Ключевой возраст - Надежда Никитина

Проснулась рано. Уже не удивляясь загорающейся люстре и включившемуся самостоятельно телевизору. Мать с отчимом вели себя спокойно, стало быть, у них в комнате странных явлений не наблюдалось.

По дороге в школу я вспомнила, что так и не прочитала домашку по биологии, а одна «двойка» у меня уже стояла. Вероятность вызова к доске процентов восемьдесят. Наверное, я бы испортила себе четвертную отметку, но выручил Кирюшка.

Вообще-то я не одобряю его поведения. После уроков он нормальный парень, а как сядет за парту, так будто бес в него вселяется. То болтает, раздражая учителей, то с телефоном возится демонстративно. Ему отметки занижают. Он злится.

Сегодня он лёг на парту и закрыл глаза. Снежанна не стала орать, как другие. Дождалась, когда Кирилл потерял нить разговора, и задала вопрос. А он ни сном, ни духом. Переспросить гордость не позволила. Он столько раз доказывал, что лежачая поза не влияет на внимание. Пока Снежанна с ним разбиралась, я была забыта.

– Зачем ты Снежанну против себя восстанавливаешь? – спросила я Кирилла на перемене.

– Дурак потому что, – встряла Вика. – Что она тебе плохого сделала?

– А что хорошего? – беззлобно огрызнулся он. – Радость-то какая! Высчитывать цвет шести кота, если у кошки родилось трое рыжих котят и один чёрный. Того кота уже не найдешь. Плакали кошачьи алименты.

Вика с Кириллом поругались, помирились, в знак примирения решили проводить меня на торговую точку в первую рабочую ночь. Это было кстати. При посторонних мать и отчим смолчали, поэтому новой порции уговоров я избежала.

Торговля началась удачно, особенно после десяти вечера. Обученный народ совал в окошко мятые сторублевки исключительно «без сдачи». В двенадцать ко мне постучался коллега из соседнего ларька, представился Игорем и позвал на кофе. У него за дверью открылось приличное пространство. Стеллажи с товаром скрывали столик, два стула и даже раскладушку. Его смена заканчивалась, а мне предстояло дежурить до утра. Мы вместе покинули торговую точку. Игорь по-дружески попросил приглядывать за его ларьком и ушёл так поспешно, что я не успела высказать пожелание проводить меня.

Идти до ларька всего-то метров тридцать, но по той стороне дороги, на которую не хватило освещения. Я перешла дорогу и остановилась. Окошечко с белеющим клочком бумаги, на котором я нацарапала: «Вернусь через 15 минут», слабо светилось. Путь к двери, находящейся с торца, лежал через тёмную область. Я мужественно решила преодолеть детский страх темноты, но оттуда быстро и бесшумно навстречу мне двинулась тень. Я почему-то именно тень заметила, а не человека, её отбрасывающего. Что было дальше, мне пришлось впоследствии восстанавливать в памяти. Получалась как будто замедленная киносъемка.

Я заворожено смотрела на тень мужчины, в правой руке которого явно был нож. Стоит ему вскинуть руку… И тут между нами ярко засветился треугольник пространства. Из его острого конца выпал тонкий гибкий стержень, опирающийся на пятку с огромной плоской стопой. Существо подпрыгнуло, изогнув туловище, и одновременно выпустило из головы веера с перепонками. На веерах-крыльях он повис в воздухе, расправил широкую стопу, как пружину, и отбросил нападавшего далеко в сторону. По крайней мере, его крик прозвучал и замолк значительно дальше ларька Игоря.

– Он жив? – спросила я странное существо.

Оно уже втянуло в себя всё, что имелось ниже светящейся треугольной головы, съежилось до размеров яблока и мерцало слабым зеленоватым светом.

– Он жив, – ответил зелёный светящийся сгусток воздуха моим голосом.

– Не копируй мой голос, – попросила я. – Мне кажется, что я сама с собой разговариваю.

– Разве на эту полезную функцию в вашем обществе есть запрет? – спросило существо теперь уже голосом мамы.

– Потом расскажу. А ты кто? Как тебя называть?

– Называть меня Страж. Остальное потом расскажу.

Я закрылась в ларьке. Окно тоже закрыла, стул от него подальше отодвинула.

– А вдруг он вернётся?

– Через восемь часов по вашей мере времени, не раньше. В процессе удара я ввел ему снотворное с эффектом кратковременной амнезии.

Сгусток пространства подсветкой поспособствовал открыть замок в темноте и двинулся за мной. Завис над левым плечом и прокомментировал издаваемые мной звуки:

– Я знаком с данной эмоцией. Плач малоинформативен.

