Измените мозг - изменится и жизнь! - Дэниел Амен

Поясная система — это участок, расположенный продольно по средней части фронтальных долей мозга. Я бы назвал его своего рода «коробкой скоростей». Он отвечает за переключение внимания с одной мысли на другую и за смену настроений. При гиперактивности этой части мозга возникает фиксация на мысли или типе поведения. Поняв, как она функционирует, можно справиться с навязчивым беспокойством. После того как вы прочтете эту книгу, вам станет легче справляться с беспокойством, ригидностью и навязчивыми состояниями и у себя, и у окружающих.

И наконец, височные доли головного мозга, расположенные в височных областях и в области глазниц, отвечают за память, распознавание языков, узнавание лиц и контроль над эмоциями. Когда в этой области возникают нарушения, особенно в левой теменной доле, человек становится вспыльчивым, склонным к быстрой смене настроений, у него возникают проблемы с запоминанием и обучением. Правильная «настройка» этой области мозга поможет вам, может быть впервые в жизни, ощутить наконец внутренний покой и умиротворение.

Важно помнить, что ни одна из этих систем не существует изолированно. Они соединены между собой миллионами сложных связей. Всякий раз, когда поражается одна система, скорее всего, в процесс окажутся вовлечены и другие. Кроме того, быть может, найдутся другие исследователи мозга, которые классифицируют эти системы иначе, не так, как я описываю их в этой книге, скажем, относя поясную систему и глубокие области височных долей к лимбической системе. Я описываю систему, которую мы используем у нас в клинике и которая так хорошо послужила нашим пациентам.

Перечисление и описание пяти этих понятий — префронтальная кора, поясная система, глубокая лимбическая система, базальные ганглии и височные доли, — пожалуй, самая «техническая» часть этой книги. Знание о функционировании и способах управления этими системами даст вам новое представление о том, кто вы, почему вы делаете то, что вы делаете, и как это можно улучшить.

После того как опишу каждую из перечисленных систем, я дам целенаправленные рекомендации, касающиеся поведения, медикаментозного лечения и питания для оптимизации ее работы. Эти рекомендации просты, практичны и эффективны. Они основаны на моем собственном опыте работы с пациентами нашей клиники, а также на опыте и исследованиях моих коллег. За последние десять лет у нас зарегистрировано более шестидесяти тысяч обращений пациентов.

Кто-то может поинтересоваться, неужели сами читатели станут определять у себя и корректировать нарушения работы мозга. Мой ответ однозначен: именно так! Я уверен, что практически всем будет полезно узнать как можно больше о том, как устроен и как функционирует его мозг. С проблемами, которые обсуждаются в этой книжке (депрессивность, тревожность, раздражительность, упрямство, беспокойность и др.), сталкивается огромное количество людей. Большинство при этом нуждается не столько в помощи профессионала, сколько в эффективных рекомендациях, касающихся правильной «настройки» работы собственного мозга. Если учесть, что наше поведение контролируется мозгом, то оптимизация его функций может практически каждому помочь стать более успешным.

Кроме того, в этой книге четко указывается на то, что, если вы отмечаете у себя серьезные нарушения функций повседневной жизни (в школе, на работе или в отношениях с окружающими), чрезвычайно важно обратиться за соответствующей помощью к квалифицированному специалисту. Если эти проблемы оставить без лечения, они могут сломать вам жизнь. Впрочем, учитывая, что в Соединенных Штатах существует более 250 видов психологической помощи, выбор наиболее подходящего лечения может стать сложной и запутанной задачей. В этой книге я даю рекомендации, куда следует обращаться за помощью в тех или иных случаях.

Лично для меня исследование мозга стало самой серьезной задачей. В 1993 году, когда я стал впервые выступать с докладами о результатах наших исследований на медицинских симпозиумах и встречах, некоторые из наших коллег обрушивались на нас с жесткой критикой. Они утверждали, что на основе результатов обследования мозга нельзя судить об особенностях поведения. Их отношение задевало меня, но не заставило отказаться от моей работы. То, что я видел, изучая мозг, было реальностью, которая изменяла жизнь моих пациентов. Вместе с тем обстановка на этих конференциях мне совершенно не нравилась, и потому я решил вести себя тише, рассчитывая на то, что найдутся и другие специалисты, которые тоже займутся этими исследованиями. И вдруг ко мне в клинику привезли девятилетнего Эндрю.

