Ваше Сиятельство #5 - Эрли Моури

— Вон отсюда! — повторил я. — Не заставляй меня делать больно и тебе тоже!

Я убрал щит чуть раньше, чем Гера и Феб исчезли. Они вместе растворились во вспышках красного как кровь света. Артемида молча стояла с минуту, наверное, ожидая моих слов. Недожалась — медленно растаяла в полумраке, бросив на меня взгляд, полный сожаления и боли. То же самое что в ее глазах, было у меня на душе: сожаление и боль. Много сожаления и боли. За то, что случилось между нами, за то что она поддалась хитростям Геры. Я не мог поверить, что Небесная Охотница, обычно неторопливая, рассудительная повелась на уловки жены Громовержца. Что будет дальше, об этом я не хотел думать. Да и не ко времени эти размышления.

— Саша! Что это все значит? — услышал я окрик Елены Викторовны.

Я повернулся, кое-как надев на лицо улыбку.

— Ничего особого, мам. Разговор по душам с некоторыми небесными существами, — повернувшись, пояснил я. — Советую тебе вышвырнуть статую Геры из нашего зала богов. Пользы от нее точно не будет.

— Александр Петрович, вы нас очень напугали! — Денис с одним из охранников сбежал со ступеней.

— Ну так вышло, — я сделал улыбку шире. — Молодцы, что не вмешались. Иначе все могло бы выйти намного хуже.

— Ну так по вашим инструкциям: если магические силы и вы там, то мы не лезем, народ ограждаем от всяческого участия. Елену Викторовну бережем, заслоняем. И мы заслоняли, никого не пропускали, — протараторил он примерно то, что я ему не раз говорил о действия в случае каких-либо происшествий с явными магическими проявлениями.

— Ваше Сиятельство, мы с Элизабет за вас очень испугались! — воскликнул Майкл, его язык явно заплетался от волнения и от вина. — Это же в уме не укладывается! Как такое может быть⁈ Здесь в самом деле были боги? Елена Викторовна говорила мне, что к вам в дом приходит Артемида, и что вы, бывает, в гости к ней, а я никак в такое не мог поверить! А сейчас видел своими глазами! Кто они были, ваше сиятельство⁈

— Майкл, давай об этом как-нибудь потом, — я направился к выходу из подвала. — Извиняюсь, но временно покину вас. Мне нужно в свою комнату, — сказал я, выхода в коридор. — Попрошу в ближайшее время не беспокоить.

Выйдя на первый этаж, я прошел мимо дворецкого, ошалело глядевшего на меня и пробормотавшего что-то. Стал подниматься на второй этаж. Уже на повороте лестницы меня нагнала сестра Майкла и негромко прошипела:

— Алекс, ты обещал отвести меня в ванную.

— Слушай, мне сейчас не до этого, — сказал я, но до ванной баронессу все-таки проводил.

— Не хочешь мне помочь? — спросила миссис Барнс, когда поняла, что я не собираюсь с ней оставаться.

— Ты же не маленькая, справишься, — усмехнулся я.

— А ты правда… — она схватила меня за рукав, когда я уже переступал порог, —…демон?

— Да. При чем очень злой. Поэтому никогда не замышляй ничего скверного против моей матери. Ясно, сучка? — я притянул Элизабет к себе, с силой сжав ее левую ягодицу.

— Да, — прошептала она, прижавшись ко мне и ожидая поцелуя.

Я не стал ее целовать. Отпустил и пошел к своей комнате. В кармане снова пискнул эйхос.

Сейчас мне не хотелось прослушивать сообщения. Не хотелось никакого общения или чьего-то внимания. На душе было скверно. Очень скверно из-за Артемиды.

Все-таки рука вытянула эйхос из кармана, открывая дверь, я нажал боковую кнопку на устройстве связи. Сообщения было три: одно от Ленской и два госпожи Евстафьевой. Сев на подоконник, я закурил и начал с последнего, которое было от Талии:

«Саш, мне страшно! Я не знаю, что делать! Ответь мне! Скорее ответь!» — раздался ее напуганный голос.

Тогда я включил сообщение предыдущее:

«Саш! Это пиздец! У меня охуенная беда!» — я услышал ее всхлип, — «Родерик вселился в тело Ерофея и умер. Он умер, Саш! Лежит на моей кровати мертвый. Родерика теперь нет! Это жесть! Я совсем одна! Какой ужас! Ответь мне скорее!»

Да, я люблю вкус жизни. Но часто бывает так, что его становится слишком много. Хочется впасть хотя бы на день в небытие. А Талии я обязан ответить, ведь какой бы подругой она не была, я ее друг.