Я вспомнила, что у Игоря имелась раскладушка, предполагающая ночлег, но он удрал, оставив или подставив меня. Моя тётя, ставшая в короткий срок индивидуальным предпринимателем, не в курсе местных разборок? Или не нашла желающих на опасное место? Сегодня ночью меня могли убить.

– Та единица, Игорь, думал, что напугать надо, – голос Стража прозвучал в голове. Он еще и мысли читает!

– Аня! С тобой все в порядке? – от страха я не могла понять, кто зовет меня снаружи.

– Аня, открой, это дядя Валера.

Страж взмыл под потолок и погас. Я откинула щеколду и впустила отчима.

Отчим не стал расспрашивать, отчего заревана физиономия. Приспособил пустой ящик под табурет и присел так, чтобы быть на уровень ниже моего стула.

– Старикам плохо по ночам спится, – он как будто даже оправдывался. – Пришёл вот.

Он смотрел в сторону. Ждал, наверное, моей привычной дерзости. Я сдерживала рыдания и не собиралась отвечать.

– Ты ревнуешь зря. Мы с мамой сошлись от одиночества. Отца твоего она помнит. И я его уважал. Нам о своих бывших поговорить – это как в молодости побывать. Так что ни к чему твоя жертва.

Ни с кем про отца не говорила, потому что слёз показывать не хотела. Без слёз вспомнить его не получалось. Не принимала я его смерть. Получалось, прав отчим. Я жертвовала собой ради памяти.

– Я на такси приехал, так что оно ещё ждет. Поезжай домой. Тебе с утра в школу.

Глава 4. Подруга

Мама учит: если подруг много, значит настоящей ни одной. Да, вокруг меня много девочек. Я не могу не выслушать, не посочувствовать. Зачем обижать человека? Случилось так, что одна из девочек, которую в классе прозвали куклой Барби, вытеснила остальных. Сама я сближения с Ангелиной не искала. Она начала рассказывать, как её поселили с бабушкой, как она скучает по отцу с матерью. Отец остался на холодном северном побережье зарабатывать деньги. Мама тем временем сняла дом на другом конце страны, у Черного моря, и ждала финансовой возможности выкупить его в собственность.

Меня тоже разлучили с отцом после развода родителей.

– Ты не думай, Кристина, что я против вашей переписки, – оправдывалась мама. – Просто не нужно стучаться туда, где другая семья и уже родился сын.

– У меня есть братик? – обрадовалась я новости.

– В кого ты у меня такая сердобольная? – вздыхала мама. – Я не говорю, что отец плохой. Но пойми, мы его прошлое, а он живёт настоящим. И нам нужно поступать так же.

А я продолжала скучать, звонила ему тайком. Он иногда отвечал и даже обещал пригласить в гости.

На этой волне мы начали секретничать с Ангелиной. Она призналась мне в любви к Кириллу, а я показала ей свои стихи. Тема Кирилла мне скоро наскучила. Мы с ним жили по соседству. В младших классах ходили в одну танцевальную студию, сейчас посещали один спорткомплекс. Пора было признаться, что в очередной раз меня подманили, чтобы сделать инструментом в достижении чужих целей. Но резко оборвать отношения я не умела и осторожно пыталась вернуть подругу к действительности:

– Кирилл с Викой полгода вместе, он до этого никем серьёзно не увлекался.

А Ангелина словно не слышала. Сидела в своей комнате и, действительно, походила на куклу Барби. Бледное лицо, светлые кудряшки до плеч, а вокруг плюшевые игрушки, подушечки, розовые накидки. Этот детский стиль никак не сочетался с новым планшетом, огромным настенным телевизором и телефоном последней модели. Накручивая белокурый локон на палец, Ангелина продолжала петь о своём:

– Полгода – большой срок. Кирилл успел надоесть Вике.

Бабушка уже дважды заглядывала к нам в комнату, чтобы под предлогом угощения гостьи покормить и своего бесплотного ангела, но только вызывала её раздражение.

Ангелина избегала нормальной горячей пищи, ужасно боялась поправиться, а голод гасила чипсами и орешками.

– Кристина, я очень надеюсь на твоё понимание. Поговори с Кириллом. Пусть знает, что я его жду. Самой мне неудобно.

Не хотелось браться за поручение, но Барби умела повернуть так, что деваться некуда. Она и раньше списывала мои сочинения, брала мои конспекты перед самым зачётом, задерживала для исповеди, не считаясь с моим временем. Ох, как права мама! Я не умею отказывать и этим усложняю себе жизнь.

А пересечься с Кириллом труда не составило. Я столкнулась с ним в холле спорткомплекса уже на следующий день. Он колдовал у кофейного автомата и весело приветствовал: