Советы мудрой свекрови. О детях, мужьях и не только… - Мария Метлицкая

И сразу – совет номер три

Вот не надо за этой трапезой обсуждать проблемы, выяснять отношения и раздавать детям подзатыльники за двойки. Всему свое время. Помнишь, Иванушка говорил Бабе-яге: «Ты меня сперва накорми…» Вот и ты дай мужу и детям поесть. Поверь, выяснять отношения с сытым человеком гораздо приятнее, чем с голодным. А уж читать морали ребенку, который за котлету готов поклясться, что прорешает весь задачник, вообще гиблое дело.

Да и сама ты тоже человек. Откуда взяться хорошему настроению, если ты себя накрутишь? Потом и кусок в горло не полезет.

А чтобы помирить всех членов семьи, нет способа лучше, чем что-то готовить, а потом есть вместе. Если чувствуете, что в воздухе пахнет грозой, объявляйте всеобщую мобилизацию!

Пельмени – прекрасное блюдо, очень простое, если делать его в четыре-шесть-восемь рук.

Сначала – тесто. Насыпаем муку в большую миску горкой. Я давно все делаю на глаз, знаю, многие такой несерьезный подход к кулинарии осуждают, но у меня, вот ей-богу, все получается. Может, дело в том, что когда человек в чем-то обделен – а я совершенно не умею сажать и выращивать, ну нет у меня пресловутого «зеленого пальца», – то в чем-то другом награжден сверх меры.

На кухне у меня еще ни разу серьезной неудачи не было, говорю без ложной скромности.

Но не будем отвлекаться.

Муки должно быть граммов 700. Если хочешь добиться отличного результата, муку лучше просеять.

В горке делаем углубление, наливаем аккуратно полтора стакана воды. Туда же – два яйца, щепотку соли, столовую ложку оливкового масла. Энергично замешиваем – это можно доверить мужчинам, реальная возможность продемонстрировать недюжинную физическую силу.

Накрываем тесто пленкой, даем постоять полчасика. Пока тесто «отдыхает», мы работаем, готовим фарш. Общеизвестно, что лучший фарш для пельменей – из нескольких видов мяса: баранина и говядина, например. Но можно и только из говядины, тоже вкусно!

В фарш добавляем лук – я предпочитаю пропустить его через мясорубку, – солим, перчим.

Теперь настало время теста. Некоторые его тонко раскатывают скалкой, потом вырезают круги стаканом или рюмкой. Ничего не имею против этого способа, но он мне кажется очень трудоемким. Лучше, я считаю, на столе, посыпанном мукой, разделать тесто на маленькие кругляшки ножом и каждый скалкой раскатать в кружок, на середину кружка положить начинку, защипать края – лучше высокохудожественно, косичкой. Но можно и просто, главное, чтобы надежно, иначе при варке начинка выпадет, получится вместо красивых пельменей какое-то малопривлекательное месиво.

Совет номер четыре

Долой террор чистотой! Но и грязью зарастать не годится.

Моя соседка Анна, приятная во всех отношениях дама лет сорока, моет в кухне пол раза три в день. Чистота – ее «пунктик», а предмет неизбывной гордости – то, что в кухне «можно есть на полу». Вот только есть там некому – кроме нее самой, конечно. Последний муж сбежал без оглядки пару лет назад – не выдержал «террора чистотой». Во всем хороша мера. Ты согласна? И перекос и в ту, и в другую сторону крайне нежелателен.

Хотя все бывает, и с маниакальными чистюлями живут душа в душу, и патологических грязнуль мужья боготворят.

В кухне должно быть чисто.

Когда-то давно я снимала комнату в Крыму. Адрес мне дала подруга, которая раньше в этой комнате жила. Зная мою страсть к чистоте – не такую, как у Анны, конечно, но тем не менее, – она осторожно предупредила:

– Только имей в виду: в квартире не очень чисто. И, помявшись, добавила: – Резиновые тапочки не забудь, ванну там, кажется, вообще никогда не мыли. И тут же, забыв об антисанитарии, принялась мне расписывать красоты городка, да какое чистое и прекрасное море. «А фрукты! А вино!» В общем, я, что называется, купилась.

– Да, и хозяйка, – продолжала моя подруга, – любопытный персонаж. Представляешь, четверо детей от разных мужей, последний, нынешний то бишь, их всех усыновил-удочерил, они его папой называют. Он ее моложе лет на десять, красавец, мечта любой женщины. А она – полная, не красится, лицо и руки обветренные. Неряшливая какая-то, дома грязь. А вот видно – любит он ее.

В те времена с отдыхом было сложно, за границу не поедешь, путевку в санаторий или дом отдыха не достанешь. И я решилась – в конце концов, пойму, что совсем плохо, – сама и отмою все.

