Девушка в голубом пальто - Моника Хессе

– Вы. – Она наклоняется через стол. – Мне нужны вы. Я не знаю, кого еще попросить.

Вдали бьют часы на Вестеркерк[5]. Половина двенадцатого. Мне пора.

– Мне надо идти. – Я встаю из-за стола. – Моя мать уже приготовила ланч. Вы бы хотели сейчас заплатить за сосиски или господин Крёк добавит их к вашему счету?

Она тоже поднимается. Но вместо того чтобы проводить гостя до двери, она хватает меня за руку.

– Вы только взгляните, Ханнеке. Пожалуйста! Только взгляните, прежде чем уйти.

Поскольку даже я не настолько очерствела, чтобы вырвать свою руку у пожилой женщины, я послушно следую за ней к кладовой. Здесь я останавливаюсь, чтобы взглянуть на портрет ее сыновей на стене. Все трое сидят в ряд, и у них одинаковые большие уши и длинные шеи. Но фру Янссен не задерживается перед фотографией. Она распахивает дверь кладовой.

– Сюда. – Она жестом приглашает следовать за ней.

Спиритизм. Черт возьми, она еще безумнее, чем я предполагала. Значит, сейчас мы будем сидеть в темноте, среди пикулей в банках, и общаться с ее покойным сыном. Вероятно, здесь она хранит его одежду, переложенную нафталиновыми шариками.

Внутри все как в обычной кладовой. Это маленькая комната с полками на стене, на которых стоят банки со специями и консервами. Правда, их меньше, чем было бы до войны.

– Извините, фру Янссен, но я не знаю…

– Подождите.

Она протягивает руку к полке со специями и отстегивает маленький крючок, который я не заметила.

– Что вы делаете? – шепчу я.

– Минутку. – Она возится с задвижкой. И вдруг вся стенка с полками отъезжает, открывая темное пространство за кладовой. Оно длинное и узкое, но достаточно большое. Там так темно, что почти ничего не видно.

– Что это? – спрашиваю я шепотом.

– Хендрик построил это для меня, – отвечает она. – Еще когда дети были маленькие. Эта комната не очень-то годилась для кладовой: она слишком глубокая, а потолок скошен. Поэтому я попросила отгородить часть для кладовой, а из заднего помещения сделать чулан.

Мои глаза привыкают к темноте. Мы стоим в клетушке под лестницей. Потолок действительно скошен, и в задней части высота не более нескольких футов. В передней части, на уровне глаз, имеется полка. На ней свеча, сгоревшая наполовину, расческа и журнал о кино, название которого мне знакомо. Основная часть этой крошечной комнаты занята исчезнувшей opklapbed фру Янссен. Кровать разложена, словно в ожидании гостя. На ней стеганое одеяло с узором из звезд и одна подушка. Окон нет. Когда закрыта потайная дверь, лишь из-под двери пробивается узкая полоска света.

– Вы видите? – Она снова берет меня за руку. – Вот почему я не могу обратиться в полицию. Полиция не может найти того, кого не должно быть.

– Пропавшего человека.

– Эта пропавшая девушка – еврейка, – говорит фру Янссен. – Мне нужно, чтобы вы нашли ее раньше, чем нацисты.

Глава 2

Фру Янссен ждет моего ответа, стоя в темноте. Воздух здесь затхлый, и слегка пахнет старым картофелем.

– Ханнеке?

– Вы кого-то прятали?

Она возвращает на место потайную дверь с полками, закрывает кладовую и ведет меня обратно к столу. Я шокирована и испугана. Да, я знаю, что такое случается. Люди прячут евреев в своих подвалах, чтобы их не отправили в трудовые лагеря. Но это так опасно, что никто никогда не признается вслух.

Фру Янссен кивает:

– Прятала.

– Здесь? Вы кого-то прятали здесь? Как долго?

– С чего же мне начать? – Она берет салфетку и вертит ее в пальцах.

Я вообще не хочу, чтобы она начинала. Десять минут назад я боялась, что фру Янссен вызвала полицию, чтобы меня арестовать. Но теперь я знаю, что это ее могут арестовать. Наказание за укрывание людей – тюрьма. Холодная сырая камера в Схевенингене. Я слышала, что люди надолго исчезают, и их дело даже не слушается в суде. Наказание для лиц, которые прячутся, – onderduiker – депортация.

– Не важно, – поспешно произношу я. – Я не стану ничего слушать. Я просто уйду.

– Почему бы вам снова не присесть? – молит она. – Я ждала вас все утро. – Она берет в руки кофейник. – Еще кофе? Вы можете пить сколько хотите. Просто посидите. Если вы мне не поможете, придется найти кого-нибудь другого.

Я застываю посреди кухни. Мне не нужна ее взятка в виде кофе, но нельзя уходить, не узнав всю историю. Если фру Янссен попытается найти кого-нибудь другого, она может подвергнуть себя опасности. Да и меня тоже.

– Расскажите мне, что случилось, – наконец говорю я.

