КОМ-3 (Казачий Особый Механизированный, часть 3) - Ольга Войлошникова

подряд чужой жене, а в том смысле, что первые-то отряды без женщин почти шли, и в жёны себе брали девок из местных племён. Зато песня была бодрая и весёлая, и про кашеваренье, и про выпьем мы по маленькой там было. Ну, и так далее.

Всю дорогу пел-орал, как шальной! Душу отвёл, как говорится, и на полигоне выбрался из машины довольный, будто слон.

ВНЕПЛАНОВОЕ СТОЛПОТВОРЕНИЕ

Тут надо ещё сказать, что у ворот вся наша компания выгрузилась из «Победы». Я для себя отметил, что взгляд у Хагена слегка поплывший — ох, примучили его девки! Ну, вот, все выгрузились пешком шлёпать — а «Саранча» как⁈

Но, оказывается, наш Сокол умеет иногда быть всё же и предусмотрительным. И договорился, и организовал как надо. Защиту вдоль тропинки на две минуты отключили, пока они всей толпой узкую полосу напротив ворот страховали — но только на две! Ох, рванул я бежать! Хорошо, на ту сторону сигнал передали, и навстречу никто не вышел. А то было бы тебе: «Ну здравствуй, Красная Шапочка!»

Зато за эти две минуты кто-то сумел растрезвонить, что англицкий шагоход в университет прибыл! И на площадь перед парадным входом, аккурат мне навстречу, высыпала целая толпа — и она всё прибывала! Главное, парни ещё куда ни шло, а девки-то совсем без ума! Прям под опоры высыпали, липнут, как мураши на сахарную ложку. Я уж и из люка высунулся, говорю:

— Разойдитесь, потопчу ведь! — хоть кол на голове теши! Хорошо, Иван с подмогой быстро прибыли. Подозреваю, бежали рысью.

— Барышни, барышни! — закричал Серго. — Разойдитесь! Что вы как маленькие, право слово!

И тут я увидел, что Хаген мне показывает знак: сигнал, мол, подай!

Что ж, ежли на энтих баб бестолковых слова не действуют. Хоть и сурово это, честно скажем…

Сигнальная система в шагоходах придумана, чтоб не столкнуться, на случай густого задымления или тумана и подобных неприятностей. И должна она перекрывать лязг механизмов и гул сервоприводов, да так, чтоб пилот сквозь колпак кабины услышал. Вроде пароходной сирены, одним словом.

Как «Саранча» рявкнула — девчонок как метлой на верхние ступеньки крыльца смело. Ишь, финтифлюшки. Качелька это вам, что ли?

Тут я увидел, что к Ивану подошёл тот полковник, который их курс песочил после пятничной проверки на слаживание, переговорил о чём-то и поднёс ко рту небольшой микрофон магоусилителя голоса:

— Господа студенты! Кхм… И студентки, конечно же. А так же преподаватели и персонал. Всем, кого заинтересовала данная машина, предлагается подойти к двум часам пополудни на технический полигон, где состоится несколько показательных проходов и забегов… — он ещё о чём-то тихо переговорил с Иваном и продолжил для всех: — Не исключено и даже вероятно, что будут ещё участники с образцами шагоходов аналогичного класса, но российского производства.

Так-так… То есть, сходу соревнование будет? Это ещё, интересно, с кем?..

02. С КОРАБЛЯ НА БАЛ

С ДОРОГИ

Отогнали мы шагоход к полигону для техники и пошли Хагена пристраивать. Понятно же, что одним днём здесь не обойдёшься — спать-то ему где? Или каждый раз в гостиницу его выставлять? А если срочно понадобится?

Однако Фёдор Семёныч решил вопрос без затей, поселив дойча в свободную студенческую комнату на том основании, что он же ко мне прикреплён — значит, где-то поблизости и обретаться должен.

Комнату фон Ярроу оглядел бегло — вещей у него с собой был самый минимум.

— Ну что, перекусим пошли? — спросил из коридора Иван, который не желал пропускать ни секунды очередного приключения. — На сытые зубы веселей гоняться будет, чем на голодные.

— Один момент, битте, — Хаген пристроил на стул свой маленький чемоданчик и откинул крышку. — Фрайгерр Коршунов, вам письма от родных. Я не хотел в порту, при стечении публики передавать.

— Ох, благодарствую! Это ты правильно сделал.

Не люблю, когда глазеют да пялятся.

Занёс письма к себе, вечером запрусь да без спешки почитаю. И пошли мы.

За нашим столиком уже сидел Денис. И даже что-то ел! Приучил его всё-таки Великий князь дурью стеснительной не маяться. Представили ему Хагена, расселись. Теперь наша компания выглядела и вовсе уж пёстро. Бывший селянин, из-под Польши к России прибранный, сибирский казак, временный российский подданный германских кровей и Великий князь, племянник императора. Кому расскажи — не поверят.

Хаген, впрочем, в отличие от Дениса, тушеваться не стал, а выбрал линию поведения, которой придерживался на сирийской базе: общался с нами, как с боевыми товарищами. Меня так очень даже устраивало, да и Соколова, похоже, тоже.

— Надеюсь, сегодня мы будем избавлены от неуместно-шутливых выходок, — великий князь сурово оглядел столовую, и все присутствующие сразу сделали вид, что им до нас и дела нет. А особенно вон до того белобрысого немца, симпатичного такого, никаким девицам нет никакого дела, да-да…

— А что, — суховато, в своей обычной манере поинтересовался Хаген, — имели место инциденты?

— А ка-ак же! Прям сразу, в первый же обед.

— Вань, может, не надо снова вспоминать, а? — поморщился я.

— Нет уж, Илюх, лучше давай сразу вспомним. А то ведь найдутся доброжелатели, извратят или так ещё выставят, что дойч защищать тебя полезет — мало ли? А нам, брат, в скандалах сейчас светиться, сам понимаешь, нежелательно. Так что, слушай, Хаген, как было.

Фон Ярроу отложил приборы и с максимальным вниманием выслушал повесть о борще от начала до самого конца, после чего кивнул:

— Насколько я могу судить, в данном случае долг чести взыскан полностью, и моего вмешательства не потребует, — и снова принялся за обед.

А ведь и правда, мог полезть мою честь защищать, — понял я, — ещё и подставился бы! Тут всяких змеищ хватает…

И тут за моим плечом сконфуженно покашляли. Иван прям расплылся. Ну, что опять⁈

Позади стоял тот нервный тип из клуба по вооружению и лицо у него было такое, как будто он только что узнал, что тот куриный суп сварили на самом деле из лягушек.

— Господин Печорин! — с коварным дружелюбием улыбался Иван. Ага, этакий приветливый волчара. — У вас какое-то дело?

Вокруг расползалась тишина, и даже звуки приборов вязли в ней. Всё большее количество глаз таращилось на наш столик.

Денис замер над своей тарелкой, и я вынужденно обернулся к пришедшему, который всё мялся и кряхтел:

— Ну что? Съел?

— М-м-нэ-э-э…