Коллекция «Этнофана» 2011 - 2013 - Сборник

— Какая разница? Пока мы с Вами препирались, один из этих, как Вы говорите, простейших, вырезал из местного материала подобия тронов, на которых мы находимся.

— Уверен, что это Ваших рук дело. Подбросили идейку — существо и радо стараться, — в голосе Игрока зазвенел металл раздражения.

— Странно, что это вывело Вас из равновесия. Ведь сами прекрасно знаете — это не так и чувствуете, что их воображению не нужны подсказки. Однако, в одном Вы правы, они поглотят тех, кто их породил. И вот тогда придет наша очередь потесниться.

— Теперь закрывай глаза, — голос мальчика трепещет от волнения. Его спутница послушно закрывает глаза и тьма отступает. Мягкий белый свет окутывает их. Взявшись за руки, мальчик и девочка застыли в нежной белизне. Нет верха, нет низа. Есть он и она, брат и сестра.

— Как тебе это удалось? — ее изумлению нет предела. Стоило закрыть глаза, как окружающий мир исчез. Исчезли звуки, пропали запахи. Нет ни холода, ни тепла. НИЧЕГО НЕТ. Она оборачивается к брату — он есть, он рядом, его глаза открыты. — Почему я с закрытыми глазами, а ты нет?

— Открой. — Он хмыкнул, — И хватит держать меня за руку, не маленькая! — Мальчик выдергивает руку и исчезает в белой пелене. Она открывает глаза.

Ничего не изменяется.

— Ты где? — чувство беспомощности и одиночества сумраком заползает в душу.

— Да здесь я! — улыбка брата проявляется прямо перед ней. Он что-то жует, протягивает ей бутерброд с толстым куском «докторской». В нос ударяет острый запах свежего хлеба и колбасы, — держи, это тебе.

Зубы впиваются в мягкий «бутер». Мелькает мысль о том, что неплохо бы чем-нибудь запить и неожиданно она ощущает в руке тяжелую кружку. Поднимающаяся струйка пара доносит запах какао. «Нет, наверное, лучше чай, или сок, или …», — череда сомнений проносится в голове, меняя цвет, температуру и аромат содержимого кружки. Выбор остается за соком. Подкрепившись, девочка ловит себя на мысли, что уже не удивляется ничему.

Ее брат чем-то увлеченно занят. Усевшись «по-турецки» прямо в воздухе он делает руками загадочные пассы. Пелена перед ним сгустилось серым клубком, из которого начинает проявляться причудливый замок.

— Что ты делаешь? — Не задумываясь, она усаживается рядом с ним и старается получше разглядеть, чем он занимается.

— Скучно. Хочу слепить себе какой-нибудь мир и поиграть, — пробурчал мальчик. Клубок растет. В нем уже можно различить каменные башни замка, увенчанные позеленевшими от времени медными крышами; скалистые острова, покрытые зеленью. Неожиданно в лицо детей полетели брызги бушующего в клубке океана.

— Ух, ты! А мне можно? — У девочки заблестели глаза. Не успела она произнести эти слова, как перед ней из окружающей белизны стала появляться зеленая лужайка, на которой, как в мультике «про ворону[11]», из бесформенного разноцветного комка стал образовываться домик. Перед ним на лужайке под яркими зонтиками расположилась семья отдыхающих. От мангала поднимался ароматный дымок жареного мяса.

— Тебе что, все еще есть охота? — мальчик обернулся на аппетитный запах, и в его руке появилось большое красно-зеленое яблоко. Недовольно взглянув на брата, девочка на мгновенье задумалась, и яблоко трансформировалось в стаканчик с мороженым. Довольно хмыкнув, она забрала мороженое и, зажмурив глаза, отправила ложечку лакомства в рот.

Мальчик увлеченно строил мир, полный приключений, битв, страстей и ярких красок. Мир его сестры представлял собой полную противоположность. Его центром была жизнь небольшой семьи, окрашенная нежными пастельными тонами. Семьи, где отношения между детьми и взрослыми пронизывала гармония любви и нежности.

Неожиданно ощущение постороннего присутствия чего-то или кого-то отвлекло мальчугана от увлекательного занятия. Ощущение было едва уловимым, но никак не давало сосредоточиться на создании шикарного открытого автомобиля, которому предстояло мчаться по пустынной автостраде.

Пространство вокруг, как и прежде, окутывала ровная белая мгла. Только в отдалении ее нарушали две едва различимые тени. Приглядевшись, он увидел мужчину и девушку, с интересом наблюдающих за игрой детей. То, что рядом с девушкой стоял мужчина, мальчик скорее догадался. Это была высокая фигура, закутанная в плащ.

— Почему Вы не оставите их в покое? — голос женщины глухо звучал сквозь белый туман. — Неужели прошлые попытки ничему вас не научили?

— Почему не научили? — вопросом на вопрос ответил ей собеседник, — Вы же сами знаете, что наши усилия увенчаются успехом. Хотя, это, как у вас принято говорить, «Пиррова победа»[12]. А оставить их в покое мы просто не можем. Нам никто не позволит. Вы же знаете главное правило игры — мы играем кем-то, нами играет кто-то.

