Пламя свастики (Проект Аугсбург) - Константин Чиганов

   Когда над обвалившейся стеной показалась голова в каске, он уже затаился за грудой камня и щебня. Второго было не слышно - выжидал, предоставив геройствовать товарищу. "Нет, брат, мы эти песни еще в детсаду пели"- Вано выстрелил, когда немец почти преодолел стену, шаря вокруг лихорадочными глазами. "Знаю, что не сам пошел, а послали, так и не чирикай, лежи". Что-то звякнуло о камень рядом. В метре от армянина упала и покатилась красивая зеленая граната с длинной деревянной ручкой. Она, поблескивавшая свежей краской, остановилась, наткнувшись на камень. Вано хотел схватить ее и бросить назад, но опять подвела нога. Что-то светлое туго ударило ему в грудь, подняло высоко-высоко и мягко бросило на спину.

   Виктор крался беззвучно, иногда оглядываясь вокруг, но, тем не менее, очень быстро. Что-то уверенное было в его движениях, словно бы не в первый раз шел он так, в окружении врагов. Скорее, он сам казался охотником на тропе: преследовать ему было явно привычней, чем убегать. Он провел рукой по выбритой голове, словно откидывая назад несуществующие волосы, глубоко вздохнул.

   Лес закончился, в каменистом русле пред ним журчала речушка. Летом ее уже не будет - пересохнет. Виктор разулся и вошел в воду по щиколотку, побрел вверх по течению: надеялся отбить запах. Ледяная вода обегала босые, заскорузлые ноги с давно нестрижеными ногтями. Виктор не морщился, передвигаясь, подобно автомату. Ветер донес издали странные звуки, кажется, выстрелы. Он уже вышел за оцепление, и собирался забраться на более крутой противоположный берег. О чем он думал, радовался или волновался за товарищей, явно попавших в беду? Лицо его ничего не выражало, кроме усталости и настороженности, сродни тревоге дикого зверя. Внезапно он замер, ясно ощутив, что собратьев по заключению и побегу больше нет в живых: оборвалась последняя нить. Коля или Вано?

  -- Хальт! Хальт! Хенде хох, швайне! - И собачье сдавленное рычание.

   Черт принес на берег этот патруль, отклонившийся от указанного пути следом за собакой. Трое с автоматическим оружием. Передний улыбнулся, показав десны, и спустил здоровую черно-палевую овчарку с поводка. Охотникам захотелось развлечься, не доводя, впрочем, до убийства - за живого награда была больше. Бежать пленному некуда. Но проводник, приготовившись свистнуть собаку, когда беглец упадет под ее весом, был разочарован.

   Когда собака спрыгнула в воду, подняв фонтан брызг, темно-серые бессветные глаза беглеца поймали карий взгляд животного. Овчарка остановилась нерешительно, дрогнули черные треугольные уши. Потом тренированный зверь лег на брюхо прямо в холодные струи и заскулил от смертной тоски. Немцы замерли, ошарашенные. Проводник неуверенно свистнул. Собака не реагировала, только плотнее прижала уши и вдруг отчаянно, надрывно завыла. Пленный не пытался бежать под дулами автоматов, только поднял голову, глаза его странно блеснули, окатив солдат холодом, похожим на смертный.

   Его даже не били по-настоящему. Он не был схвачен с оружием, поэтому равнодушное начальство, не размышляя долго, шлепнуло на его дело с отнюдь не настоящими данными, подходящий штамп.

   Со следующим составом склонного к побегу заключенного отправили с глаз подальше, найдя более надежное место.

   Концлагерь Бухенвальд.

Глава 2

Мы летим, ковыляя во мгле...

Д. Макью "Бомбардировщики".

   На аэродроме царила негромкая, деловитая суета. Тяжелые четырехмоторные "Авро Ланкастер" в полуосвещенных ангарах казались китами, дремлющими в тенистых глубинах. Выкрашенные сверху в крупные коричнево-зеленые пятна, снизу - в глубокий черный цвет, машины несли на бортах множество маленьких силуэтиков бомб - символы военных удач. Ночная эскадрилья заправлялась, пополняла боекомплект, лечила пробоины в плоскостях и просторных фюзеляжах.

   Человек, которого можно назвать Джеком Уэйном, бросил окурок "Честерфилда" на бетон и привычно притоптал ногой в высоком ботинке. Потом поднял за лямки рюкзак парашюта и направился к "Ланкастеру", стоящему в начале полосы. Человек был одет с учетом предстоящего десантирования, но не привлек бы внимания на проселочной дороге или городской улице. Он поправил под мышкой кобуру с бесшумным "Хай стандартом", обычным оружием английских агентов для специальных операций.