Эндрю — не просто ребенок. Это мой племянник и крестник. Всего за полтора года до того как он стал пациентом нашей клиники, он был активен и счастлив. Однако потом его характер стал меняться. Сам он выглядел подавленным, у него возникали бурные вспышки ярости, а своей матери он жаловался на мысли об убийстве и самоубийстве, что для девятилетнего ребенка совершенно не характерно. Он рисовал себя повешенным на дереве. Он рисовал, как он стреляет в других детей. После того как на бейсбольном поле без всякой причины он набросился на маленькую девочку, его мать поздно вечером вся в слезах позвонила мне. Я велел Шерри привезти его к нам на следующий день. Родители Эндрю привезли его прямо в нашу клинику, которая находится в восьми часах езды от того места на юге Калифорнии, где они жили.

Встретив родителей, а потом и самого Эндрю, я сразу понял, что что-то не в норме. Раньше я никогда не видел его таким угнетенным и злым. Сам он никак не мог объяснить такое состояние. Он не рассказал ни о каком насилии, совершенном по отношению к нему, другие дети его не травили, в семейном анамнезе случаев серьезных психических заболеваний тоже не отмечалось. У него не было никакой свежей травмы головы.

В отличие от других клинических случаев, я знал наверняка, что у него прекрасная семья. Родители Эндрю — любящие, внимательные и приятные люди. Так в чем же было дело?

Подавляющее большинство моих коллег-психиатров назначили бы Эндрю какой-нибудь медицинский препарат в сочетании с регулярными консультациями у психотерапевта. Однако к тому времени я уже провел более тысячи исследований SPECT и потому решил назначить такое же исследование Эндрю. Я хотел увидеть снимок его мозга, чтобы понять, с чем мы имеем дело. Однако в памяти моей еще были свежи воспоминания о неприятии результатов моего исследования моими же коллегами, и я засомневался: быть может, проблема Эндрю на самом деле имеет сугубо психологическую природу. Может быть, в семье все же были проблемы, о которых я просто ничего не знаю. Может быть, Эндрю вел себя подобным образом, чтобы отличаться от своего старшего брата, во всех отношениях безупречного, который прекрасно учился в школе и успешно занимался спортом. А может быть, мысли и изменившееся поведение Эндрю возникли из-за чувства незащищенности, как у второго сына в ливанской семье (я и сам испытывал подобные ощущения). Может быть, Эндрю хотел чувствовать себя могучим, а это поведение имеет отношение к контролю над собственными желаниями. Потом в моих рассуждениях победу все же одержала логика. В девять лет дети обычно не задумываются о самоубийстве или убийстве. Необходимо сканировать его мозг. Если результаты сканирования окажутся нормальными, тогда займемся поиском вероятных эмоциональных причин его поведения.

Вместе с Эндрю я отправился в отделение сканирования и, пока проводилось исследование, держал его за руку. Эндрю усадили в кресло, в вену ввели иглу, а через нее — малую дозу радиоизотопов. В это время Эндрю играл на ноутбуке в игру на концентрацию внимания. Через несколько минут иглу вынули, и он пошел в соседний кабинет, где делались снимки. Там его уложили на спину на специальный стол. В течение пятнадцати минут камера, медленно двигавшаяся по окружности вокруг головы Эндрю, производила съемку его мозга. Когда изображение было выведено на экран монитора, я подумал, что в ходе исследования была допущена какая-то ошибка. У Эндрю отсутствовала левая височная доля. Просмотрев все снимки, я убедился, что качество сканирования — хорошее. У него на самом деле не было левой височной доли. Что у него было? Киста? Опухоль? Инсульт? Рассматривая эти снимки на мониторе, я испытывал за него сильный страх. В то же время я чувствовал облегчение от того, что мы установили причину его агрессивности. В своих исследованиях и я, и мои коллеги установили связь между нарушениями в левой височной доле и агрессивностью. На следующий день на магнитно-резонансной томографии мы обнаружили у Эндрю на том месте, где обычно находится левая височная доля, кисту (мешок, заполненный жидкостью), размером с мячик для гольфа. Я знал, что эту кисту надо убрать. Однако поиск специалиста, который серьезно отнесся бы к нашим выводам, оказался трудным.