Опричник (СИ) - Теплова Арина

Слева на луке седла красовалась небольшая метла. В народе говорили, что метлами опричники выметали государственных изменников. Но, символ метлы у “Волчьей сотни” был иной. Метла означала колдунов и нечисть, с которыми витязи сотни вели свою непримиримую войну. Голова же собаки, которую вешали на шее своих лошадей другие опричники Ивана IV, не прикреплялась воинами “Волчьей сотни”, потому что, сотенцы полагали, что собаки и волки их друзья, животные которые преданы человеку и охраняют его. Ибо, на Руси издревле считалось, что собака брат волка, а волк всегда был помощником в битве с темными потусторонними силами, порою своим воем пугая нежить или открывая местонахождение логова нечисти.

Сначала, дорога была довольно открытой и деревья не заслоняли ее. Но, через некоторое время, лес стал более густым и солнечный свет скрылся за высокими кронами деревьев.

— Испугался воевода, — сказал вдруг Василий, озвучив мысли обоих.

— Так и есть, — согласился с ним Мирон, обернув на худощавую фигуру старшего брата понимающий взор. — Если бы не боялся, давно бы сам эту нежить вывел из леса. И нас бы не звал.

— Уж точно, — кивнул Василий и, смерив широкоплечую фигуру Мирона, внимательным взглядом, спросил. — Ты боишься, братец?

— Боюсь, — вымолвил, не раздумывая, Мирон, сосредоточено осматривая ветви деревьев, и замечая сильно сломанные, словно по ним прошелся некто, ломая их. — Только дураки не бояться.

— Ты прав.

— Главное вовремя понять, что делать надобно.

— Как там отче говорит? — добавил Василий, понукая коня ногами и пытаясь не отставать от брата. — Твоя мысль управляет тобой. Не та мысль, не то сделаешь и голову потеряешь.

— Всему потустороннему объяснение есть, — сказал Мирон, отмечая, что птиц стало не видно, а в ноздри врывалась жуткая вонь. — Нечисть и нежить только там разводится, где людишки местные просто бояться и не хотят понять, отчего это взялось…

— Да уж, — ответил Василий, следя глазами по сторонам и словно констатировал. — Тихо, как в могиле.

Они  проехали какое-то  время молча, напряженно держа руки на поясе с оружием.

— Ну и вонь, — не выдержав, заметил Василий.

— Знать на верном пути. Только упыри могут так вонять мертвечиной, — добавил Мирон.

Корявая дорога стала совсем узкой и ельник начал преобладать над сосновыми деревьями. Глухая и петляющая дорога, среди мрачного ельника, нагоняла страшные мысли на путников. Гробовая тишина совсем не добавляла светлых красок в окружающую картину и, оттого, уже спустя некоторое время, Василий заметил:

— Что за жуткое место.

— И не говори, Васятка. Не зря же воевода сказывал, что раньше здесь разбойничье логово было.

Через миг, на небе вдруг стало совсем темно. Черная туча скрыла солнце, которое до этого хоть немного освещало путь. Стало жутко темно, хоть глаз выколи. Не видя брата, и только ощущая его присутствие, Василий немного заволновался.

— Мечислав! — выпалил Василий, это было боевое имя Мирона. — Ты где?

— Здесь я. Тише! — выкрикнул над его ухом Мирон глухим шепотом, прижимаясь во мраке конем к крупу жеребца брата.

В следующий миг, что-то посвистело над ухом Мирона и он, инстинктивно почуяв неладное, отклонил голову чуть в бок. Стрела с широким наконечником ударилась в кожаную луку седла и отскочила в бок.

— Пригнись! — выкрикнул Мирон, вмиг отклонившись в бок. Он стремительно вытащил палаш, пытаясь рассмотреть хоть что-то в кромешной тьме. Следующую стрелу он ощутил нутром и, успев отклониться вновь, стремглав поймав стрелу рукой.

— Не видать ничего! — прокричал Василий, оборачиваясь и не видя стреляющего по ним противника. Он остановил своего коня и пригнулся к его холке. Мирон так же замер на своем жеребце, как вкопанный. Братья, верхом на конях, прижались к друг к другу конями.

