Дело «пестрых» (с иллюстрациями) - Аркадий Адамов

Сергей возвращался домой возбужденный. Завтра он должен явиться в отдел кадров Управления милиции, послезавтра — медкомиссия, потом, как сказал Павлов, пройдут еще недели две, нужные для оформления, и после этого он сможет приступить к работе.

Дверь отперла Мария Игнатьевна.

— Все решилось, мама, — весело сказал ей Сергей, — меня направили на такую работу, о которой я и не мечтал. Да и ты тоже.

— Батюшки, куда же это?

— В милицию, мама, в уголовный розыск!

— Что ты говоришь? — всплеснула руками Мария Игнатьевна. — И ты согласился?

— Конечно, — рассмеялся Сергей, проходя в комнату.

— Жуликов ловить — нашел себе работу, — укоризненно качала головой Мария Игнатьевна, вынимая из буфета посуду, но вдруг замерла, держа тарелки в руках, и испуганно взглянула на сына. — Сереженька, так это, наверно, очень опасно? Ведь жулики эти проклятые и убить могут, с ними только свяжись.

Сергей в ответ усмехнулся.

— Не таких гадов на фронте бил, мама, и ничего — цел и невредим.

— Ну, а что Лена скажет, не думал?

— Нет, не думал, — с деланным равнодушием ответил Сергей, усаживаясь к своему столу и беря в руки книгу.

Но читать Сергей не мог. Мысли разбегались, и своя собственная судьба застилала перед ним судьбы героев книги. Однако представить себе свою будущую работу Сергей не мог. Что ждет его? Что за люди там? Он никогда не сталкивался с ними, ничего о них не слыхал. Сергей подумал о Лене, и сердце его забилось тяжело и тревожно. Как она воспримет эту перемену в его судьбе? Поймет ли, что двигало Сергеем? А это значит, поймет ли она его самого и… любит ли его.

Он поспешно захлопнул книгу, встал и прошелся по комнате, потом подошел к окну. Он вспомнил свой разговор с Волоховым и снова ощутил уверенность в правильности своего решения и смутную гордость за свою новую профессию.

В передней раздался звонок. Пришел Павел Афанасьевич. Сергей услышал его тихий разговор с матерью в передней.

— Сережа-то наш, знаешь, в милицию на работу поступил, — огорченно сообщила Мария Игнатьевна.

— В милицию? Как так?

Сергей отбросил книгу и выбежал в переднюю. Павел Афанасьевич стоял в расстегнутой шубе, держа в одной руке портфель, в другой шапку. Венчик волос вокруг лысины растрепался, очки запотели, на усах таяли снежинки. Сергей посмотрел на отца и весело рассмеялся.

— Позвольте представиться: знаменитый сыщик Коршунов-младший.

Отец недовольно покачал головой.

За столом во время обеда Сергей подробно передал отцу свой разговор в райкоме партии. Павел Афанасьевич, оказывается, знал Волохова, не раз слышал его выступления и однажды, когда тот знакомился с новым составом парткома их министерства, беседовал с ним. «Первого бухгалтера в парткоме встретил, весьма полезно, — сказал ему тогда с улыбкой Волохов. — Очень рад познакомиться». Павел Афанасьевич был о Волохове очень высокого мнения, и сейчас самые противоречивые чувства боролись в нем: с одной стороны, он мечтал, что сын его, вернувшись из армии, займется серьезной и достойной работой, а с другой стороны, секретарь райкома Волохов, которого он уважал и с мнением которого считался, сам вызвал его сына и говорил с ним о работе в милиции как об очень важном и даже почетном деле.

— Стыдно, конечно… никогда не думал, что милиция такое серьезное и, как бы сказать, тонкое дело и что туда с эдаким отбором берут, — покрутил головой Павел Афанасьевич и, помедлив, спросил: — А как же с учебой будет, сынок?

— Не знаю еще, — пожал плечами Сергей. — Такая работа…

— Ну, нет, — вдруг решительно возразил Павел Афанасьевич. — Это ты брось. Учиться надо. Прежде, конечно, оглядишься, освоишься. Сейчас, брат ты мой, все и всюду учатся, старики даже.

— Переутомится Сереженька, — вздохнула Мария Игнатьевна. — Нельзя ему. В детстве сколько болезней перенес. А потом война. Уж и так работа у него теперь не приведи господи, а тебе еще — учиться.

Сергей весело рассмеялся.

— Ну что ты, мама, какие там болезни! Конечно, буду учиться. Что же я, не понимаю, что ли?

— Ты уж тоже, мать, скажешь, — поддержал сына Павел Афанасьевич. — Да я в его годы знаешь какие горы ворочал? Тоже вот и работал, и учился, и еще, между прочим, за тобой ухаживал, тоже сил положил немало.

