Квартирант - Золотина

почему идет и более того, абсолютно уверен, когда отсюда уйдет. Нина каким-то животным чутьем определила в нем доктора. С ошалелыми глазами она как черт из табакерки выскочила перед солидным джентльменом и скороговоркой выпалила: «Простите доктор, у меня вот проблема – как наклонюсь в глазах темнеет. Вы меня не посмотрите?» Внезапная остановка абсолютно не смутила «доктора». Он медленно окинул взглядом Нину, потом остальных участников собрания, пожевал губу в задумчивости, пошевелил пальцами свободной от чемодана руки, которая была обтянута красивой кожаной перчаткой. И наконец-то вкрадчиво произнес: «Милая, Вы нуждаетесь в уходе врача, – Нина завороженно внимала его словам, в такт согласно покачивая головой, – «и чем дальше уйдет от Вас врач, тем лучше и для Вас, и для врача». На площадке воцарилась, простите за каламбур, мертвая тишина. Продлилась она несколько дольше, чем ожидалось, поэтому двое из лифта успели зайти в тамбур 99 и 100 квартир, а шумевшие внизу шаги группы людей приблизились на несколько лестничных пролетов. Смеяться начали по очереди. Кто засмеялся первым сказать было сложно. Смешки начали перерастать в хихиканье, перетекать в откровенный смех, продолжившись гоготом. В итоге люди, поднимавшиеся по ступенькам, были встречены гомерическим хохотом с элементами истерики. Удивился только участковый, да так, что споткнулся об ступеньку и потерял шапку, папку и перчатки, что привело к еще одному взрыву смеха. Когда волна смеха начала утихать, то стали слышны слова, исходящие от вновь прибывших по лестнице людей. «О, раз смеются, значит наши эксперты уже тут…».

Спустя несколько часов я для себя сделала вывод – то, что происходило до прихода специализированной СОГ (следственно оперативной группы) назвать следственно оперативным мероприятием «по горячим следам» было нельзя. И только с их появлением завелся розыскной механизм. Первое, что бросалось в глаза – это слаженность работы команды. Тихие, спокойные фразы, действия, отточенные то ли частым повторением, то ли уверенным профессионализмом. Наблюдать было интересно, тем более, что страх и внутренняя истерика от осознания присутствия трупа в нескольких метрах от меня, уже прошли. Время опять начало ускоренно крутить стрелку часов. Я глянула в окошко – уже не светало, а очень уверено рассвело. Люди приходили и уходили. Исходя из услышанного, я поняла, что это были служащие других подразделений из этой оперативной группы. Были медики, которые в итоге унесли труп в темно-синем мешке, предварительно поохав-поахав по поводу маленького лифта, и что нести надо вручную с седьмого этажа, при этом впритык умещаясь на разворотах узких пролетов. Видеосъемка велась постоянно. Периодически мне задавались вопросы. Я старательно давала ответы, при этом с нескрываемым интересом слушала, о чем говорят «спецы» между собой. Именно этот интерес завел меня ближе положенного на тот момент к двери 99-й квартиры. А точнее в сам дверной проем. Я удобно в нем устроилась, облокотившись о дверной косяк, и слушала, как два уже знакомых мне эксперта обсуждали и записывали все вокруг в квартире, а точнее сказать – описывали и конспектировали.

«Вениамин Рафаилович, а приметили ли Вы следующее несоответствие при первичном осмотре трупа?», – голос пожилого, но как оказалось в последствии не старшего эксперта, звучал мягко, но зычно, и как на мой взгляд весьма авторитетно, тем более в сравнении с тембром Вениамина Рафаиловича – «Это несоответствие наводит на мысль о статусе, точнее высоком социальном статусе нашего трупа». «Иван Иванович, Вы, о чем именно говорите? Уточните пожалуйста», – да… голос Вениамина Рафаиловича не был насыщен обертонами, поэтому звучал все-таки не так ярко и красочно, как Иван Иванович.

«Я обратил внимание на его ухоженные руки, дорогие носки и трусы. И жуткую верхнюю одежду – сильно заношенную, грязную и местами рваную до неприличия».

«Да, да… я заметил. Особенно снятая штанина. Такое впечатление, что ее зубами стягивали с ноги и при этом рвали в лохмотья, как Бобик грелку. Иными словами, перед нами либо олигарх, заигравшийся в бомж-тур, либо бомж – метросексуал. Короче, жесть. Будем дома посмотреть внимательно кто он и почему в таких офигенно дорогих труселях».

Слог речи Вениамина Рафаиловича меня удивил. Он был полон молодежного сленга, что тем более на фоне изысканности Ивана Ивановича очень резало слух, и совсем не придавало юному старшему эксперту авторитета и профессионального веса в моих глазах. А еще его постоянно смеющийся озорной взгляд и неприкрытая хотя бы усами или бородой явная молодость, не давали возможности увидеть в нем мало того, что старшего эксперта криминалиста, так еще и известного ученого криминалиста, доктора юридических наук, профессора криминалистики. Про все эти заслуженные звания Вениамина Рафаиловича я узнала абсолютно неожиданно настолько, что аж слегка подпрыгнула или мне показалось, что я подпрыгнула физически, а на самом деле от испуга сердце подлетело просто к горлу, по пути перехватив дыхание. Короче говоря, как сказал бы Вениамин Рафаилович, стреманулась я здорово. Итак, удобно устроившись в дверном проеме 99-й, я развесила уши и смачно внимала экспертам криминалистам. Было настолько интересно и любопытно, что окружающие меня шумы я вообще не воспринимала. И вдруг мою нирвану взорвала достаточно громкая фраза откуда-то сверху.

«Зря хмыкаете и называете Вениамина Рафаиловича Венечкой. Между прочим, он не просто старший эксперт криминалист, но еще и известный ученый криминалист, доктор юридических наук, профессор криминалистики и что-то там еще… я просто не вспомню сходу все его регалии». Я дернулась и начала вертеть головой из стороны в сторону, а также вверх, да видать слишком резко вверх, что привело к какому-то неожиданному головокружению. Или это бессонная ночь давала о себе знать с волнительными событиями заодно. Короче говоря, чтобы не упасть, я вцепилась в дверной косяк двумя руками и, судя по всему окончательно поссорившись с координацией движений, я приложилась лбом все в тот же косяк двери 99-й квартиры.

«Ох, ты ж, ежики, ежики!», – раздалось опять где-то сверху надо мной. Вениамин Рафаилович при этом был верен своей натуре. Он ляпнул ладонью себя по лбу и при этом емко и красочно высказался: «Офигеть!». Иван Иванович окинул меня и мои выкрутасы томным взглядом: «Сережа, что же Вы девушку так устрашили. Не дай Бог, испуг яйцами выкатывать надо будет у повитухи… или яйцом. Не знаю, как правильнее будет. Вениамин Рафаилович! Я Вас умоляю, ни слова! Гусары молчат!» При этом старшего эксперта явно распирало от невысказанной соленой шуточки по поводу яйца или яиц и их выкатыванием. Собрав себя в один кусок, я все-таки сфокусировала взгляд на этом Сереже с его «ежиками». Передо мной стоял, а точнее надо мной возвышался молодой мужчина