— Погодь! — выпалил Мирон и, отшвырнув пойманную стрелу, и протянул свободную руку вверх и сосредоточился. Уже через минуту, темные облака, закрывающие солнце, начали свой ход и неяркий свет озарил дорогу. Зорким глазом, увидев среди ветвей нечто живое, Мирон стремительно убрал в ножны палаш и, умело выхватив из налучи стрелу, метнул ее с невероятной скоростью. Раздался хриплый вой и нечто зеленое бесформенное упало с дерева.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Вдруг, что-то завизжало и Мирон ощутил, как нечто прыгнуло позади него на лощадь и схватило его за голову, пыталось удушить. Понадобилось мгновение, чтобы Мирон умелым движением выхватил длинный нож и всадил его по рукоять в нежить сзади. Стремглав, Мирон со всей силы вышвырнул упыря со своего коня на землю. Упырь был невысокого роста коренастый, голый и зеленый, покрытый язвами и меховой шкурой. С его копыт стекала болотная жижа.

Вмиг два упыря с топорами, такие же зеленые кинулись с деревьев на Василия. И тот, лишь смог отбросить умелым ударом бердыша одного. Второго, прямо по хребту, ударил Мирон палашом, держа холодное оружие в правой руке. Упырь завизжал и, упав с коня, скатился в канаву.

Мирон вынужден был чуть отъехать от брата, метнув короткий топорик в одного из нежитей, что сидел на дереве. Топор достиг нужного места, разрубив упыря, который свалился с дерева. В следующий миг, из-за кустов, на Мирона выскочил еще один упырь, с оскаленной зубастой мордой, целясь укусить молодого человека за ногу. С яростным порывом, Мирон выкинул ногу в кожаном сапоге в морду упыря и отшвырнул нежить с такой силой, что тот отлетел на десять аршин к хилой березе и, ударившись со всей мочи головой, затих.

Конь Василия неистово заржал и Мирон, обернувшись, увидел, как один из упырей впился в ногу жеребца брата, пытаясь сосать из нее кровь. Мирон стремглав метнул стрелу с серебряным наконечником в хребет упыря, зная, что серебро убийственно действовало на нежить. Уже через миг упырь действительно резко оторвался от лодыжки коня и, оскалившись окровавленными зубами, бросился в сторону Мирона. Направив коня вперед Мирон налетел на упыря и с размаху отрубил палашом нежити голову, которая покатилась по земле.

Василий уже бился бердышом с другим упырем, который пытался запрыгнуть на его лошадь. Хотя у того упыря уже не было одной лапы, но, он все равно со злобной решимостью бросался на Василия, пытаясь вцепиться ему в глотку. Василий же острым наконечником бердыша, напоминающего топор, рубил по упырю, что было мочи.

Оценив обстановку и видя, как из-за кустарника появился еще один упырь, Мирон быстро поскакал туда и, сконцентрировав энергию в своей руке с палашом, одним мощным ударом с размаху разрубил упыря от шеи до пуза. Упырь осел на землю, но в то же миг Мирон увидел, как с земли встает упырь, которому минуту назад он отрубил голову. Отчего-то голова зеленого монстра вновь притянулась к его волосатому телу, в том месте, где зияла глубокая рана. Упырь зашевелился и оскалил свои клыкастые зубы. Мирон напрягся и отметил, что и второй упырь, которого он практически разрубил надвое, зашевелился и его тело начало срастаться.

Уже через некоторое время оба упыря, оскалив клыки и, словно собаки на четырех лапах, бросились к нему и Мирон, выставив перед собой палаш и длинный нож, начал рубить вражин с безумной жестокостью, осознавая, что упыри бессмертны. Какая-то сила восстанавливала их вновь и вновь, затягивая их раны. Краем глаза, Мирон видел, как Василий так же бьется с двумя упырями, которые скакали вокруг его жеребца, словно дикие кошки, пытаясь укусить коня и стараясь волосатыми лапами выбить у брата топор. Но, Василий отменно владел бердышом и бил по зеленой нежити со всего размаху и умело. Упыри зло визжали и то и дело отпрыгивали от него, вновь возвращаясь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Всего четверть часа кровавой бойни Мирону понадобилось, чтобы осознать, что есть что-то или кто-то, кто восстанавливает живучесть упырей. И биться нежить может хоть часами, но убить упырей все равно не удастся. В тот миг, когда на него сверху, с дерева прыгнул еще один упырь, Мирон свободной рукой схватил его за мохнатый загривок. Направив своего коня к дереву, Сабуров вмиг припечатал упыря к еловому стволу и подставил к горлу зеленого чудовища длинное острое лезвие палаша. Мирон отражал, как сотоварищи упыря, теперь, лежат на земле, распластанные и окровавленные от его оружия. Но, потихоньку их раны начинали срастаться, а отрубленные конечности притягиваться к туловищу. Сабуров понимал — у него есть всего несколько минут до того момента, пока эти двое, валяющиеся на земле не восстановились и вновь не бросились в атаку на него.