишь для того, чтобы погрузиться на корабль и уплыть? Что это должно значить?

Женщина в белом заметно постарела. Этриан всем своим существом чувствовал её отчаяние. Она прожила бесконечно долгую жизнь, столь же долго каменный зверь сохранял ей молодость и красоту. Теперь, усохнув, она превратилась в старуху. Старая карга молила о приходе смерти, но монстр не позволял ей умереть. Ее руки стали походить на старые сухие ветви. Но затем тело её исчезло, и женщина стала беспокойным, страдающим призраком, бродящим по склонам волшебной горы.

Свет раннего утра разбудил Этриана. Оказывается, он проспал целые сутки. Мальчик уловил аромат пресной воды и побрел к озерцу.

Лишь утолив жажду, он заметил, что боль в руках исчезла. Раны ещё сохранились, но и они затягивались самым чудесным образом.

Этриан поднялся на ноги и изучил свое тело. Ступни тоже заживали. Колени выглядели значительно лучше. Следы солнечных ожогов полностью исчезли.

Неожиданно почувствовав испуг, он оглянулся.

Около того места, где он спал, стояла пара сандалий, рядом с ними лежала аккуратно свернутая тога, а подле неё был расстелен крупный, зеленый лист с горкой тминных бисквитов на нем.

В нем боролись два чувства: голод и страх. Голод победил. Этриан схватил бисквиты и, подбежав к озерцу, принялся их жадно поглощать, тут же запивая водой. Покончив с едой, мальчик оделся. Сандалии и тога пришлись ему как раз впору.

После этого он приступил к исследованиям. Несмотря на все усилия, Этриан не смог обнаружить никаких признаков присутствия иных живых существ, кроме самого себя. Он взглянул на каменного монстра и не поверил своим глазам. Ему показалось, что на губах изваяния появилось подобие слабой улыбки.

Этриан вскарабкался на сфинкса и оглядел округу с верхней точки чудовищной головы.

Вокруг, насколько хватал глаз, простиралась безжизненная пустыня. Красноватая равнина, казалось, была покрыта ржавчиной. Кое-где торчали голые, серые утесы.

Этриан понял, что ему никогда не удастся покинуть этот край. Ни один смертный не может надеяться преодолеть раскаленную пустыню, избежав при этом вечных объятий Темной Дамы.

Получается, что старик оказал ему не такую уж большую услугу.

Этриан попробовал позвать женщину в белом, обратился к каменному монстру и даже воззвал к Нахаман Одите. Ответом на его крики было лишь приглушенное эхо.

В этом эхо звучало отражение какой-то бесконечно древней радости.

Он вернулся к озерцу.

– Избавитель!

Это был голос из его снов. Женщина в белом стояла рядом с ним, но произнесенные шепотом слова, которые слышал Этриан, доносились откуда-то сверху.

– Что?

– Избавитель. Приход которого был предсказан. Тот, кто согласно моему пророчеству должен появиться в час нашего отчаяния. Тот, кто избавит нас от проклятия Навами и вернет нам дни нашей славы.

Этриан ничего не понимал.

– Бесконечно долго мы томились в ожидании твоего появления, и могущество наше безвозвратно уменьшалось, превратившись в конце концов лишь в жалкую тень той Силы, которой мы владели раньше. Избавь нас от наших оков, и мы исполним любое твое желание. Разбей наши цепи – и ты станешь Властелином мира, таким, какими были наши верные слуги до того, как Нахаман подняла мятеж и бросила на нас свои черные орды.

Этриан вовсе не ощущал себя чьим-то спасителем. Он чувствовал себя растерянным, испуганным мальчиком, каким, собственно, и являлся. Судьба случайно свела его с чем-то огромным, далеко выходящим за рамки его понимания. Он мечтал лишь о том, чтобы выжить, вернуться домой и отомстить своим врагам. Именно в таком порядке.

– Ты исполнен страха и ненависти, Избавитель. Мы их прекрасно видим. Мы прочитываем их с той же легкостью, с которой писец прочитывает листы книги. Освободи нас – молим мы. Затем, вместе с тобой, мы втопчем твоих врагов в пыль. Яви, – сказала вдруг она, – яви Избавителю все скованное цепями могущество Навами, которое он сможет со временем использовать, как оружие своего мщения.