Глава 2

Другая дырочка

Скинув сообщение Талии, я попросил дворецкого по говорителю вызвать эрмимобиль. Сам переоделся с учетом, что мне придется провести эту ночь не дома. «Вкус жизни, блядь», — повторил я недавнюю мысль. — «Еще немного и начну говорить как Талия Евклидовна, используя маты едва ли не чаще, чем нормальные слова».

Мне просто нужен отдых. И я мог бы себе его устроить сегодня же до самого утра, заперев дверь, отключив эйхос и просто расслабившись, полностью выключив мысли. Остановка мыслей — отличная штука для нервной системы и сознания, сравнимая с перезагрузкой компьютера. Нет, пожалуй, еще и с очисткой от массы ненужных файлов.

«Артемида!.. Ну почему же так вышло⁈» — мне снова стало тяжело на сердце. За последние минут двадцать, пока я скурил две сигареты и отправил Талии сообщение, мысли об охотнице терзали несколько раз. Я остановил их и просто вышвырнул из головы. Должно пройти время, схлынуть эмоции и уже потом можно будет оценить произошедшее. Сейчас мысли об Артемиде просто вредны. Они мешают моей бдительности, которая становится особо важной. Ведь я не знаю, чего мне ожидать от Геры и Аполлона. А от Громовержца знаю? Тоже нет. Он может быть опаснее всей вместе взятой банды Геры: ее самой, дурочка-Феба, Арханы и еще многих других божеств и полубожеств, которых она может привлечь. А с другой стороны, Громовержец может выступить на моей стороне, здраво разобраться и своим решением просто погасить конфликт. Перун — величина, но та величина, которая очень подвержена перепадам настроения, и, если честно, он далеко не всегда справедлив. Гера может очередной раз околдовать его женскими чарами, и он сделает, что она ему нашепчет на ухо. Итого: теперь я вообще не знаю, чего ожидать от Небесных. Единственным предсказуемым существом в этом мире среди богов была Артемида, но даже с ней не заладилось. Ладно, к черту все это. Чтобы ни произошло со мной, все это не более, чем игра в жизнь. В такие игры я играл и при более скверных обстоятельствах. И в большинстве случаев я в них побеждал. А если проигрывал, то просто начинал новую партию.

Сунув в карман «Никольские» и эйхос, я направился к выходу.

— Ваше Сиятельство, эрмик подъедет через пять минут, — доложил Антон Максимович.

Все-таки слово «эрмик» при всей важном виде старика звучало забавно, и я улыбнулся. Вот, какой-никакой позитив. А жизнь — замечательная штука, если смотреть на нее под правильным углом. Все, меняю угол зрения, улыбаюсь…

— Спасибо, Максимович, — поблагодарил я, было направился в столовую, но остановился. Достал из кошелька сторублевку и положил на тумбочку перед дворецким. — Это вам, на мелкие расходы.

— Александр Петрович! О-о! — выдохнул он и побагровел. — Благодарствую, благодарствую! — старик отпустил щедрый поклон.

Ему приятно и полезно, мне приятно вдвойне. Елена Викторовна не слишком щедра на подарки для слуг, значит надо мне не забывать это делать.

Когда я вошел в столовую, то обнаружил, что Элизабет стояла в плаще с сумочкой через плечо, явно готовая покинуть наш дом.

— Ваше сиятельство, вы же вызвали эрмимобиль? Вам не составит труда, подвезти меня до «Ноттингема»? — спросила она со своим жутким акцентом.

Я с улыбкой оглядел ее с ног до головы.

— Не вызвать же мне второй эрмимобиль? — добавила она, подталкивая меня к ответу. — Майкл остается у вас, а мне уже пора.

— Мам, я уезжаю по делам. У Талии мелкие неприятности, нужно помочь, — сообщил я, повернувшись к графине, сидевшей едва ли не в обнимку с Милтоном. И добавил: — Возможно задержусь до утра. Беспокоится за меня не надо. Ну ты в курсе — я взрослый, — после этих слов я многозначительно улыбнулся.

— Хорошо. Утром мы с тобой поговорим, взрослый, — сказала она, держа возле рта чайную чашку.

— О богах? — в шутку сказал я.

— Есть о чем, — ответила Елена Викторовна, и я заподозрил, что разговор этот может быть о сестре Майкла. Мама вполне могла догадаться, что случилось между мной и Элизабет. Или даже увидеть кое-какие следы на миссис Барнс. А такое для моей мамы почему-то оставалось событием нерядовым и даже не менее серьезным, чем разборки с богами в подвале нашего дома.

— Поговорим, — согласился я и сказал миссис Барнс: — Идем.

У порога нашего