Избранные письма разных лет - Георгий Иванов

Твой Г. Иванов.

P. S. Где теперь Кузмин?[37]

5. А. А. Блоку[38]

<Начало сентября 1912>

Я не знаю, Александр Александрович, по какому праву я надоедаю Вам, видевшись с Вами всего два раза в жизни[39], но ведь Вы относитесь ко мне хорошо не как к поэту, а к человеку просто, и это, вероятно, дает мне право стыдиться Вас меньше других, т. е. не в праве тут дело, Вы простите, я худо выражаюсь, в особенности когда и самыя чувствования смутны.

Я взял у Вас денег, не отдал их и прошу еще денег. И для соблюдения приличий пишу о разных смутных вещах. Ведь Вы и так можете подумать и еще хуже можете подумать, этого-то я и боюсь. И прошу Вас, милый Александр Александрович, если не можете дать денег или дадите их, все равно, скажите, что верите моей порядочности.

Мне нужно еще 70 рублей. С января я буду иметь место — мне почти наверное обещали — буду иметь место рублей в 40 [40]. И я буду выплачивать Вам по 10 рублей в месяц.[41]

Тогда уж я выплачу и те 20, взятые мною раньше [42]. Иначе я не могу, к несчастью. Когда я брал у Вас деньги весною [43], я рассчитывал на сестру [44], но она потеряла место и ей самой трудно.

Мои обстоятельства очень изменились со времени нашей последней встречи.

Денег, о которых я говорил Вам, не оказалось, об университете думать нечего. Если мы увидимся и если Вы захотите, я расскажу Вам обо всем, только это тяжело и неинтересно. Пишите, пожалуйста, сюда заказным.

Георгий Иванов.

Почтовая станция Гедройцы, Виленской губ. Г. В. И.

6. Н. С. Гумилеву[45]

<Весна 1913>

Многоуважаемый Николай Степанович,

Прошу Вас, поместите, если найдете возможность, в «Аполлоне» мое письмо.[46] Посредством него я хочу отделить свое имя от ряда новых выступлений футуристов[47], которые, как мне сообщили, готовятся в ближайшем будущем [48]. Манифест «Ego» рассылается до сих пор [49], и так как я ничем не подчеркнул своего выхода из «ректориата»[50], многие, вероятно, сочтут меня участником вышеупомянутых скандальных выступлений.

Преданный Вам

Георгий Иванов.

Летний адрес: Почт<овая> ст<анция>Гедройцы, Виленской <гу6.>.

7. А. А. Блоку[51]

< Начало марта 1914>

Многоуважаемый Александр Александрович.

Прилагаю корректуру моей повести, которая будет напечатана в апрельской книжке. Я Вам должен 45 рублей, и вот, если Вам не трудно, пришлите мне еще 15 сейчас[52], я в них очень нуждаюсь. Если Вас не затруднит это, значит я буду должен 60. За повесть следует 150 р. — и мне будет легко отдать эти деньги в середине апреля[53]. Вы понимаете, — только то, что в близком будущем я смогу заплатить Вам свой долг, — позволяет мне к Вам обратиться с этой просьбой.

Георгий Иванов.

Если Вас не будет дома — оставьте, пожалуйста, у <нрзб.>. Я приду завтра днем.

8. А. А. Блоку[54]

<Начало лета 1914>

Многоуважаемый Александр Александрович,

У меня есть Ваша книга с надписью — на память о разговоре 5 марта[55] — может быть, Вы помните немножко этот разговор. Мы его не кончили, и был это не разговор собственно, а томление. Я заходил к Вам несколько раз с целью его продолжит, но попадался как-то все неудачно. И вот теперь, если, конечно, у Вас есть желание и время, не продолжим ли мы его? Я так часто в ужас прихожу при мысли, что я бездарность, самая жалкая бездарность, из таких, про которых говорят, что «он вообще одарен…» и нет-нет ночью да и выплывет в душе убедительная и склизкая рожа этого сознания. Но дело собственно не в том, что бездарность, а в том, что не знаешь, как жить, как думать, пусть мальчишка я, но Господи, хочется же жить не <нрзб> верить хочется. А во что? И как?

Но хочешь дать себе ясный отчет во всем и нет сил, потому что в душе одно томление — о чем-то из чего-то. Александр Александрович. дорогой, понимаю я, что глупости у меня выходят. может быть, но <нрзб.> душа, честное слово, несмотря ни на что. Напишите мне, если можете, напишите мне что-нибудь, ну что же делать мне. Пишу я Вам так, потому что не умею выражать. И не перечитываю даже, но верьте, что искренно пишу.

Вас уважающий

Г. Иванов.

Адрес на об. стороне листа.

Почтовая станция Гедройцы Виленской губернии. Георгию Влад<имировичу> Иванову.

Только пишите, пожалуйста, заказным, а то пропадают здесь часто письма, но к Вам заказным почему-то не принимаются.

9. М. А. Зенкевичу[56]

<Сентябрь 1916>

Милый Миша,

Цех — возродился, под названием «Второй цех поэтов»[57]. Из старых членов участвуют А. Ахматова, Гумилев, Кузмин, Лозинский, Мандельштам, я — и чрезвычайно важно, чтобы участвовал ты[58]. В этот новый цех, где, кроме нас, будет ряд молодых поэтов, мы должны войти этой дружеской группой и образовать то же тесное ядро, что и в 1 цехе. С Городецкий, Гиппиус, Гедройц, Грааль, Бруни — естественно отпадают[59], но очень жаль, что не мог привлечь Нарбута из его Черниговской пустыни[60]. Ты знаешь, как огорчит всех нас твое отсутствие на 1 собрании возрожденного цеха, как твое имя украсит это первое собрание, как, наконец, твои друзья настроены продвигать тебя в «Аполлон», хотят тебя обнять и услышать твои стихи — и ты прийдешь!

Цех состоится 20 — в 9 часов вечера — Верейская 11, кв. 2, у Адамовича. [61]

Крепко жму твою руку.

Георгий Иванов.

10. М. А. Кузмину[62]

<Начало апреля 1918>

Дорогой Михаил Алексеевич,

Второй раз захожу к Вам — так неудачно. Моя просьба, – такая же как и прошлый раз, которую Вы не исполнили. Во вторник опять Арзамас[63], «согласитесь и не обманите». Я обязательно зайду к Вам еще раз, чтобы условиться. Искренне любящий Вас

Георгии Иванов.

11. А. А. Блоку[64]

<Начало марта 1919>

Многоуважаемый Александр Александрович,