— И никто не знает, чем закончится эта игра, — продолжила девушка. — Сейчас вы играете людьми, подбрасывая или отбирая Предметы, но рано или поздно они людям не понадобятся. Вы сами запустили механизм, который сделает их более могущественными, чем вы. Не боитесь дожить до этого времени? — Она не смотрела на собеседника, с нескрываемым изумлением наблюдая зарождающиеся миры, которые заполняли пространство вокруг детей.

Мужчина вздохнул и, поежившись, плотнее завернулся в плащ.

— К сожалению, они очень быстро учатся и скоро сами станут игроками. Да, я боюсь, что мои потомки сами испытают на себе, как можно быть «пешкой» на этой «шахматной доске». Впрочем, вам ли этого не знать? — он с грустью посмотрел на собеседницу.

— Да, я знаю, что значит быть «фигурой на игровой доске». Меня и создали именно как фигуру, которая, выполнив свою роль, будет небрежно сброшена на пол. Но у меня есть МОЯ цель. Она куда прозаичней и понятней. Я хочу простого «человеческого» счастья, — на слове «человеческое» девушка сделала особое ударение. Видимо, оно имело для нее особое значение. — Если я правильно сыграю свою «партию» — меня ждет приз, о котором такие, как я, не могут и мечтать. Я смогу печь пироги с капустой и яблоками любимому человеку.

— Ну да, ну да. Мы играем кем-то, нами играет кто-то, — тихо повторил ее спутник, — и в этой игре нет выигравшего.

— Поверьте, я выиграю! — в голосе собеседницы прозвучала агрессия и вызов. — Я буду любить и буду любима.

— Да. Яблоко от яблони… — мужчина хмыкнул, — годы, проведенные среди них, — он указал на детей, — не проходят даром. Невольно начинаешь говорить на их языке.

— Я не обижаюсь, вам все равно не понять Галатею[13]!

Собеседник с немым вопросом повернул к ней свое полупрозрачное лицо.

— Извините, но Вы мало напоминаете статую, хоть Вас и создавали явно с учетом самых изысканных вкусов аборигенов. — Лишенная интонаций речь «прозрачного» не смогла скрыть пренебрежения и к собеседнице, и к играющим детям. Он никогда не испытывал симпатии к «фигурам» на игральном поле. Последние 120 000 лет пошли им на пользу: шерсть уже не курчавится так по всему телу и хвост не топорщит сзади одежду. Тем не менее, люди остались теми же агрессивными и непредсказуемыми существами, несмотря на все усилия пришельцев.

Конечно, он помнил уроки прошлого. Такое забыть было трудно. Гордость Оммма Царем обезьян[14], как тогда они «пренебрежительно» назвали Избранного из числа аборигенов. Хануман с браслетами и посохом из «божественного» металла летал над землей, переносил горы, бился с врагами Рамы — аватары синеликого Вишну[15] (Оммма). Древние люди не представляли себе, как можно увековечить полупрозрачных богов, которые внушали им трепет и ужас. Они изображали этих богов с синей кожей[16].

Пройдут десятки тысячелетий и люди забудут, что боги их руками превратили цветущую планету в радиоактивную пустыню. Только легенды и сказки сберегут память о героизме, преданности, чудесах и волшебном могуществе богов.

Собеседники так увлеклись разговором, что совершенно не заметили, что играющие дети исчезли из поля зрения. На том месте, где недавно играли мальчик и девочка, клубилась непрозрачная сфера. Ее жемчужные переливы постепенно бледнели, и сфера начинала растворяться на фоне царящей вокруг белизны.

— Убедились? — С нескрываемым сарказмом обратилась молодая женщина к полупрозрачной фигуре, «кутающейся» в плащ, — со дня на день эти детки превратятся в полноправных игроков. Они уже сейчас создают свои миры, недоступные нашему взгляду.

— Чего вы боитесь? Эти дети еще не родились, — с досадой ответил ей собеседник.

— Поверьте мне, они родятся. Рано или поздно. И только они сами будут решать вопрос: менять существующий порядок вещей или нет. Нас не спросят.

23 октября 2012 годаТибетский автономный округ КНРБерег озера Манасаровар.[17]

Пока послушник преследовал странных паломников, гладь священного озера Манасаровар потеряла кровавые краски заката и превратилась в огромное черное зеркало с редкими искрами отраженных звезд. Эта тропа, которую паломники редко выбирали для прохода к священной горе, недолго шла вдоль прибрежной полосы озера. Вскоре она свернула в горы и запетляла среди скал вдалеке от озера. Изредка встречались паломники или жители деревушки, что расположилась неподалеку от монастыря Чиу[18]. Луна еще не появилась на небе, но света звезд хватало, чтобы заснеженные пики окружающих гор светились магическим голубым светом. Яркой пирамидой выделялась вершина Юнгдрунг Гу Це[19].