– Деловой партнер моего мужа, – начинает фру Янссен, и дальше слова льются потоком. – Деловой партнер моего мужа был хорошим человеком. Господин Родвелдт. Давид. Он работал вместе с Хендриком десять лет. У него была жена, Роза. Она казалась такой застенчивой! Слегка шепелявила и стеснялась этого. Но она умела вязать такие красивые вещи! У них росли две дочери. Лия, которой только что исполнилось двенадцать лет, была любимицей семьи. А старшей дочери стукнуло пятнадцать. Она ценила свою независимость. Всегда где-то пропадала с друзьями. Мириам. – Когда она произносит последнее имя, у нее перехватывает дыхание. Она сглатывает слюну, прежде чем продолжить.

– Родвелдты были евреями. Они не очень-то соблюдали религиозные обряды, и вначале казалось, что это поможет. Но, конечно, не помогло. Давид сказал Хендрику, что у них все будет хорошо. У них была одна знакомая за городом, которая собиралась приютить их. Но все сорвалось, так как эта женщина очень испугалась. В июле, после большой облавы, когда забрали так много евреев, Давид пришел к Хендрику и попросил спрятать его с семьей.

– И Хендрик привел их сюда? – спрашиваю я.

– Нет, он не хотел подвергать меня опасности. Он отвел их в мастерскую. Построил для Родвелдтов потайную комнату в столярной, за фальшивой стеной. Я не знала об этом.

– Не знали? – Я не могу себе представить, чтобы мои родители были способны скрывать друг от друга такой секрет.

– Хендрик стал проводить в магазине больше времени, но я думала, у него теперь больше работы. Ведь теперь Давида не было рядом, и муж трудился один. Я думала, Родвелдты уехали в какой-то дом за городом и находятся в безопасности. И я понятия не имела, что все они здесь, в убежище.

– Когда он сказал вам?

– Он так и не сказал. В прошлом месяце я была в доме одна, когда кто-то постучал в дверь. Стук был отчаянный. Это было после комендантского часа. Я подумала, что Хендрик забыл свой ключ. Но когда я открыла дверь, то увидела эту девушку – бледную девушку в голубом пальто. Она так выросла! Я не видела ее несколько лет и не узнала бы, если бы она не представилась. Она сказала, что мой муж прятал их, но теперь ей нужно новое безопасное место. Сказала, что все остальные мертвы.

– Мириам Родвелдт?

Фру Янссен кивает.

– Ее трясло от страха. Она сказала, что нацисты пришли в мебельный магазин ночью и сразу же направились в столярную мастерскую. Кто-то выдал Хендрика – служащий или покупатель. Хендрик не хотел показывать им убежище. Он притворился, будто понятия не имеет, о чем они говорят. Поскольку он отказывался сотрудничать, офицеры начали ему угрожать. Давид услышал это и попытался помочь. Но у офицеров было оружие.

Она судорожно вздыхает.

– Когда закончилась стрельба, Хендрик был мертв. Давид, Роза и Лия тоже были убиты. Только Мириам удалось сбежать.

Наверное, это был настоящий кошмар. Я слышала о том, что людей сажают в тюрьму, что их забирают и они не возвращаются. Но хладнокровно застрелить четырех людей, включая женщину и ребенка?

– Как же удалось сбежать Мириам? – спрашиваю я. – Всех остальных застрелили. Как сумела юная девушка сбежать от вооруженных нацистов?

– Туалет. В передней части мастерской есть туалет. Родвелдты могли им пользоваться, когда закрывали этаж, на котором находится торговый зал. Перед тем как появились нацисты, Мириам как раз туда зашла, чтобы умыться перед сном. Услышав выстрелы, она выбежала через парадный вход и помчалась в ближайшее безопасное место. В мой дом. Это было три недели назад. Я прятала ее до прошлой ночи.

– Что же случилось прошлой ночью?

Фру Янссен достает из кармана свитера сложенный лист бумаги.

– Я кое-что записала, чтобы показать вам, в какое время что происходило.

Она водит указательным пальцем по первой строчке:

– Она была здесь вчера в полдень. Я заходила к ней в это время. Принесла хлеб и экземпляр Het parool[6]. Она любила перечитывать новости о подполье и запоминала даже рекламу.

– Вы уверены, что это было в полдень?

– Я как раз услышала, как бьют часы на Вестеркерк. Люди выходили на улицу, отправляясь на ланч. – Фру Янссен снова заглядывает в свои записи и продолжает: – Она была здесь в четверть пятого. В это время я зашла предупредить, что должен заглянуть Христффел, мой посыльный, и ей нужно сидеть тихо. Она была здесь в пять тридцать: я спросила, не хочет ли она пообедать. Она ответила, что у нее болит голова и она собирается прилечь. Сразу после этого моя соседка, фру Венстра, попросила меня зайти. Ее сына, Коса, не было дома, и она волновалась из-за этого. Я посидела с ней час, и тут на улице показался Кос. У него спустило колесо велосипеда, и пришлось пройти пешком двадцать пять километров. Я вернулась домой и спросила Мириам через дверь, не лучше ли ей. Она не ответила. Я решила, что девочка заснула. Позже я открыла дверь, чтобы узнать, не принести ли чего-нибудь.