И будет день - Ранджит Дхармакирти

веселым гомоном птиц. Джаясекара прошелся несколько раз взад и вперед по участку и, замурлыкав какую-то мелодию, направился к кухне. У кухни он остановился и долго смотрел на жену, хлопотавшую около печки. Скоро у них должен был родиться второй ребенок, и жена Джаясекары теперь двигалась осторожно и неторопливо.

— Помочь тебе? — спросил, входя в кухню, Джаясекара.

— Как ты меня напугал! — Амарасили улыбнулась той слегка застенчивой улыбкой, которая так нравилась Джаясекаре. — Вот уж не ожидала, что ты так рано встанешь. — Она немного наклонилась вперед и краешком фартука, который был повязан прямо поверх халата, вытерла капельки пота, выступившие на лбу.

— Не лежалось мне что-то сегодня. — Джаясекара положил доску на ступку и уселся на нее. — У меня такое ощущение, будто обязательно случится что-то очень хорошее. Правда, Даниэль Мудаляли вчера порядком попортил нам крови, но все обернулось хорошо. Плохо только, что он устроил этот спектакль в присутствии Тилаки. А с другой стороны, если бы не Тилака, нам бы совсем туго пришлось.

Амарасили молча подкладывала в печку дрова.

— Обошлось-то обошлось, да перед соседями очень стыдно, — сказала она наконец, выпрямляясь. — И не забывай, что нам нужно выплатить долг, и довольно большой.

Но Джаясекару это нисколько не беспокоило. Помощь Тилакавардханы таким неожиданным и чудесным образом избавила их от грозящих серьезных неприятностей, что ему просто не хотелось думать об обязательствах, которые она на них налагала, и он с надеждой и оптимизмом думал о будущем.

Джаясекара работал стенографистом в управлении службы регистрации актов гражданского состояния. Четыре года назад они вместе с женой переехали в Раттанапитию. Они сняли небольшой домик из песчаника под черепичной крышей, в котором было всего две комнаты. Домик стоял на участке размером в четверть акра в тени кокосовых пальм. Он был старый и требовал ремонта, но домовладелец, Даниэль Мудаляли, и не помышлял о ремонте, хотя брал с них восемьдесят рупий. Высокий и тощий, словно палка, Даниэль Мудаляли считался довольно состоятельным человеком — он был владельцем пяти грузовиков, стоявших в гараже, над которым красовалась выведенная большими буквами вывеска: ТРАНСПОРТНАЯ КОНТОРА ДАНИЭЛЯ АППУХАМИ; нескольких лавок и земельных участков, — но с деньгами расставаться не любил.

Джаясекара не раз напоминал Даниэлю Мудаляли о ремонте, когда вносил арендную плату. Однако Даниэль Мудаляли, который коротал время в кресле в своей транспортной конторе, покуривая сигару и уткнувшись носом в газету «Динамина» или «Будусарана», поглаживал усы и, глядя на Джаясекару поверх очков, отделывался одной и той же фразой: «Господин Джаясекара, многие люди предлагают мне двести рупий за право проживать в вашем доме. Двести рупии! Я беру с нас только восемьдесят. А вы все твердите о каком-то ремонте. Да вы просто шутник, господин Джаясекара. Ха… ха… ха…»

Каждый раз, слыша этот снисходительно-издевательский смех, Джаясекара едва удерживался от желания дернуть старого скрягу и проходимца за усы. «Пусть бы старый черт увеличил арендную плату на тридцать-сорок рупий, но только привел бы в порядок дом да провел электричество», — думал про себя Джаясекара. До поры до времени отношения между Даниэлем Мудаляли и Джаясекарой оставались вполне терпимыми. Напряженность в их отношениях возникла около года тому назад, после смерти матери Джаясекары. Мать Джаясекары жила вместе с его младшей сестрой и ее мужем в Говинне в районе Хорана. Она никогда не жаловалась на здоровье, была всегда бодрой и жизнерадостной, и смерть ее явилась полной неожиданностью. Поскольку сестра и ее муж жили в очень стесненных обстоятельствах, расходы по похоронам взял на себя Джаясекара. Пришлось залезть в долги. Но это было не страшно — Джаясекара стал брать работу у адвоката Ратнаяки и обеспечил себе неплохой дополнительный заработок. Однако после того, как были ослаблены валютные ограничения, Ратнаяка отправился в длительную поездку по Европе, и Джаясекара лишился очень важного источника дохода. А тут еще тяжело заболел сын, и Джаясекара долго не вносил арендной платы. Даниэль Мудаляли был недоволен, но не требовал немедленно погасить долг, и Джаясекара решил, что он с пониманием относится к их тяжелому положению.

Но какую пакость устроил им Даниэль Мудаляли! Накануне вечером Джаясекару пришел проведать Тилакавардхана, и они мирно беседовали на веранде. Тилакавардхана и Джаясекара были родом из одной деревни и когда-то вместе учились в школе. Но затем их пути разошлись. Тилакавардхана недавно получил степень доктора в одном из университетов в США и теперь преподавал экономику в университете Видйодая. Вроде они были так же дружны, как и в школьные дни, но разница в социальном положении незримой чертой пролегла между ними. Джаясекара гордился чем, что такой важный человек, каким стал теперь Тилакавардхана, запросто заходит к нему, и с радостью брался перепечатывать его работы, а Тилакавардхана считал вполне естественным ничего не платить своему другу за его труды.

Беседуя с Тилакавардханой, Джаясекара заметил, что по переулку в сторону их дома размашисто шагает Даниэль Мудаляли, а за ним семенят полицейский и кто-то еще — по-видимому, чиновник — с папкой под мышкой. Почувствовав, что эта троица направляется к ним неспроста, Джаясекара поспешил к калитке, чтобы встретить гостей подальше от дома и Тилакавардхана не оказался свидетелем неприятного разговора. Но Даниэль Мудаляли, не обращая внимания на Джаясекару, распахнул калитку и со словами: «Проходите, господа!» — пролетел мимо Джаясекары и поднялся на веранду.

Увидев на веранде Тилакавардхану, Даниэль Мудаляли решил, что тот может оказаться удобным свидетелем, и сразу же обратился к нему:

— Уже четыре года у меня живут. Несколько раз просил освободить дом — и ухом не ведут. Мало того, за последний год ни цента не заплатили. Что мне оставалось делать?

Тилакавардхана, не понимая, что к чему, с удивлением смотрел на Даниэля Мудаляли, а тот, распаляясь все больше к больше, тем более что в переулке напротив дома, где жил Джаясекара, уже стали собираться люди, закричал так громко, чтобы и им было слышно:

— Если со мной по-хорошему, то и я по-хорошему. Ну а если со мной по-плохому, то пощады от меня не жди!

Но чиновника, пришедшего вместе с Мудаляли, его поведение явно смущало.

— Я только выполняю свой долг. Не сердитесь на меня, пожалуйста, — сказал он. — У меня вот какое дело. Ваш домовладелец подал жалобу в бюро по найму жилых помещений, что вы регулярно не вносите арендную плату. Вам трижды присылали повестку с просьбой явиться в бюро, но все три раза вы не явились. Тогда дело было рассмотрено в ваше отсутствие — и был выдан ордер на выселение вас из дома. Пожалуйста, возьмите ордер и распишитесь. — Чиновник извлек из папки бумагу с