Бумажные Крылья - Сергей Южук

Наблюдая за ящеркой, Антон почувствовал какое-то неприятное ощущение, острием сосульки коснувшееся сердца. Он глянул на капитана – тот по-прежнему смотрел вдаль, прижав к глазам бинокль. Тогда он перевел взгляд на Юру и Леху – и крик, который он хотел издать, застрял у него в горле, колющим приступом паники затеребив гортань. Вместо напарников перед ним сидели, вытаращив бледно-желтые двойные зрачки, ящеры в человеческий рост. Они были одеты в ту же камуфляжную форму, что и Алексей с Юрием, только вместо ладоней из-под рукавов выходили отвратительные трехпалые лапы; военные черные берцы прорвали нижние конечности, увенчанные черными когтями, загнутыми вниз. А вместо головы – вытянутые морды с узкими, как у змеи, щелями ноздрей, с торчащим на загривке воротником, с волнистыми образованиями колючек на голове. За их спинами змеились длинные, изгибающиеся хвосты. Поверхность их тела была покрыта черной роговицей и зловонной слизью. Ящеры переглядывались, извергая отвратительный клёкот, выпуская через отверстие потресканных губ двоящиеся языки.

В приступе первобытного страха Антон пополз назад, не в силах произнести ни звука. Казалось, что человекоподобные ящеры смотрели на него с искренним недоумением, не понимая причин его поведения. Антон прижался спиной к дереву, но продолжал делать движения ногами, пока не «выполз» вдоль ствола в стоячее положение. К нему, наконец, вернулся дар речи. Он, что было сил, закричал:

– Капитан!!! Капитан, на помощь!!!

Кирилл Андреевич резко развернулся и спрыгнул с валуна.

– Воронин, что случилось?!

Тут ящеры встали со своих мест, опустились на передние лапы, и как два огромных варана, двинулись на Антона. Тот снова истошно закричал. Во рту чувствовался вкус металла. В горле пересохло. Последнее, что он увидел – было взволнованное лицо капитана, передающего по рации сигнал бедствия.

Очнулся Антон уже в госпитале Центра. Над ним стоял Сергей Сергеевич Серов, водя перед его глазами фонариком. В противоположном конце палаты на стуле сидела Кристина, быстро переводя глаза с Антона на сенсорный дисплей с жизненными показателями, который она держала в руках.

– Очнулся, голубчик. Зрительные рефлексы в норме.

После того, как световые блики перестали слепить, Антон вяло приподнялся на локоть и огляделся. Он припомнил последние события и причины своего забытья. Это не вызвало в нем никакого отклика, чему Антон даже удивился.

– Ты бы лежал, Антош, – сказал профессор Серов. – Тебе вкололи успокоительное. Успокоительное от слова «покой», понимаешь, к чему я?

– Лишь бы не «покойник», – ответил Антон, с трудом разлепив пересохшие губы.

– Профессор, если вы не возражаете, я бы хотела переговорить с лейтенантом Ворониным с глазу на глаз, – сказала Кристина.

Профессор удалился. Но поговорить без свидетелей у них не получилось. Отодвинув резиновый занавес, в палату вошел капитан. Он коротким кивком поприветствовал психиатра и, посмотрев на Антона, сказал:

– Да, сынок, ну и напугал же ты нас! И что это на тебя нашло? М?

– Капитан Каштанов, – сказала Кристина, если вы не возражаете, я хотела бы обсудить инцидент наедине с Антоном. Вы получите соответствующее заключение уже сегодня вечером.

– Как бы там ни было, – отвечал Кирилл Андреевич, – а от миссии тебя, скорее всего, отстранят, сынок. Мне очень жаль.

С этими словами капитан вышел из палаты. Приборы жизнеобеспечения зафиксировали резкое повышение пульса. Антон с молящей надеждой во взгляде посмотрел на Кристину.

– Кристина, пожалуйста!

– Антон, ты принимал препарат?

Антон ответил, что да.

– Капитан прав, Антон. С такой вещью, как навязчивые образы, тебе нечего делать в космосе, и ты это понимаешь! Представь, какой угрозе ты подвергнешь миссию и окружающих тебя людей!