   Действительное имя, похороненное в утробе Сикрет сервис, могло бы произвести впечатление. То было время, когда аристократы шли уже не только во флот, но в пилоты и коммандос. Подводными диверсантами Италии командовал князь Боргезе, английскими коммандос руководил лорд Маунтбэтен, двоюродный брат Его Величества короля. Джек Уэйн мог проследить свою родословную едва ли не со времен Вильгельма-завоевателя, если бы когда-то захотел потратить время на такие пустяки. Он пришел в армию с такими же добровольцами в начале войны, и очень скоро способный молодой лейтенант смог добиться приема в отряд особого назначения. Обучавшийся в старинном шотландском замке Лох Эйл, он был в числе восьмидесяти двух коммандос, оставшихся в живых из трехсот восьмидесяти, брошенных на Тобрук. Летом того же сорок второго года, в июле, Уэйн командовал рейдами джипов САС в немецких тылах.

   Поставленные клином машины со спаренными пулеметами выдавали по пять тысяч выстрелов в минуту. Одновременно включив фары, коммандос частым гребнем прокатывались по аэродромам, сжигая и калеча самолеты Африканского корпуса Роммеля. Джек на всю жизнь запомнил пробитую фарами темноту, дрожь отполированных рукояток "Браунинга" в руках да долгую глухоту от рева моторов и пулеметных очередей наутро, когда враг оставался за спиной. Образованным и уравновешенным командиром заинтересовался, наконец, Отдел Специальных Операций, созданный в 1940 году Уинстоном Черчиллем. Так человек с чужим именем стал специальным агентом. Тощий и поджарый блондин со светло-голубыми глазами, Уэйн походил на породистую борзую. Он всегда брился начисто, даже в пустыне, где вольнолюбивые коммандос часто отращивали бороды, плюя на армейский устав.

   Инструктаж проводил немолодой полковник с нашивками за ранения. Толком, на взгляд Джека, он так ничего и не объяснил, лишь поставил задание: связаться с одной из групп Сопротивления в Арнхейме, после чего будут переданы необходимые инструкции. Уэйн не обиделся на недоверие, знал, как гибельна бывает малейшая утечка информации. Сейчас, если его схватят, он и под пытками не сможет сказать о своей задаче ничего. Возможность провала и мучительной гибели маячила на периферии сознания, но он обладал закаленными нервами и успешно, как и раньше, держал подобные мысли "в узде". Так он называл это про себя. Правилом его всегда было киплинговское "делай, что должен, и будь, что будет". Такой взгляд на вещи и вправду помогает.

   В минуты реальной опасности Уэйна начинала бить мелкая, сухая, холодная дрожь, не имевшая ничего общего с обычным страхом. Он знал, что сегодня ночью снова будет дрожать, выходя в пустоту из брюха самолета. Так было всегда, - организм сам реагировал на прыжки. Джек уважал вражеских десантников, прыгавших без запасного парашюта. Ему доводилось сцепляться с "зелеными дьяволами" Геринга, и уважение после этого только возросло. Он много бы дал, чтобы отправить на тот свет как можно больше именно таких врагов, мастеров своего дела.

   Как многие и многие до него, как многие и многие после, майор закончил пожеланием удачи. Уэйн всегда смеялся над суевериями, но теперь ему захотелось постучать по дереву. И он постучал по дубовому столу в кабинете, освещенном затененным светом зеленой лампы. Майор улыбнулся с долей зависти и пожал ему руку. Джек слабо ответил на пожатие: он пробегал мысленно весь план предстоящей операции.

   ...Уэйн присел на каком-то ящике в чреве самолета. Взял в руки вычищенный СТЭН Мк4 с глушителем - маленький пистолет-пулемет с выдвижным прикладом приятно холодил кожу ладоней. Джек провел по кожуху пальцем, подышал на пятнышко возле рукоятки затвора, протер полой куртки. Если его парашют встретят не те, кто был приглашен, что ж, он отобьется, но лучше без лишних трупов. Для врастания в жизнь ему выдали надежный комплект документов. Теперь он Жак Рише, слесарь, приехал из Льежа подзаработать в мастерской у дальнего родственника. Французский и немецкий Джек знал с детства и в совершенстве, постарались гувернеры. Слесарным дело занимался еще с довоенных времен, когда участвовал в соревнованиях мотоциклистов. Как человека разворачивает жизнь! Уэйн услышал, как загудели, раскручивая пропеллеры, четыре "Мерлина". Огромный самолет плавно тронулся с места.

   На закате дальнебомбардировочная эскадрилья Королевских ВВС стартовала с английского побережья Па-де-Кале и оставила позади белые меловые скалы, освещенные тающим оранжево-желтым светом, чтобы к полуночи быть над целью - нефтехранилищами близ Арнхейма, в зачумленной нацизмом Франции.