Шатун - Сергей Шведов

– В Искаре наше спасение, – сказал негромко Серок, – он Хозяину не чужой.

– А коли вместе колобродить начнут? – усомнился Жирох. – Тогда хоть с сельца беги, а бежать некуда.

Данбор в Искаре почти не сомневался, но именно – почти. Глубоко под этой уверенностью пряталась опаска. Все эти годы Данбору мешало жить чувство вины за случившееся много лет тому назад. Сестру он не защитил и, самое страшное, не мог защитить. И не младые годы были тому виной, ибо и в годы зрелые далеко не все мог в этом мире Данбор, несмотря на свою силу и смелость. За себя он не боялся ни тогда, ни сейчас, но его смерть непременно бы аукнулась не только семье, но и соседям, среди которых он имел немалый вес. Хочешь или не хочешь, но приходится жить в ладу не только с богами славянскими, но и с их ближниками. И с каганом тоже. И с ганами, и с князьями, и даже с силою нечистой, от которой ни в том, ни в этом мире никуда не деться. А почему мир устроен так, что человек несвободен в своих поступках, Данбор не знал. Ему жаль было отдавать Искара, прикипел к нему сердцем за эти годы. Сам бы пошел вместо отрока, если бы была хоть малая надежда на удачу. Но надежды у Данбора не было. Он слишком хорошо помнил искаженное смертью лицо Веско. А храбрее Веско Молчуна не было человека в округе. Не раз показывал он свою силу и удаль что в битве, что в ловитве, что в потехе, но все-таки сгинул, не устояв против посланца мира, чужого как людям, так и богам. Милицей пришлось пожертвовать Данбору, чтобы те силы ублажить, а более страшной цены он себе и представить не мог. В один день они с Милицей родились, в один час вышли из материнского чрева, а значит, и в жизни должны были идти сходными тропами. Но путь Милицы прервался Поганым болотом. Остался, правда, Искар, но была и опаска, что потеряет он качества, унаследованные от матери, и тем самым оборвет связи с родовичами и миром людей. Данбор твердо верил, что пока Искар живет среди людей, путь Милицы из Страны Забвения в Страну Света не закрыт. А если отрок поддастся темной силе, унаследованной от отца, то пропадет тогда его мать безвозвратно. Эту мысль Данбор очень хотел донести до Искара, но нужных слов не находил. Разве что повидавший мир Серок поможет соседу?

– С Искаром я поговорю, – кивнул головой кузнец, – но большого толку от этого не будет. Что ты в него, Данбор, вложил за эти годы, с тем он и пойдет против нечистых. Да помогут ему славянские боги!

Серок проводил озабоченных гостей, но сам на покой не торопился. Было о чем подумать старому кузнецу, глядя на покрывающиеся пеплом угли. Серок много чего повидал в этой жизни, гораздо больше, чем односельчане. Мысли его сейчас уносились далеко за хрупкую изгородь. И выходило так, что неспроста Хозяин объявился в этих местах. И первый раз это было неспроста, и сейчас тоже. Зван он был в наш мир! И Серок догадывался, кем он был зван. Каган Битюс, ища свою выгоду, поклонился чужому богу и окружил себя его жуковатыми печальниками. А те оплели славянские города и веси липкой паутиной. Никогда среди славян не было обычая в рост давать. Взял куну – отдал куну. Взял гривну – отдал гривну. А такого, чтобы, дав гривну, в отдачу требовать три, такого прежде не бывало. Брать более чем дал – это против правды славянских богов! Но у жуковатых этих своя кривда, и держится эта кривда на мечах хазарских ганов, которые предали не только богов, но и вскормившие их племена. Насосались злата и серебра, раздулись спесью, каждый норовит своей кривдой жить и брать не только то, что положено по праву, но и много сверх того. И не только обманом стали они разорять города, но и силой, предавая мечу и огню тех, кто не хотел с их своеволием соглашаться. Многие были не согласны, и Серок в их числе. А более всех противились кагану ближники славянских богов и ставленные на грады князья, которые суд по божьей правде вершили. Сил у ближников славянских богов было мало, да и жили они меж собой не в ладу. И князья грызлись меж собою, и грады ополчались друг против друга, словно мало им было крови, пролитой чужими мечами. Не из того ли бессилия и появилось у иных божьих ближников желание черпнуть из нечистого источника? О шатунах Серок слышал много, но что в тех слухах было истиной, он судить не брался. За шатунами была сила, которая обосновалась в этих местах раньше славянских богов. Урсы, беспокойные соседи радимичей, этим шатунам кланялись. И, наверное, кланялись неспроста. По раскладу Серка получалось, что Искар в любом случае не должен пропасть. Не просто так шатун свое семя вбросил в род Молчунов, а с прицелом дальним и, возможно, не злым. Появившийся на пороге Искар снял шапку, хотя вошел не в жилище, которое щуры[5] стерегут, а в кузню. Но поклонился он не четырем углам, а огню, который слабо тлел сейчас в горне. Огня отрок не боялся, а значит, человеческого в нем было больше, чем темного.

– Здрав будь, Серок.

Лицо Искара не омрачалось думами, отрок смотрел на Серка с любопытством, словно ждал от него занимательного рассказа. Данбор, похоже, ничего не сказал сестричаду,[6] переложив заботы на плечи кузнеца. Серок его не осуждал, знал, как тяжело пережил Данбор смерть сестры Милицы и дядьки Веско Молчуна.

– Отец твой пожаловал, – начал с главного кузнец.

Искар по этому поводу не выразил ни радости, ни огорчения, даже бровью не повел. Серок уже не в первый раз вглядывался в это отроческое лицо, но ничего чужого в нем не находил. Ростом и статью Искар пошел в Молчунову породу и грозил перерасти своего дядьку Мологу, самого высокого и плечистого мужа в селе. Разве что ликом Искар отличался от своих родовичей да глазами, большими, быстрыми и поразительно синими.

– Кровник он твоему роду, – продолжал Серок. – Двадцать лет назад твой отец убил на Поганом болоте Веско Молчуна.

Искар нахмурился, соболиные брови сошлись у переносицы.

– Тогда почему он мой отец?

– Это было решение общины. Твоя мать решению подчинилась. Иначе нам пришлось бы уйти из этих мест. Он в здешних лесах хозяин.

– Шатун?! – с ненавистью выдохнул Искар.

– Шатун, – подтвердил Серок. – И не просто шатун, а оборотень. Это его следы вы видели сегодня на снегу.

Мало кто из знакомых кузнецу людей выдержал бы такую весть, не дрогнув ликом, но Искар оправдал его надежды, хотя и ударил его Серок не щадя, под самое сердце. Но ведь у сына оборотня сердце должно быть покрепче человеческого.

– Я его убью! – твердо сказал Искар.

– Нет, – возразил Серок. – Нам всем эта смерть может дорого стоить.

– Но ведь он погубил мою мать?! – сверкнул глазами Искар. – А кровь матери ближе крови отца!

– Никто не знает, что случилось с твоей матерью. Женщины порой гибнут при родах. А как погиб Веско Молчун, тоже не знает никто. Есть силы, которые правят шатуном, и он не может им отказать. Вот эти силы и страшны для мира, а вовсе не твой отец. Мать твоя не только жизнью пожертвовала для спасения односельчан, но и душой. Ей придется вечно мыкаться в Стране Забвения, если ты не поможешь ей отыскать дорогу в Страну Света. Помни об этом, Искар.