Труп в доме напротив - Анна Викторовна Дашевская

Не буду вас больше отвлекать от дел, если что — мой вход за углом, с Костянского переулка. Ну, или вот…

Белая визитная карточка, номер коммуникатора, чёткие тёмно-синие буквы. «Частный детектив».

Однако! Софья закрыла дверь за неожиданным гостем, хмыкнула, и, пройдя через приёмную, открыла дверь в кабинет. Будущий. От настоящего кабинета здесь были только старинный письменный стол и спрятанный за картиной сейф, куда она и убрала визитку.

Никогда не знаешь, что тебе пригодится в жизни.

В дверь постучали ровно в тот момент, когда Аркадий Феофилактович потащил из духовки пирог с капустой, поэтому хозяину дома снова пришлось самому спускаться и открывать дверь. На пороге стоял инспектор Никонов, и по его виду сразу стало понятно, что даже с самым навороченным прибором считать аурограмму не удалось.

— Проходи, — посторонился Алекс. — После обеда сразу почувствуешь, что жизнь налаживается.

— Не уверен, — мрачно ответствовал инспектор, поднимаясь по лестнице. — По дороге в морг меня отловил шеф и вставил таких пистонов, что я себя почувствовал игрушечным бластером.

— Чего он хотел? Неужели думал, что ты уже раскрыл дело?

— Если бы он так думал, я бы не руки перед обедом мыл, а вокруг места преступления круги нарезал, ища следы.

— Ну, а кто нам помешает сделать это после обеда? — резонно спросил Верещагин, укладывая на ломоть свежевыпеченного хлеба ещё один кусочек селёдки и надкусывая это сооружение.

— Темно. Да и не сумею я, у меня магического резерва едва на один фонарик хватает, — невнятно проговорил стражник сквозь громадный кусок тёплого капустного пирога.

— Ты бы поел сперва, а потом разговоры разговаривал, — посоветовал с подоконника домовой. — А то подавишься ещё, пришлют из твоей управы другого кого, а тот ещё хуже будет.

— Угум, — ответил инспектор, после чего и в самом деле не произнёс более ни слова до тех пор, пока Аркадий Феофилактович подал каждому по громадной кружке свежезаваренного чая с румяным яблочным пирогом.

Оба детектива перешли в кабинет, Никонов сел в кресло и спросил, помолчав:

— Так ты хочешь пойти со мной вместе и ещё раз осмотреть места нахождения тел?

— Почему нет? Разумеется, я не могу полноценно участвовать в следствии, но могу, так сказать, консультировать. Уже приходилось…

— Ладно… — задумчиво проговорил инспектор. — Помощник мне нужен. Пойдём.

Не говоря ни слова, Алекс поднялся и стал доставать из стола и с полок разнообразные предметы, коротко поясняя:

— Поляризатор света, выявляет скрытые следы крови, затёртые надписи и многое другое; защитные очки к нему. Регистратор остатков магических полей. Анализатор запахов. Универсальный растворитель, перчатки, диктофон… Аркадий!

— Да, хозяин! — домовой так неожиданно возник на подоконнике, что инспектор даже вздрогнул.

— Пока я собираюсь, расскажи нам, что ты знаешь о доме номер тринадцать?

— Дык я ж тебе уже рассказал всё!

— Повтори.

— Повтори… — пробурчал Аркадий Феофилактович, устраиваясь на подоконнике поудобнее. Никонову даже показалось, что домовой, щёлкнув пальцами, сотворил себе подушечку под то место, на котором сидят. — Значит, подвалы там старые-престарые, лет триста назад заложены, а то и поболе. В самом старом, на первом ярусе, закладная жертва под дальним углом.

— Дальним — это юго-западным? — переспросил инспектор, помечая что-то в блокноте.

— Наверное. Ну вот, а сто двадцать два года назад тогдашний хозяин участка, купец Селивёрстов… его именем и переулок назван, кстати! Вот он старый дом решил снести, и на его месте построил новый, шестиэтажный, и квартиры стал сдавать.

— Я так понимаю, тогда в этом доходном доме твои собратья были?

— А как же, хозяин, конечно были! Ну, не в каждой квартире, столько домовых и в целом мире не наберётся, чтобы в Москве в каждую квартиру приспособить. Их двое было, Игнатий Поликарпович и супруга его, Авдотья Варсонофьевна. За всем хозяйством они и смотрели.

— Скажи, Аркадий, а откуда ты это знаешь? — встрял с вопросом Никонов. — Ты же вроде бы недавно тут живешь?

Верещагин и его домовой переглянулись. «Не зря ли ты ему помогать собрался, хозяин?» — читался в глазах Аркадия молчаливый вопрос. «Может, и зря, так ведь обратного хода нету…» — безмолвно отвечал Алекс.

— Видишь ли, господин сыщик, — осторожно проговорил домовой. — Мы летописей не ведём, паспортов не имеем и того… гражданства нет у нас. Просто я знаю, кто тут жил, и всё. Вот про экипаж твой ничего не могу сказать, кроме того, что колёса у него есть. И про новые здания, свежепостроенные, тоже чаще всего ничего не увижу. А ежели дом старый, давнишний, я гляжу на него и вижу, только вот как — не знаю.

— Я понял, — инспектор захлопнул блокнот. — Прости, больше не буду задавать дурацкие вопросы, рассказывай дальше.

— Так почти всё и обсказал уже! Квартиры там были по старой моде, неудобные, жильцы и стали съезжать. Последним уехал двадцать лет назад гном один, ну, у него было там оборудовано на их, гномий, лад, всё ж не как у людей. Но его призвали в Подгорное царство, вот бросил всё и отбыл.

— А домовые?

— Ну, с ними всё честь по чести. Приехал купец Селивёрстов…

— Неужели тот, который строил?

— Тю на тебя, господин сыщик! Опять перебил! Не тот, а внук его приехал, но сделал всё как положено: наговор прочитал, старый вымытый башмак поставил, пряник в него положил… В общем, перевёз Игнатия Поликарповича с супругой на новое место. А в доме номер тринадцать сделал офисный центр.

— Ну, понятно, домовые в офисном центре вроде как и без надобности, — кивнул Алекс, всё это время с большим интересом слушавший разговор.

Он смотрел на круг света от настольной лампы, освещавший блокнот и ручку на столе. Лица собеседников оставались в тени, и это отчего-то делало разговор между домовым и сыщиком городской стражи чуть менее абсурдным.

— Получается, Аркадий Феофилактович, в офисный центр ты не заглядывал, и что там происходило, не знаешь, так? — На вопрос инспектора домовой только кивнул. — А про третий труп… то есть, первый, выражаясь хронологически, ты знал?

— Нет, конечно. Ты пойми, господин сыщик, это ж закладная жертва! Эти останки никто не может увидеть, если жертва правильно принесена, до тех пор, пока обережный круг не разомкнут. А когда дом начали сносить, его и разомкнули, тут-то и видно стало…

— Ладно, это я понял. А тот, что неделю пролежал — тоже обережным кругом закрыт был?

Аркадий Феофилактович насупился:

— Ну, видел я его, и что? Хозяину не до того было, он дело заканчивал… В городе, небось, не один и не два смертоубийства в день происходит, что ж, ему по всем случаям и кидаться?

Верещагин откашлялся: