Реквием. День гнева - Ольга Грибова

Слух уловил размеренное храпение − мама спала пьяная в стельку на диване в гостиной. Между диваном и журнальным столиком выстроилась рота бутылок и далеко не все они были пивными. По крайней мере, на одной красовалась этикетка от коньяка.

Нащупав под водолазкой кулон, Ева бросила прощальный взгляд на мать и без сожаления отвернулась.

До колледжа было десять минут ходьбы. Краткий миг наедине с собой. Нет рядом пьяной матери, требующей принести новую бутылку. Нет фальшивых друзей, которые ластятся к ней потому, что она из обеспеченной семьи. Вот, кстати, тоже загадка: откуда у них берутся деньги? Мать пропивает немало, а деньги не переводятся. И это при том, что мама не проработала и дня в своей пустой жизни. Но любой вопрос на тему денег провоцировал запой, и Ева научилась не спрашивать.

Надев наушники, она нажала кнопку «плей». Мир наполнился звуками тяжелого рока, и рычащий голос солиста вытеснил из головы все мысли.

Она шагала вдоль улицы, где вместо высотных домов стояли уютные коттеджи. Большая их часть походила на сельские избы. Но встречались и подобные Евиному дому − добротные строения, хозяева которых привыкли ни в чем себе не отказывать.

Материальное неравенство соседей отразилось на отпрысках. Подростки из богатых семей общались с себе подобными. Якшаться с бедняками было ниже их достоинства. Дети из простых семей в свою очередь терпеть не могли богачей, считая их занудами и мажорами. Ева угодила между двух огней. С одной стороны она равнодушно относилась к деньгам и всему, что с ними связано. При всем желании она была не в состоянии поддержать разговор о брендах одежды или дорогих иномарках, не разбираясь ни в первом, ни во втором. С другой стороны это не добавляло ей очков в глазах менее состоятельных сверстников.

Рука легла на плечо, и Ева, вздрогнув, обернулась. Ей улыбался лучший и по правде единственный друг. Рома как раз был из числа тех жителей улицы, кто не мог похвастаться годовым доходом. Но его беззаботный и жизнерадостный характер Ева ценила дороже всех денег на свете. Он всегда умел ее развеселить. Вот и сейчас Рома не скрывал хорошего настроения. Его серые глаза искрились добротой, лоб прикрывала светлая челка, и он как обычно тряхнул головой, отбрасывая ее назад.

— С днем рождения! — первое, что она услышала, сняв наушники. — Как планируешь отмечать?

— Как-нибудь, — Ева пожала плечами.

— Устроим пикник?

Она посмотрела на небо — ни облачка. Солнце обещало по-летнему теплый денек. Самое то для пикника.

— Почему бы и нет.

— Я подожду тебя после пар.

Они влились в толпу студентов, спешащих на занятия, и чуть не столкнулись с Евиным бывшим — Игорем. Угораздило ее встречаться с этим типом! Его внешняя привлекательность застила ей глаза. Ушло несколько месяцев на то, чтобы понять каков он по сути — кобель и трепло. Для этого потребовалось застукать Игоря со старостой их группы Светланой. Выяснив, что парень ей изменяет, Ева порвала с ним, но осадок остался. Хуже всего то, что теперь подробности их личной жизни обсуждал весь колледж.

— Все еще страдаешь по нему? — Рома толкнул ее в бок.

— Боже упаси, — фыркнула Ева. — Просто думаю, как много он рассказал своим дружкам.

— Хочешь, я с ним поговорю?

— И что ты ему скажешь: «Игорь, — она спародировала голос Ромы, — не рассказывай никому о том, что вы делали с Евой на заднем сиденье твоей машины. Ей это неприятно».

— Заднее сиденье машины? Пожалуй, я сам не прочь услышать волнительные подробности.

Рома на лету поймал летящий в него рюкзак, отдал его обратно, обезоруживающе улыбнулся и повторил:

— Я буду ждать тебя после пар.

— Надо было влюбиться в тебя, — неожиданно сказала Ева.

— Рад, что ты, наконец, это поняла.

Рома обогнал ее. Он был на два года старше, и они учились на разных курсах. Какое-то время Ева видела его широкую спину, мелькающую среди сокурсников, но потом потеряла в людском потоке.

До конца учебного года осталась пара недель, и Ева с ужасом думала, что будет делать летом. Перспектива провести каникулы вместе с матерью пугала до икоты. Уж лучше смерть.

Она затормозила перед входом в Торгово-экономический колледж, где ей предстояло учиться еще три года, потом настанет очередь университета, а после… впрочем, так далеко она не заглядывала. С оценками у нее полный порядок, но удовольствие учеба не приносила. Просто выбирая между обществом матери и книгами, она отдавала предпочтения книгам.

Спустя несколько часов и занятий Рома ждал ее у выхода. Ева сорвалась с места, как только прозвенел звонок. После душного кабинета было здорово выйти на улицу.

— Я прикупил кое-что в столовой, — он похлопал по рюкзаку. — Что за пикник без жареных сосисок?

Они быстро добрались до секретного места у реки. Кроме них никто не знал о проходе между двумя сросшимися дубами. Стоило нырнуть под их ветви, и мир с его горестями и радостями отступил на задний план.

Рома развел костер, пока Ева кидала гальку в воду, сидя на нижней ветке дуба — импровизированной скамейке.

— Я приготовил тебе подарок, — он достал из рюкзака коробочку.

Ева улыбнулась. Видимо, это традиция — дарить украшения на шестнадцатилетие. В коробке лежала симпатичная подвеска-брелок для мобильного телефона в форме готовой к прыжку кошки.

— Очень мило. Спасибо.

— Надеюсь, тебе нравится, — Рома нацепил сосиску на палку и отправил ее в огонь. — Ты какая-то мрачная в последнее время. Хотелось тебя порадовать.

— Я ненавижу праздновать день рождение.

— Откуда ты это знаешь? Ты ни разу не устраивала вечеринку.

Ева подумывала бросить в парня гальку, но в последнюю секунду смилостивилась. В конце концов, он прав. В ее семье не принято отмечать праздники. В серой массе будней они ничем не выделялись.

— Какие у тебя планы на лето? — спросил Рома.

— Забиться под кровать и сдохнуть.

— Я устраиваюсь в лагерь вожатым, — сказал он. — Поедешь со мной?

Куда приятнее провести лето, присматривая за оголтелой малышней, чем следить за матерью-алкоголичкой. Ева согласилась, не подозревая, что пока она сидит под защитой дубов и болтает с Ромкой, ее привычная жизнь рушится, как город во время десятибалльного землетрясения.

Глава 2. Время разбрасывать камни, и время собирать камни

В сводчатом коридоре эхо шагов разносилось на десятки метров. Размеренная походка напоминала метроном, отсчитывающий тактовые доли. В полутьме невозможно было разглядеть лицо мужчины, лишь плотно сжатые губы выделялись подобно белесому шраму.