Илья Головин - Сергей Михалков

Лиза. Положим, это не сравнимо.

Федор. Почему же это не сравнимо?

Лиза. Почему? Да потому, что это совсем не одно и то же! Снегурочка хочет жить, любить, она хочет знать, как люди живут, и сама готова отдать свою жизнь за то, чтобы познать живые чувства людей. Вот что такое Снегурочка! И я каждый раз по-новому живу этим образом природы… А ты… Ты равнодушный наблюдатель…

Федор. Сколько раз я тебе говорил, сестричка, у нас с тобой разные взгляды на искусство. Я, например, хочу писать маки, а ты хочешь, чтобы я писал…

Майя (появляясь в дверях). Какие чудные кутята у вашей Каштанки… (Замолкает.)

Федор (не обращая внимания на Майю, Лизе). Я люблю природу и пишу ее такой, какая она есть. Такой, какой я ее вижу.

Лиза. Да ты смотришь на нее не теми глазами.

Федор. Какими же глазами я на нее смотрю?

Лиза. Близорукими. Настоящий современный художник, а тем более молодой, должен далеко видеть и, главное, ставить перед собой цели другие. Понимаешь? Цели, цели другие. Ты любишь природу? Деревню? Пожалуйста! Вот вчера я видела — петунинские колхозницы с покоса шли. Разве нельзя написать такую картину? Идут женщины, загорелые, усталые, но веселые. Рядом с молоденькой девушкой, может быть комсомолией, — пожилая женщина, мать… Тут тебе и пейзаж — раздолье русское, и лица… Каждое лицо характер, портрет. Как красивы на фоне неба и луга цветные пятна: платки, юбки, легкие, поднятые вверх грабли! А все вместе звучит, как песня. Да, да! Как широкая песня… Понимаешь, о чем я говорю?

Федор (задумавшись). Чем ты мне докажешь, что это не советский мак, взращенный на опытных полях академика Петренко? (Показывает на свою картину.)

Лиза (с иронией). Не забудь только год пометить, чтобы потомки знали, в каком веке ты жил.

Майя (неожиданно). Напишите меня.

Федор. Вас?

Майя. Да. Я привезу в Следующий раз свои пачки и буду вам позировать как настоящая натурщица. И встану вот в такую позу… Или нет, лучше в такую… (Показывает.) Мне нужно только за что-нибудь держаться. И буду стоять час, два, три — Сколько вы захотите. Вы не думайте, я очень терпеливая.

Федор смотрит на Майю профессиональным взглядом художника.

Федор. Если я вас когда-нибудь и напишу, то только в этом сарафане и на фоне яблони. А в руки я вам дам корзину яблок.

Майя. Значит, решено? Вы меня пишете.

Федор. Может быть, я вас и напишу.

Лиза. Боюсь только, что весь его талант уйдет в яблоки, а на тебя, Майя, ничего не останется.

Федор. Уж как-нибудь… Как-нибудь… И без вас закиснет квас… (Уходит.)

Лиза (после паузы). Вот, Майечка, ты теперь видишь, как мы тут живем.

Майя. Вижу. Очень хорошо. Здесь у вас так красиво, так тихо, так уютно.

Лиза. И ничто не напоминает о том, что была война и что где-то в стороне от этого дома есть другая жизнь, совсем непохожая на эту — спокойную, благополучную, в стороне от шоссе.

Майя. Почему ты так говоришь?

Лиза. Знаешь, Майя, раньше, когда была жива мама, здесь тоже было и тихо, и уютно, и так же пели соловьи по вечерам, так же ухали по ночам совы… Но все было совсем по-другому, все иначе…

Майя. Кто была твоя мама?

Лиза. Видишь ли, когда-то она была простой сельской учительницей, но если бы ты только знала какая, это была замечательная женщина! Умная, интересная! И талант у нее был особенный.

Майя. Какой талант?

