Яик уходит в море - Валериан Правдухин

Автор подчеркивает, что народ является движущей силой истории. В этом выявляется позиция самого художника, избравшего предметом исследования казачью общину, ее старинный быт и уклад. И без показа массовых сцен радостного труда и веселья, без раскрытия столкновений казаков с царскими слугами, непримиримых классовых схваток внутри самой казачьей общины — не было бы полно народности историческое повествование В. Правдухина.

Социально-историческое и эстетическое значение романа «Яик уходит в море» не исчерпывается нарисованной картиной жизни и быта уральского казачества последней четверти XIX века. Оно много шире и значительнее. Современное звучание роману придает его атеистическая направленность. Автор вскрывает реакционную сущность различных сект, бытующих и поныне, неприглядно рисует, попов и показывает смердящую и омерзительную обстановку, царящую в Уральском духовном училище и в среде высшего духовенства.

Кулугурский начетчик Петр Кабаев, горячинский поп Никита и соколинский православный поп Кирилл Шальнов — выведены в романе сластолюбивыми и невежественными пьяницами и мздоимцами. Особенно ярко видна разоблачительная атеистическая тенденция автора на образе Кирилла Шальнова, покинувшего Казанскую духовную академию. Добившись с трудом места сельского попа, Кирилл Шальнов браконьерничает вместе с казаками, убивает свою жену — больную женщину, подсыпав ей в «святые дары» стрихнин, и таким образом овдовев, домогается любви Лушки. О своей жизни он рассуждает так: «К черту бы на рога все это — и рясу, и бога, и сатану», и в порыве говорит Лушке:

— Я брошу рясу, уйду в кулугуры, к татарам, приму магометанство! К черту все! Богу изменю, но не тебе, моя Лучинушка.

Поп Кирилл ревниво следит за поведением Лушки, устраивает скандалы, избивает ее. Охваченный бурным чувством к любимой женщине, он рассуждает:

«Черные железные ворота ждут в будущем. Они захлопнутся наглухо, навечно. Навсегда! Какие там к черту рай, бог, добро? Это даже не призраки и не тени. Есть земля, тело, страсть, кровь, травы, звери, люди, женщины, солнце — и больше ничего! Надо по-звериному бороться за свое счастье и не гоняться за привидениями».

И поп едет в синод, чтобы добиться разрешения вторично жениться. Ему не разрешают. У секретаря прокурора синода — епископа, Кирилл снимает с шеи серебряный крест с распятием и кладет его на стол перед духовным чиновником.

— Отныне я не… священнослужитель! — и покидает синод, принимает магометанство и становится татарским муллой.

Писатель беспощаден в своем художественном обобщении. Действительно, всех церковнослужителей он подводит к неизбежному концу. Попик Степан — пьяный замерзает в степи, Кабаев умирает от холеры, Кирилл, отвергнутый Лушкой, уезжает в Казань, а друг Шальнова — преподаватель Уральского духовного училища, исключенный за то, что заступился за своих воспитанников, несправедливо оклеветанных, — страстно и горячо говорит:

— Ух, сколько еще мусору, пакости, шлаку в жизни, во всех ее порах! Неминуемы жестокие драки и бои… Церкви, наши школы, тюрьмы — все это будет взорвано. Будут ловить на улицах и тут же убивать жандармов, купцов и попов. Да, да, Кирюха, и попов — всю эту мерзотину лицемерия религиозного ханжества. Очистить мир! Оставить его, как он есть — веселым, простым, ясным.

И неудивительно, что и казаки в романе представлены безбожниками, они открыто посмеиваются над церковнослужителями и всерьез не принимают их проповеди о земной и райской жизни. Таков Ивей Маркович, Василист Алаторцев, переставший молиться в двадцать лет, его сын Венька — воспитанник духовного училища, произносящий «богохульные» речи.

Действие романа завершается в предгрозовые дни первой русской революции, и автор особо подчеркивает, сколь неоднородно было уральское казачество в своей массе. Роман утверждает, что в самой среде казачества зрели социальные силы, грозные и могучие в своей ненависти к существующим порядкам, несправедливости. И об этом ярче всего доказывает появление среди казачества людей типа Игнатия Думчева — получившего университетское образование и пытающегося пробудить своих земляков к активной сознательной борьбе.

— Пора, станичники-старики, и вы, молодежь, — говорит Думчев, — снять с ваших глаз повязку. Она мешает вам видеть вокруг… Слава казачья, а жизнь собачья. Так жить доле нельзя!

