Виктория - Эдуард Мезозойский

Сорок минут. Еще чуть-чуть, и ее взгляд разрежет стены. Коленки крепко сдвинуты, серебристая авторучка вертится все быстрее в тонких пальцах, дыхание громкое и учащенное. Жаль. Красивая, красивая девушка.

Тебе предстоит суровое испытание. Те, кто это придумал, пошли до конца. Хитро и жестоко: нож. Не пистолет. Не автомат. Не топор. Нож. Вот он, в кармане. Ладонь удобно обхватывает длинную тяжелую рукоять, большой палец автоматически ложится на жесткую кнопку. Одно усилие — и, сверкнув, появится лезвие. Нож. Каково это — убить ножом? Зарезать? Алый порез на загорелой коже, еще один, пронзительные крики, липкая кровь. Ты не профессионал. Когда она умрет — с пятого удара, с двадцатого? Сколько это продлится — сплетение тел, отчаянные мольбы, просьбы, униженные обещания отдать, сделать все, что ни потребуешь; руки, судорожно закрывающие лицо — и полосы, тонкие, зигзагообразные, красные полосы на шее, на щеках, на лбу; и темные пятна, медленно проступающие сквозь одежду.

Тридцать пять минут. Да, мне не показалось: лампочка тускнеет. И как будто становится труднее дышать. В чем причина? Два человека за столь короткое время не могли использовать весь кислород, пусть даже в таком маленьком и непроветриваемом помещении. Тогда что? — Начало конца? Кто бы там ни был, за стенкой, он шутить не любит. Тридцать три минуты.

Нет. Не могу. Философствуй — не философствуй, человеком все равно останешься, в бездушную машину не превратишься. Эмоции не поддаются математическому анализу. Я не сделаю этого просто потому, что не сделаю. Такое даже представить невозможно.

Хотя, почему? Представить-то как раз не составляет особого труда. Девушка будет…

«Виктор, послушай меня. Я должна…» Замолчала. Ни одной фразы не договаривает до конца. Странная. Странно и дико все это: монолог в никуда, поиск пустых глазниц, заискивающий тон. Знает. Разумеется, знает. И боится. Она будет кричать и сопротивляться. Она заведет тебя. Сучка заведет тебя, разве не так? Прекрати заниматься самообманом. В душе ты — садист. Подумай об этом. Подумай об этом хорошенько. Загляни в темные, пыльные, завешанные паутиной закоулки сознания. Ты всегда знал о существовании грязного мозгового подвала; время от времени оттуда доносились странные запахи и приглушенные крики, что-то могучее и бесформенное пыталось выломать дверь, запоры трещали и прыгали, но не поддавались. Твоя воля удерживала их. Она была вынуждена удерживать их, ибо ты прекрасно понимал: открыть эту зеленую дверь — значит выпустить джинна из бутылки, значит сойти с ума.

Двадцать восемь.

Сейчас же ничего иного не остается, выбора нет. Альтернатива сумасшествию — смерть. Ха! 0пять ненужная загрузка, максимализм поэтического сознания. Любовь и смерть, могу ли я? хочу ли я? — а! магнолия!

К чему комплексы? От единственной сигареты не становятся заядлыми курильщиками, один раз уколоться еще не значит сесть на иглу. В жизни нужно испытать все. Жизнь, она один раз дается. Великолепная философия «почему бы и нет?»

Будь панком, будь скинхэдом, будь садистом, наполняемость твоего «я» не изменится ни на йоту. Смысла в жизни нет, смысл есть в удовольствиях. Кто не курит и не пьет, тот здоровеньким помрет. Много на свете удовольствий, но самое высшее наслаждение — преступить. Преступить закон. Плюнуть на моральные устои. Послать к чертям нравственность. Выпустить из подвала сознания запертое веками цивилизации подлинное «я» — и дать ему волю. Изнасиловать самое себя.

Тупой ублюдок. Подобная возможность представляется лишь раз в жизни или вообще не представляется никогда. Делать все, что ни пожелаешь, очистить свой мозг от шлаков морали. Абсолютная свобода. Абсолютная безнаказанность.

Двадцать четыре. Двадцать четыре. Душно, товарищи, душно. Эх, упущенное время! Полтора часа упущенного времени. Фактически все уже решено. Нет смысла сидеть без дела. Волосы, мокрые от пота. Есть смысл получать удовольствие. Коленки боязливо сжаты. Мы — панки. С Джойсом не имеем ничего общего. Не надо прятаться за словами. У каждой вещи есть имя. Звездные глаза подернулись голубой дымкой. И есть имя, которое я повторяю. Становится темнее.

Зверь, выползай! Ты долго мечтал. Тебе было плохо. Ты едва не умер от вечного холода, холода, холода подземелья. Появись, зверь! Аленький цветочек напротив предназначен тебе в жертву. Дышать становится просто невозможно. Называй вещи своими именами. Придумай названия тем вещам, у которых нет названий. Машина не умеет изворачиваться и лгать.

