День инкарнации - Уолтер Уильямс

Но иногда, несмотря на весь интеллект живых и неживых существ, участвующих в этом процессе, случаются и ошибки. Одной из них стал Фриц. Его нельзя было назвать глупым — он был так же умен, как и остальные, — но его умственные реакции проявлялись не в том плане, в каком полагалось. Совсем маленьким он мог часами не разговаривать и не общаться со всеми нами. Родители Фрица, Джек и Ганс, оба были программистами и верили, что проблему можно решить. И они обратились с жалобой, и тогда то ли они, то ли искусственный интеллект, то ли кто-то еще написал к программе патч,[3] который должен был решить проблему, — и Фриц вдруг стал активным, злобным и начал драться с людьми, а иногда без всякой причины начинал вопить и мог так вопить часами напролет.

И тогда Ганс и Джек снова стали работать над кодом, и появился новый патч, и на этот раз Фриц стал воровать, — правда, живя в числовой модели, украсть по-настоящему ничего нельзя, поскольку владелец легко может отыскать любой виртуальный объект, просто отправив электронный запрос.

И вот Фрица снова стали приводить в порядок; и так продолжалось годами. Так что хотя никто из отряда не был человеком в полном смысле слова, Фриц был им еще меньшей степени, чем кто-либо из нас.

Мы старались помочь ему изо всех сил. В конце концов мы были одним отрядом, а члены отряда заботятся о своих. Но наши возможности были небезграничны. Мы слышали о непредвиденных петлях обратной связи, об авариях в подсистемах и о странных квантовых переносах, в результате которых возникает психическая реакция бегства. Думаю, что специалисты на самом деле не особенно понимали, что происходит. Мы тоже.

Было много непонятных моментов, касавшихся того, что случится, когда Фриц инкарнируется. Если все его проблемы были вызваны мелкими сбоями в программе, то исчезнут ли они, когда он станет плотью и перестанет быть программой? Или же эти недочеты приведут к короткому замыканию у него в мозгу?

Изучение похожих случаев не давало особо утешительных ответов на такие вопросы.

А потом Фриц стал моей проблемой, потому что сильно ко мне привязался и повсюду следовал за мной.

— Привет, Элисон, — произнес он.

— Привет, Фриц.

Я сделала вид, что очень занята своей работой, хотя это не так-то просто для Женщины с портрета Пикассо, хотя бы потому, что облик мой выглядел весьма абстрактно.

— Скоро мы отправимся на Титан, — сказал Фриц.

— Угу, — ответила я.

— Не хочешь ли поиграть со мной в шпионов? — спросил он.

В тот момент я была рада, что обладаю внешностью Женщины с портрета Пикассо, а не плотью прошедшего инкарнацию существа, поскольку понимала, что, будь у меня настоящее тело, я покраснела бы.

— Конечно, — ответила я. — Если наши капсулы окажутся неподалеку, когда мы будем входить в атмосферу. Но нас может разнести далеко друг от друга.

— Я тренировался в симуляциях, — сообщил Фриц. — И игра в шпионов стала у меня хорошо получаться.

— Фриц, — обратилась к нему Пармайндер, — сейчас мы работаем над проектом по искусственному интеллекту. Давай попозже поболтаем, уже на Титане?

— Само собой.

И я отправила сообщение с благодарностью Пармайндер, которая вместе со мной и с Дженис участвовала в заговоре и понимала, что Фрица в наши планы посвящать нельзя.

Вскоре после этого моя электронная сущность была передана с Цереры с помощью мощных коммуникационных лазеров и загружена в реальное тело, и не важно, что у этого тела было шесть ног и оно мне не принадлежало. Тело было уже одето в скафандр и находилось в капсуле для посадки — никому же не нужно, чтобы мы, в телах, к которым еще не успели привыкнуть, в условиях нулевой гравитации болтались по «Кассини Ренджер» туда-сюда, — так что возможностей устроить себе какие-то развлечения у меня особенно и не было.

И это было неплохо. Я находилась в теле впервые и полностью погрузилась в наблюдение за всеми небольшими отличиями между реальностью и симуляциями, в которых я выросла.

В действительности, как мне показалось, все было немного потише. В симуляциях многие вещи конкурируют, стремясь добиться вашего внимания, а теперь мне было нечем заняться, и оставалось только прислушиваться к собственному дыханию.

А потом громыхнуло и сильно тряхнуло, но толчок был самортизирован вспененной прослойкой, и меня запустили в космическое пространство, направив в сторону оранжевого шарика — Титана; позади него виднелась огромная бледная сфера — Сатурн.

Зрелище, которое нам открылось, несколько разочаровывало. Как правило, мы видим Сатурн в электронной обработке, подчеркивающей малейшие различия оттенков. В действительности же эта планета больше напоминает бледную каплю, покрытую неясными бурыми полосами, а в южном полушарии заметна небольшая рваная каракуля — бури.

К сожалению, я не могла хорошо разглядеть кольца, потому что они были направлены ко мне ребром, напоминая прямое серебряное лезвие ножа, пролетающее через живописный холст.

Кроме Титана, я видела еще полдюжины спутников. Я узнала Риону и Рею, и Энцелад, потому что он был такой яркий. Легко определялся Иапет, наполовину светлый и наполовину темный. Виднелись еще многие крошечные светящиеся точки, которые, возможно, были Атласом или Паном, Прометеем или Пандорой, а может, и какими-то из множества других спутников.

У меня не было времени определить, какие же еще спутники я вижу, поскольку Титан становился все больше и больше. Он был тускло-оранжевого цвета, и лишь по самому краю шла голубая дымка. Если не считать этого голубого ореола, Титан настолько же оранжевый, насколько Марс — красный, то есть оранжевый цвет окружает тебя в течение всей посадки, а после приземления все оказывается еще более оранжевым.

Похоже, первые годы своей взрослой жизни Фахду придется провести в достаточно скучном месте.

Я понимала, что если бы это путешествие я проделывала в симуляции, то текущий фрагмент прошла бы в режиме ускоренного воспроизведения. Если и остальная реальность окажется такой скучной, что же, такова моя судьба.

Когда капсула влетела в атмосферу, все неожиданно оживилось. Было много шума, и капсула загремела и затряслась, а в окошке смотрового порта показались яркие языки пламени — ионизирующая радиация. Я почувствовала, что у меня быстрее заколотилось сердце, и я стала чаще дышать. Это же мое тело швыряло туда-сюда, мои нервные импульсы пробегали по моему позвоночнику. Было намного интереснее. Этим и отличалась реальность от симуляций, пусть я и не могла сказать, в чем именно заключается различие.