Благородный повеса - Джулия Джастис

— Разбойники Рэнсли, — повторил Макс.

На душе стало легче. Он попытался вспомнить, когда именно Алистер придумал для них кличку «разбойники Рэнсли». Должно быть, за незаконным распитием тайком пронесенного в колледж бренди. Это был их второй семестр в Итоне, тогда еще учитель выпорол всех четверых кузенов за какую-то уже позабытую шалость. Он-то и назвал мальчишек Рэнсли разбойниками.

Прозвище разлетелось по всему колледжу и быстро прижилось, а кузены стали дружной, сплоченной компанией, с улыбкой вспоминал Макс. Вместе противостояли издевательствам старших в Итоне, потом в Оксфорде. А когда девушка, в которую Алистер был влюблен, публично расторгла помолвку самым унизительным из всех возможных способов, и он поспешил поступить в первый же кавалерийский полк, в который его приняли, намереваясь пасть геройской смертью на поле боя, кузены последовали за ним, дабы не допустить подобного исхода.

Поддержали они и Макса после того злосчастного покушения в Венском конгрессе. Когда Макс с позором вернулся в Лондон, оказалось, что из всех людей, хваливших и поощрявших приятного, обаятельного графского сына, рады ему были только друзья-разбойники.

Жизнь Макса за одну ночь перевернулась с ног на голову. Только что он был молодым дипломатом с массой важных дел, а теперь пустые дни тянулись нескончаемо долго. Разнообразили их одни только приевшиеся развлечения. С мечтами о блестящей дипломатической карьере пришлось распрощаться, перспективы были весьма туманны. В подобной ситуации любой мог бы свернуть на кривую дорожку, но Макса от такой судьбы уберегли Алистер, Дом и Уилл.

— Конечно, тетя Грейс ни за что не сказала бы этого вслух, но наверняка наш приезд был весьма некстати. Раз уж товар на сегодняшней ярмарке нас не интересует, почему бы не отправиться в другое место? Скажем, в твой охотничий домик?

Выпив еще один большой глоток вина, Алистер покачал головой:

— Нет, рановато. Там сейчас всю дорогу развезло, надо ждать, пока не похолодает. И вообще, мама нас вовсе не стыдится, просто опасается за своих впечатлительных подопечных. Пусть ты лишился правительственного поста, но все еще остаешься сыном графа…

— …блудным сыном…

— …который тем не менее способен сбить с пути истинного самую добродетельную барышню, если пожелает, конечно.

— Еще чего. Да, я собирался обвенчаться с леди Мэри — думал, она вполне подходит на роль жены дипломата. Но теперь, когда я больше не дипломат, она не желает быть моей супругой, а мне и вовсе жениться незачем.

Макс старался говорить небрежно, чтобы Алистер не догадался, как ранил его высокомерный отказ леди Мэри — кстати, последовавший сразу за разговором с отцом.

— Я бы и сам хотел где-нибудь пересидеть, пока этот дурацкий праздник не закончится. — Раздосадованный Алистер заткнул бутылку пробкой. — Но у меня тут есть одно дело, вдобавок в Лондоне мне сейчас лучше не показываться — сам понимаешь, театральный сезон в самом разгаре. Кто знает, что взбредет в голову Дезире? Опять меня выследит, устроит сцену… Нет уж, увольте.

— Значит, изумруды не помогли? Недовольна, что ты дал ей отставку?

Алистер вздохнул:

— Наверное, зря я ей посоветовал приберечь страсти для сцены. Как бы там ни было, чем ближе узнавал Дезире, тем очевиднее становилось, что она ужасная собственница. Да, в спальне с Дезире интересно, к тому же иногда она бывает довольно остроумна, но в конце концов она мне наскучила, как и все остальные.

Алистер умолк и задумался. Взгляд сделался отсутствующим, на лице застыло знакомое упрямое выражение. Так Алистер реагировал всегда, когда речь заходила о женщинах — по крайней мере, с тех пор, как была расторгнута его злосчастная помолвка. В сотый раз мысленно проклиная женщину, причинившую столько страданий кузену, Макс даже не стал выговаривать Алистеру за пренебрежительные высказывания о женщинах.

Макс и сам почувствовал горечь, вспомнив, как легко поверил нелепейшей выдумке только потому, что она прозвучала из уст хорошенькой женщины.

Лучше бы совершал подвиги на поле брани вместо того, чтобы играть в благородного рыцаря! При этой мысли Макс невесело усмехнулся. После злоключений в Вене он готов был согласиться с Алистером — ни одна женщина не стоит всех этих переживаний. Уж лучше общаться с теми, кто продаст себя честно, а не плетет интриги.

— Я тоже не хочу в Лондон, — кивнул Макс. — А то придется избегать папу и его друзей из правительства — то есть почти всех моих былых знакомых. А сколько времени и такта потребовалось, чтобы вырваться наконец из пылких объятий прекрасной миссис Харрис! Нет, в Лондон я не вернусь, пока не буду уверен, что она уже утешилась в объятиях кого-то другого.

— А может, махнем в Бельгию, проведаем Дома? Уилл тоже там, с ним — по крайней мере, еще недавно был. — Алистер рассмеялся. — Да, Уилл в своем репертуаре — всех уже домой отправили, один он на континенте удержался! Впрочем, сам Уилл говорит, что в Брюсселе его интересуют только богатые прибыли — мол, у тамошних дипломатов и военных денег больше, чем способностей к азартным играм.

— Не уверен, что Дом нам обрадуется. Когда в последний раз я его видел, настроение у него было не из лучших. Все время был полусонный из-за лауданума — после ампутации боли у него еще не прошли. Только Дому стало чуть легче, сразу начал злиться, что я хлопочу над ним, будто наседка, и приказал ехать домой, налаживать отношения с отцом и с армейским начальством.

— Меня он тоже хотел отослать, но я не поддался. Надо было сначала убедиться, что все с ним будет в порядке. — Плотно сжав челюсти, Алистер отвернулся. — Это же я вас всех в армию затащил. Значит, все на моей совести.

— Никуда ты нас не затаскивал, — возразил Макс. — Почти все наши друзья из Оксфорда в том или ином качестве приняли участие в войне.

— Я все равно не успокоюсь, пока Дом не вернется домой и… не приспособится к новой жизни…

Доминик считался в полку денди, а теперь, без одной руки и с лицом, обезображенным шрамом от удара сабли, былому красавцу придётся очень нелегко.

— Так давай поедем и подбодрим его.

— По-моему, будет лучше, если мы дадим ему некоторое время побыть одному. Когда у тебя на глазах вся прежняя жизнь разлетается вдребезги, нужно время, чтобы снова склеить осколки. — Макс издал мрачный смешок. — Хотя у самого меня времени было более чем достаточно — несколько месяцев, а толку чуть. Тебе-то есть чем заняться, у тебя земля, а я… — Макс с досадой махнул рукой. — Конечно, с прелестной миссис Харрис было весело, но теперь хотелось бы подыскать новое поприще, да такое, чтобы не пришлось встречаться с отцом. К сожалению, кроме искусства дипломатии, я ничему не учился, а этот путь для меня теперь закрыт. Можно, конечно, податься в священники, но сомневаюсь, что с такой репутацией меня примут, даже если поклянусь, что мне был глас свыше.