Ты хочешь ее. Ты можешь ее получить. Ты можешь сделать с ней все, абсолютно все, что придет тебе в голову. Ударь ее, ударь сильно, чтобы она упала на пол. Намотай мягкие волосы на руку и дерни изо всех сил, заставь подняться на колени. Она будет кричать. Она будет ползать на коленях и униженно молить тебя не причинять ей боли. Она будет искать твои руки и гладить их, и целовать, прижимать их к себе и обещать сделать все, что ни пожелаешь — сделать добровольно. Она даже попытается ласкать тебя.

Оттолкни. Ударь кулаком в лицо. Сорви одежду, сорви все до последней нитки, получи удовольствие, рассматривая прекрасное девственное тело. У тебя есть нож. Нарисуй быстрыми багровыми линиями картину на обнаженном животе. Изнасилуй. Изнасилуй ее сладко и жестоко, сделай так, чтобы она кричала, стонала, хрипела одновременно от боли и от наслаждения. От наслаждения болью. В наивысший момент последней судороги выдави к дьяволу проклятые звездные глаза!

И это будет только началом.

И это будет только началом.

Душно, Боже, как душно! Семь минут. Неужели всего семь минут? Где остальные? Куда испарились остальные? Ощущения рыбы, вытащенной из воды. Лампочка почти погасла. Или это темнеет в глазах? Зато яркие круги, круги, круги по воде. Юлии плохо. Она умирает снова и снова. Расширенные зрачки. Ужас отражается. Она отбросила в сторону. Резко. ЧТО? Отбросила в сторону ручку.

Знаешь, смешно. Только смеяться нет сил. Едва ли это можно назвать канцелярским товаром. Хотя — да, АВТОручка. Некогда секретное оружие КГБ. Авторучка с одним патроном в стволе.

Милая Юлия! Благородная, родная, любимая! Я просто обязан избавить тебя. Тебя от страданий. Тебя. Три. Встать трудно, очень и очень. Шаг. И еще один. Кровавые слезы на щеках, линии огня. Красные полосы сюрреалистической конфигурации, лохмотья вместо одежды, — странно. Но звезды не погасли, светят звезды по-прежнему, мерцают из глубины веков. Шаг. Отражается ужас. Инстинктивное движение в сторону канцелярского предмета. Учащенное дыхание. Родная моя! Поздно, слишком поздно! Рыбка золотая! Шепот ветра и запах ветра. Стук дождя по свежевскопанной земле — там, вдали, за рекой и полем. Медная ночь слез. Юлия. Моя жизнь и моя смерть. Юлия! Возьми мои любовь…

Вот это да! В принципе, следовало ожидать чего-то подобного. Зеленые тона. Шторы, обои. Зеленая дверь. (КУДА?) Тумбочка красива квадратной красотой. Мягкая постель. Горизонтальное положение меня. Сон, ужасный сон. Человек, безусловно, способен проснуться усилием воли — если он пытается это сделать.

Я не пытался. Я поверил. Что за прелесть эти сны! Руки до сих пор красные. Слишком реально. Впрочем, забыли. Восемь часов утра. За окном — зима, за окном — темнота, холод и голод. Сплетение снежных линий на стекле просто бесит. Другое дело — тумбочка. Строгая тумбочка в точной палате.

Спокойствие — приятная штука. Чайник работает четко, быстро, без перебоев. Лишний пар выпускается.

Итак, что мы имеем? Прошлое: нервный срыв на почве жизненной трагедии. Моральное истощение, депрессия. Легкие головные боли. Если подумать, не так уж страшно — всего месяц полноценного отдыха в растительной комнате.

Настоящее: ровно восемь часов утра. Какое-то там января. День выписки. Моральная полнота, духовный подъем. Уверенность в собственных силах. Тянет на хи-хи.

И будущее, мое будущее: долгая эпопея удовольствий. Жизнь по панку. Я сбуду свои желания — главное, отмыть руки. Смыть с них боль. Последовательпость прямолинейно ясна. Принять вертикальное положение. Подойти к двери. Выглянуть в коридор. Крикнуть сестру. Послать за халатом. Ушла. Сегодня день выписки. Сегодня Виктория. Проблем не возникнет. Мои мысли белее снега, мой рассудок тверже камня. Не возникнет проблем — если отмыть руки. Чувствую, как кровь въедается в кожу. Медлить нельзя как я буду жить с красными руками с красными руками с красными? Въедается в кожу. Больно! Скорее и сильнее! Похоже я опоздал бесполезно сейчас придет длинный белый халат в очках перчатки? время ровно восемь утра не странно ли может в карманах держать их спрятанными как нож Юлия!!! Эх, если бы отмыть руки…