Внутри Антона рушился мир. Его бомбил астероидный дождь. На поверхности мира высыхали и испарялись океаны, от него откалывались материки и уплывали в черную пучину отчаяния. На глазах у Антона выступили слезы.

– Мне очень жаль, Антош, – сказала Кристина, пододвинув к койке стул. Но главное сейчас – твое здоровье. А оно наладится, будь уверен!

Антон мимолетным жестом смахнул слезы и улыбнулся.

– Да, все будет хорошо.

До старта «Икара» оставалась всего неделя. Об этом трубили все средства массовой информации, и даже на огромном табло в самом центре Москвы был установлен таймер с обратным отсчетом.

Антон сидел у себя в квартире, на двенадцатом этаже четвертого подъезда, и смотрел телевизор. За стеной, дребезжа кухонной утварью, возилась Вика.

– Да, наш экипаж находится в полной готовности, а техническая подготовка «Икара» завершается уже завтра, – говорил в микрофон капитан Каштанов. Корреспондент задал следующий вопрос.

– Кирилл Андреевич, а какова вероятность…

Антон выключил телевизор. Зайдя на кухню, он набрал из крана стакан воды и запил таблетки. Подошел сзади к жене, обнял ее, поцеловал в шею.

– Так вкусно пахнет, – сказал он.

– Просто борщ, ничего особенного! Ай, щекотно!

– А я не про борщ!

Еще раз поцеловав жену, Антон вышел из кухни, накинул легкую весеннюю куртку и начал обуваться.

– Я в магазин!

– Не забудь купить консервированного хлеба, наш почти закончился!

– Если найду, ты же знаешь, какой на хлеб нынче дефицит! – крикнул Антон через закрывающуюся металлическую дверь.

Проходя с тележкой между почти пустых полок с выпечкой, Антон с трудом отыскал последнюю банку консервированного хлеба. Вдруг его тележку сотрясла другая, такая же тележка из ультрамаркета, заехав ему по икрам. Резко обернувшись, Антон увидел перед собой ребенка с головой ящера.

– Опять двадцать пять, – дрожащим голосом прошептал Антон, пытаясь сохранять спокойствие.

Тут малыш стянул с головы резиновую маску. Взгляду Антона предстал симпатичный мальчуган со светлыми волосами.

– Простите, дяденька! – сказал он и укатил, следуя на гневный зов своей матери.

Антон с облегчением вздохнул и толкнул тележку в направлении касс. Выйдя из-за угла стеллажей без выпечки, он застыл на месте. Дыхание снова перехватило, он испустил сдавленный писк, панически озираясь по сторонам. Весь, абсолютно весь торговый зал огромного ультрамаркета кишел ящерами! Они протягивали свои склизкие лапы к полкам, рассчитывались банковскими картами на кассах; огромных размеров ящерица-кассир с дрожащим, как желе, безобразным подбородком болотно-зеленого цвета, перекладывала товары с ленты в пакеты; ящер-охранник агрессивно шипел на ящера-посетителя, расправив воротник и обнаружив его внутренние белые перепонки. Ящеры были повсюду: они терлись об Антона, задевая его своей твердой, как камень кожей, оставляя на его одежде сгустки фиолетовой слизи, беспрестанно задевая его ноги шипастыми хвостами. Вокруг царил омерзительный хор клокочущих звуков, словно треск каких-то неправильных цикад. Воздух пропитал тошнотворный запах болотной гнили.

– Спокойно, все это нереально! – глубоко дыша, плавая в этом черно-зеленом море, говорил себе Антон.

Тут прямо перед ним возник ящер, практически упершись своим продолговатым рылом в щеку Антона. Обнажив свой пульсирующий, двоящийся язык, ящер прошипел:

– Друг, перепродай банку хлеба.

Антон зажмурился и неистово закричал. Крик заполнил все пространство снаружи и внутри. Кроме него Антон ничего не слышал, словно выстроил из этого крика защитный барьер. Неожиданно для самого Антона, крик оборвался, будто ухнул вниз на экстремальном аттракционе.

Антон осторожно открыл глаза и увидел перед собой