Проклятие крови - Таня Хафф

Некоторое время над этим под его руководством будут работать сотрудники его отдела — работать медленно и методично. Чистая наука. Исследование с большой буквы без какой-либо коммерческой подоплеки. Невозможно представить, какое наслаждение он будет испытывать.

Также доктор Ракс представлял себе содержимое саркофага во всех мыслимых формах или в комбинациях этих форм. Вряд ли внутри могла находиться мумия кого-либо из семьи правителя — более вероятно, жреца или придворного высокого ранга, — и потому он надеялся на отсутствие ароматических масел, которые привели к частичному разрушению мумии Тутанхамона.

Он так сроднился со своим сокровищем, что мог спуститься в трюм и безошибочно найти свой контейнер из сотен ему подобных. Его помыслы были заняты им, и ничто другое его уже не интересовало — ни море, ни корабль, ни моряки. Один из матросов, португалец, всякий раз при его приближении осенял себя знаком против дурного глаза.

Доктор каждую ночь перед сном беседовал с мумией.

— Скоро, — говорил он ей, — уже скоро.

* * *

Он мог вспомнить лицо, обеспокоенное, с тонкими чертами, склонявшееся над ним; губы что-то беспрестанно бормотали. Он помнил руку, мягкую кожу, влажную от пота, когда она закрывала ему глаза. Он вспомнил ужас, который испытал, когда тканью накрыли его лицо. Он вспомнил боль, когда холщовой полоской, содержащей заклятие, надежно ее закрепив, обернули его тело.

Но он не мог вспомнить себя самого.

Он мог ощущать лишь одну ка, причем настолько близко, что легко сможет овладеть ею, как только удастся до нее дотянуться.

— Скоро,— говорила она ему,— скоро.

Хорошо. Он мог подождать.

* * *

Атмосфера на разгрузочной площадке музея была настолько накалена подавляемым волнением, что им заразился даже водитель грузовика — человек, о невозмутимости которого слагались легенды. Он вынул из кармана ключи с видом фокусника, вытаскивающего кролика из своей шляпы, и распахнул двери грузовика эффектно, с размахом, добавившим к его действиям звуки фанфарного аккорда.

Фанерный упаковочный ящик, обвязанный стальной лентой, ничем не отличался от других ящиков, что годами доставлялись в Королевский музей Онтарио, но отдел египтологии почти в полном составе собрался у грузового пандуса, хотя ни у одного из сотрудников не имелось веских причин здесь находиться. Восторженную улыбку на лице доктора Ракса можно было сравнить, наверное, с умилением Божьей Матери в Вифлееме.

Обычно лаборанты не разгружали машин. Однако эту, разумеется, они разгрузили. И как сильно ни жаждал доктор Ракс собственноручно внести ящик наверх, в лабораторный зал, где определили место для саркофага, он позволил сделать это своим молодым сотрудникам. Его мумия заслуживала самого бережного отношения.

— Приветствуем героя-победителя!

Доктор Рэйчел Шейн — помощник хранителя — подошла к нему и встала рядом.

— С возвращением, Илайджа. Вы выглядите слегка утомленным.

— Я плохо спал, — признался Ракс, потирая глаза, действительно окаймленные красными кругами.

— Нечистая совесть?

Доктор фыркнул, понимая, что коллега поддразнивает его.

— Скажете тоже! Однако ночью меня мучил странный кошмар: как будто я связан по рукам и ногам и меня кто-то душит.

— Быть может, вы одержимы темными силами? — Женщина кивнула в сторону ящика.

— Скорее, совет директоров таким образом пытался вступить со мной в контакт. — Оглянувшись кругом, он уставился на своих подчиненных. — Неужели вы не можете найти себе более полезного занятия, чем глазеть на то, как ящик спускают с грузовика?

Один новенький студент-дипломник выглядел почему-то слегка обеспокоенным; остальные весело усмехались, но все дружно покачали головами.

Доктор Ракс рассмеялся вместе с ними — просто не мог удержаться. Он был изнурен и сильно нуждался в чем-нибудь более существенном, чем кофе и нехитрая закуска, которую они поглощали на каждой остановке по пути из Галифакса в Торонто, но при этом никогда в жизни не испытывал подобного восторга. Новый артефакт был способен поместить Королевский музей Онтарио, и до сего дня пользовавшийся немалым уважением в международных кругах, на почетное место в научной карте мира, и все присутствующие это отлично понимали.

— Как бы мне ни хотелось верить, что все это волнение вызвано моим возвращением, я чертовски хорошо знаю, в чем тут дело, — изрек доктор Ракс. Никто даже и не пытался протестовать. — А поскольку вы сами можете убедиться, что смотреть здесь не на что, не будет ли лучше, если мы вернемся в лабораторный зал, где за нашими восторженными ужимками и прыжками будут наблюдать только коллеги?

Стоявшая позади него доктор Шейн кивком головы выразила молчаливое одобрение предложению шефа.

С трудом оторвав восторженные взгляды от вожделенного ящика, сотрудники вняли-таки призыву шефа. Разгрузочная площадка опустела.

— Полагаю, весь музей уже знает, что мы заполучили? — спросил доктор Ракс, когда вместе с доктором Шейн последовал за лаборантами, тащившими ящик к грузовому лифту.

Рэйчел Шейн покачала головой.

— Как ни удивительно, учитывая скорость, с которой распространяются сплетни в нашем серпентарии, этого не произошло. Все наши вели себя крайне сдержанно. — Ее темные брови нахмурились. — На всякий случай...

«На всякий случай, если ящик окажется пуст, чем меньше народу узнает об этом, тем меньше пострадает наша профессиональная репутация. Уже в течение нескольких десятилетий не удавалось найти новую мумию».

Ракс предпочел игнорировать подтекст слов коллеги.

— Так Ван Торн ничего еще не знает?

В то время как сотрудники отдела египтологии совершенно не завидовали тому, что отделу Дальнего Востока предоставили прекрасные помещения в только что отремонтированном крыле здания, все они с неприязнью относились к высокомерию его хранителя, глядевшего на них свысока, как представитель науки «более-древней-чем-ваша».

— Если он знает, — подчеркнуто произнесла доктор Шейн, — то услышал это не от нас.

Оба египтолога обернулись к лаборантам — не к ним в частности, но как бы ко всему музею в целом.

Слегка прикасаясь к верхней части ящика, молоденькая лаборантка привстала на цыпочки.

— Ну, от нас он об этом точно не услышал. Уж не после того, как обвинил нас, будто мы виновны в трещине на том фарфоровом Будде, а трещину-то эту и в микроскоп не разглядеть.

Ее товарищ сопроводил слова девушки утвердительным бурчанием.

Грузовой лифт остановился на пятом этаже, двери распахнулись, и доктор Ван Торн шагнул им навстречу, сияя подчеркнуто дружелюбной улыбкой.