Лиза. Как тебе сказать… Есть такие люди, которые обладают природным дарованием безошибочно отличать все настоящее, хорошее, большое от мелкого, случайного и наносного. Сами они, может быть, и не являются художниками, творцами, но зато, если они живут рядом с художником, они незаметно для него самого влияют на его творчество, помогают ему, пробуждают в нем желание работать, творить, и творить по-настоящему. Вот именно таким человеком и была моя милая мамочка… В те годы отец много работал, писал хорошую музыку… Это было прекрасное время. Никогда мне не забыть наших поездок в гости к деду — маминому отцу. Дед был лесничим, жил в лесу, на высоком берегу Камы. Для меня и для Федора это было настоящим праздником. Мы гостили у него иногда все лето, до самой осени. Отец ходил с дедом на охоту, мы с мамой — в лес по грибы, по ягоды, по орехи. Вечером нас укладывали спать, а мама с папой уходили в соседнее село слушать, как поют песни. Отец записывал эти песни, а потом мама пела их нам… Да… Давно это было… Умерла мама в тридцать третьем году, у нее было больное сердце. Сначала отец замкнулся в своем горе, совсем перестал писать… Потом появилась Алевтина Ивановна… А через два года отец женился на ней… Появились новые знакомые, новые интересы.

Майя. Она очень симпатичная. И она им так гордится. Только о нем и говорит.

Лиза. Она неплохой человек. Она окружила его вниманием, но видит она в нем совсем не то, что видела мама… И то, что он сейчас пишет, то, за что его сейчас так превозносят, так далеко от того, что было раньше, при маме… так далеко…

Майя. Ты какая-то странная, Лиза. Твоего отца хвалят, он такой известный, а тебе все не нравится.

Лиза. Я не знаю… Может быть, я сама ничего не понимаю… Может быть, я не права… Я не знаю… В самом деле, мне иногда начинает казаться, что не они, а я сама живу не так, как нужно жить человеку искусства, что не они, а я сама неправильно понимаю задачи искусства, цель своей жизни. Но иногда мне хочется вырваться из этого рая… Скорей! Немедленно! А впрочем, Майечка, ничего. Все будет хорошо. Разберемся. Вот только с Федором я не зря воюю. Он может и должен стать настоящим художником.

Майя. Тебе не нравится, как он пишет?

Лиза. Не то, не то он делает.

Входит Федор.

Подумай, Майя, ему предложили писать декорацию для целей новой постановки…

Майя. Для «Волжских зорь»?

Лиза. Да. Отказался!

Майя. Почему?

На террасе, никем не замеченный, появляется Бажов.

Федор. Не волнует… Ваша новая постановка меня не волнует. Вот простые маки в огороде волнуют, Постановка в театре не волнует.

Бажов (входит в комнату). Здравствуйте, товарищи!

Лиза (приветливо). Здравствуйте, Артем Иванович. Мы и не слышали, как вы подъехали.

Бажов. Я сегодня пешком прогулялся.

Лиза. Вы не знакомы? Это моя подруга, Майя. Это Артем Иванович Бажов, наш сосед, начальник строительства.

Майя. Очень приятно, Майя.

Бажов (знакомится). Бажов.

Федор. Артем Иванович! Говорят, строительство разрастается, будут город строить?

Бажов. Город? Да, есть такой проект.

Федор. А где пройдут границы города?

Бажов. Петунино, Вяльцево и окрестные деревни по ту сторону реки. Вашей дачи это не коснется. Можете спать спокойно. И потом, все это еще не так скоро будет. Это пока еще только проект.

Федор (улыбаясь). Знаем мы эти проекты. В прошлом году о строительстве завода только поговаривали, а в этом году он уже почти готов. Вот так и с городом будет. Не успеешь оглянуться, как проснешься в одно прекрасное утро на площади вашего имени.

Бажов. Вы у нас на строительстве так и не были?

Федор. Так ведь туда не пускают. Запретная зона. Я проходил раза два мимо. Свистят…

Бажов. Ну, было бы ваше желание, а это всегда можно уладить. Надо, надо вам поближе посмотреть. Интереснейший материал для художника. (Лизе.) Где же хозяин? Как его самочувствие?

Федор. Прекрасно. Он в саду. Я ему сейчас скажу, что вы приехали. (Уходит с Майей.)

Бажов (серьезно). Елизавета Ильинична!

Лиза. Что, Артем Иванович?

Бажов. По всей вероятности, вы ничего еще не знаете?

Лиза (с тревогой). Что случилось?

Бажов. Вы читали статью?

Лиза. Какую статью?

Бажов. О вашем отце…

Лиза. Нет. Я ничего не знаю. Где она напечатана? Когда?

Бажов. Сегодня. Вот газета… На второй странице… внизу… (Достает газету, протягивает ее Лизе.)

Лиза (читает). «Формалистические выкрутасы в музыке»… Отец ничего еще не знает.