Ну что вам сказать…

То, что я увидела, действительно было за границей добра и зла. Первые два или даже три дня я махала тряпкой, не прекращая, потому что сказать, что у хозяйки не такие, как у меня, критерии чистоты, – не сказать ничего. По-моему, этих критериев у нее и вовсе не было. Правда, ванна оказалась не так ужасна, как расписывала моя подруга, – поскольку отмыть ее не представлялось возможным, ее просто покрасили обычной масляной краской.

Но все остальное: море, фрукты, природа и вино – были отменными, подруга не обманула, так что отдых удался. Но я сейчас не об этом.

Надежда, так звали хозяйку, на самом деле оказалась женщиной весьма средних внешних качеств. Маленького роста, полненькая, как колобок. Жидковатые волосы, завитые мелким бесом, торчали во все стороны. О существовании кремов для лица и рук она так же не подозревала, как и о том, что полы иногда надо мыть, а пыль неплохо бы вытирать. Я с нетерпением ждала, когда же появится красавец муж. Но он был в отъезде, и я уже как-то забыла о его существовании. Тем ошеломительнее было впечатление, которое он на меня произвел.

Вечером я сидела на кухне с чашкой чая – и тут вошел он. Высокий, стройный красавец, черные с проседью кудрявые волосы, черные насмешливые глаза. Явно моложе нашей Надежды – если не на десять лет, как говорила моя подруга, то лет на пять-семь уж точно. Вошел, сдержанно поздоровался, взял что-то с полки и ушел. Потом я его долго не видела, Надежда говорила:

– Кормилец на работе.

И звучало это так серьезно и уверенно, что не было никаких сомнений в том, что она ему верит, не мучается подозрениями, что ее молодой красавец сейчас с кем-то помоложе и покрасивее. Как-то было понятно, что они – семья и к ее детям он относится как к своим. Они называли его папой, то и дело рассказывали о каких-то общих делах.

Когда пришло время уезжать, Надежда неожиданно предложила:

– А давайте Виктор вас до вокзала подбросит. Ему по дороге.

Я отказывалась – она настаивала. Виктор за всем этим молча и как-то по-мужски снисходительно наблюдал. Наконец мне пришлось согласиться, хотя и было очень неудобно. Дорога оказалась длиннее, чем мы предполагали, – сначала стояли у шлагбаума, ждали, когда пройдет поезд. Потом пришлось чего-то там объезжать. И Виктор неожиданно разговорился.

– Вот вы, наверное, думаете, что мы с Надей не пара.

Я было хотела возразить, что ничего такого не думаю, но он меня прервал:

– Я знаю, что у меня за спиной так говорят. И бабы… женщины и у нее на работе, и у меня чуть не вслух нас обсуждают. А почему? – Виктор прикурил. Было видно, что говорить ему нелегко, но он пользуется случаем раскрыться случайному человеку, который уедет и не увидит больше ни его, ни Надю. – Не верят люди, что я ее люблю. Она у меня не первая, сами понимаете. Бабы на меня вешались всю жизнь. Я как из армии пришел, такая карусель закрутилась! Лет до тридцати пяти в себя не приходил. А потом оглянулся – пустота. Верите? Вроде женщин полно, а жены, дома – нет. И тут Надю встретил. Случайно. Она на почте работала, а я ходил матери деньги отправлять два раза в месяц. Сначала я на нее и внимания не обращал. Меня ведь какие интересовали: ноги от ушей, волосы до попы… А потом слово за слово. В общем, недели через две я к ней переехал, она меня с детьми познакомила. И как-то мне хорошо так стало – не поверите. Да я знаю все: хозяйка она никакая, так я сам убираю. Надюха ведь старается прибраться, но она же как дитя малое – грязь только размазывает еще хуже. Она ведь в детдоме росла, у нее лет до двадцати, пока первый раз замуж не вышла, и дома-то не было. Прощаю я ей все это. А знаете почему? Я такую женщину, как она, первый раз встретил. До того от меня только чего-то хотели: денег, слов каких-то особенных. Я как собачка в цирке – все время брал барьеры. Взял? Получай сахар, а теперь мы планочку повыше поставим. Надя показалась мне… ну необыкновенной какой-то. Легко мне с ней, понимаете? Легко и весело. Я за ее улыбку сам какой хочешь барьер возьму и собачкой себя при этом чувствовать не буду. А что старше она меня – ну и что? Какая разница? Мне с ней хорошо. Первый раз в жизни – хорошо и спокойно. И я знаю, что меня ждут и любят – такого, какой я есть. И еще, – он усмехнулся, – все мои женщины твердили, какой я красивый. Последняя жена так и говорила: «Какой ты у меня красавчик». А я это ненавижу. Ну нельзя мужика любить за красоту. За надежность можно, за то, что порядочный… – Он задумался. – Ну не знаю там, за ум, в конце концов. Но за красоту – да елки-палки! Я со школы ненавижу, когда мне про это говорят!