— Тебе бы все шутить, — сердито возразила Мария Игнатьевна, но тут же невольно улыбнулась. — Шустрый был, ничего не скажешь.

Вечером позвонила Лена.

— Сережа, был в райкоме?

— Был, а как же.

— И что же, наверно, важное назначение получил, загордишься теперь? — рассмеялась Лена.

— Очень важное. Ты даже и не представляешь. Но вот с учебой придется, видимо, обождать.

— Ах, Сереженька, такое назначение, это не шутка! — озабоченно и радостно воскликнула Лена. — Конечно же, учебу отложи. — И, немного помедлив, спросила: — У тебя, наверное, и машина будет?

— Ну, это вряд ли, — сдержанно ответил Сергей.

— Я понимаю. Тебе неудобно говорить по телефону, — заторопилась Лена. — Знаешь что? Давай погуляем. Приезжай за мной.

— Хорошо, приеду. А если бы не «важное назначение», ты бы меня позвала?

— Как не стыдно, Сережа!

— Ну, стыдно, стыдно. Ты только не сердись. Сейчас приеду.

У Лены Сергей застал высокого худощавого юношу с бледным лицом и зачесанными назад волосами. Сергей обратил внимание на его пестрый галстук и на блестящие, тщательно обработанные ногти.

— Арнольд, — представился юноша, отвечая Сергею вялым пожатием.

— Это тот самый Арнольд, — сказала Лена, взяв Сергея под руку и вводя в столовую. — Гордость всей группы. Самый талантливый. Баранов увидел его в роли Сатина. Помнишь? «Человек, это звучит гордо!» Чтобы сказать это по-горьковски, как Арнольд, надо много самому пережить.

Арнольд прошел вперед, лениво опустился в кресло и закинул ногу на ногу. Через минуту он небрежно закурил дорогую сигарету с золотым обрезом, обхватил колено тонкими пальцами и стал задумчиво рассматривать картину на стене. Лена восхищенно взглянула на Арнольда, Сергей перехватил ее взгляд.

— Арнольд привез вино и конфеты, — поспешно сказала Лена, — такие вкусные, что я уже половину съела. И вино какое-то особое. Мы сейчас попробуем. Отметим твое назначение. Хорошо?

— Ну что же, согласен. За это действительно стоит выпить, — ответил Сергей, привычным движением расправляя под широким поясом гимнастерку и садясь на предложенный ему стул.

— Вот и чудесно! — захлопала в ладоши Лена.

Она была в модном платье. Сергей обратил внимание на ее новую прическу: коротко подстриженные волосы венчиком охватывали голову, придавая лицу шаловливую игривость подростка.

— Ты изменила прическу, — невольно вырвалось у него.

— Все-таки обратил внимание, — с лукавой улыбкой ответила Лена, не замечая его огорченного тона, и с гордостью добавила: — Это у Поля. Есть такой парикмахер-художник на Арбате. Представь, у него очередь на три месяца. Я только сегодня к нему попала.

— У женщин свои радости в жизни, — снисходительно заметил Арнольд. — Приходится им это прощать.

Сергей промолчал.

Лена расставила на столе хрустальные бокальчики, высыпала в вазу конфеты, потом попросила Сергея откупорить бутылку с вином.

Когда все было готово, она сказала торжественным тоном:

— Ну, Сереженька, за что же мы будем пить?

Сергею вдруг стало смешно и больно. Не в такой обстановке мечтал он отметить начало своей новой жизни. Нет, Лена, а тем более этот парень не смогут понять, какие чувства и мысли вызвал у него разговор с Волоховым, да и слова Волохова они поймут совсем не так, как понял их Сергей. Может быть, и не говорить им ничего? Но Сергей не привык отступать.

Он встал, поднял свой бокал и со скрытым вызовом произнес:

— Я буду работать в милиции, рядовым сотрудником уголовного розыска. Это очень важно и почетно. Советую вам выпить за это.

Лена, изумленная и растерянная, застыла с бокалом в руке. Но Арнольд закивал головой и начал небольшими глотками отхлебывать вино.

— В милиции? — недоверчиво переспросила Лена. — Рядовым сотрудником? Но это ужасно.

— Почему же так?

— Это грубая и грязная работа, — ответила Лена, брезгливо передернув плечами. — Она не для интеллигентного человека.

— Каждому свое, Леночка, — заметил Арнольд, — и каждая работа в конце концов полезна для общества.

Внешне Сергей остался совершенно спокойным, только голубые глаза его сузились и потемнели.

— Грубая и грязная работа, говорите? — медленно произнес он. — Добавьте еще — трудная и опасная. Все это было и на фронте, и не вам это понять. Актеры… Я тоже знаю, что такое настоящие артисты. Но вы… Да что говорить!..

Сергей круто повернулся и вышел в переднюю. Он был уже в шинели и шапке, когда появилась Лена.