И хотя Игнатий Думчев за свои откровенные высказывания поплатился, утром его арестовали, но зерно правды было брошено и оно должно дать свои добрые всходы.

И молодое поколение Алаторцевых — Венька — внук непокорного Ефима, сын Василиста, сосланного в Сибирь за бунт и покушение на убийство и увечье Григория Вязниковцева, — будет жить уже по-другому.

Несомненным достоинством исторического повествования «Яик уходит в море» является то, что автору удалось показать симпатии и уважение русских к братским народам Востока, подчеркнуть, сколь глубоко чувство этой дружбы. Это видно на судьбе преданного работника Алаторцевых — Асан-Галея, не покинувшего их в лихую годину, и по описанию трагической гибели Алибая, павшего от руки кулака Тас-Мирона, наконец, по трудной доле, выпавшей Адилю — сыну казачки и пастуха-казаха.

Роман густо населен. Это, с одной стороны, подчеркивает его народность, является положительным началом, но с другой, явно вредит произведению тем, что некоторые интересно задуманные образы не получили своего яркого завершения. Так, остались пунктирно изображенными Игнатий Думчев, Степан Никольский, Лиза Гагушина, Елена Дудакова. Не всегда мотивированы поступки в поведении Луши Алаторцевой, недостает красок в обрисовке Марички — жены ярко выписанного «гулебщика», героя Иканской и Хивинской битв Ивея Марковича.

«Яик уходит в море» — по-настоящему талантливое произведение. Оно полно лирических отступлений, вдохновенных и поэтических описаний природы, деталей быта, колорита народного языка, придающих всему повествованию красоту и своеобразие. Все это выписано с искренней взволнованностью, которая от первой страницы романа до последней держит читателя в напряжении, заставляет его переживать чувства героев, их волнения и горечь.

Роман-эпопея «Яик уходит в море» — свидетельствует о том, что Валериан Правдухин прекрасно знал историю уральского казачества и сумел ярко отобразить ее в своем произведении. Частные недостатки романа не исправишь теперь, и за автора не допишешь тот или иной образ. Да и не столь важно сейчас их отмечать. Куда важнее и значимее, по выражению А. Луначарского, «превратить в активную силу ту художественную энергию, которая заключена в произведении, оживить ее вновь путем приведения ее в контакт с нашими собственными жизненными задачами».

Писательская судьба Валериана Правдухина закончилась трагически. Жизнь его оборвалась в самом расцвете творческих сил. Едва был закончен многолетний труд над романом «Яик уходит в море», появившийся в Гослитиздате в 1937 году, как на писателя обрушилась непоправимая беда: он был оклеветан, книга его оказалась вычеркнутой из читательского списка.

Ныне произведения В. Правдухина снова возвращаются читателю. Писатель заговорил о своей любви к родному Уралу с новым поколением людей. Уже переиздана пьеса «Виренея», написанная им вместе с Л. Сейфуллиной по ее одноименной повести, и заново показана в театрах нашей страны.

Роман «Яик уходит в море» возьмет в руки новое, незнакомое поколение читателей. И встреча эта будет радостной и интересной. Не останется у нас забытым писатель Правдухин. Он стоял у истоков советской литературы и самоотверженно служил ей, не щадя ни своих сил, ни энергии, ни своего пламенного сердца патриота, горячо любившего Урал и родное советское Отечество.

Ал. Шмаков

Часть первая

1

О радость возвращения на родину, к себе в дом!

В поселке Соколином еще с вечера знали, что казаки вернулись из счастливого Хивинского похода, что удачливые вояки уже третьи сутки пьют напропалую в городе Уральске.

На форпосте[1] поднялась веселая суета. Казачки первым делом затопили бани. Они вычерпали чуть ли не половину Ерика, таская без устали воду на узорных коромыслах. Бегом поднимались с полными ведрами на крутой, рыжий яр, где не только трубами, но и окнами, щелями курились и дымили приземистые глиняные избушки. А как мылись казачки! По два часа не сходили с полков, поддавая ежеминутно жару. В банях под потолками стояли пар и хаос, словно в первый день творения.

Маленькая Маричка, жена такого же крошечного джигита и степного гулебщика Ивея Марковича, исхлестала о свою спину три осиновых веника. Полнокровная Настасья Вязниковцева запарилась до полусмерти. Пришлось той же Маричке окунать ее в холодную воду.