Никогде - Нил Гейман

Лондон вырос и стал огромным и разнородным. Это был хороший город, и те, кто здесь оказался, вынуждены были дорого платить – потому что за все хорошее приходится платить. Впрочем, и сам город заплатил немало.

Некоторое время спустя Ричард стал воспринимать Лондон как данность, он начал гордиться, что не видел ни одной из его достопримечательностей (если не считать Тауэра, куда ему пришлось повести тетю Мод, приехавшую ненадолго погостить).

Но Джессика все изменила. По выходным Ричард шел с ней то в Национальную галерею, то в галерею Тейт, то еще куда-нибудь; и он узнал, что, если долго ходить по музеям, ноги начинают страшно болеть, а все шедевры мировой живописи сливаются в одно полотно, и просто уму непостижимо, сколько приходится выкладывать в музейных кафетериях за чашку чая и кусок пирога.

– Вот чай и эклер, – говорил он. – Дешевле было бы купить картину Тинторетто.

– Не преувеличивай, – беззаботно отвечала Джессика. – К тому же в Тейт нет Тинторетто.

– Ну, если бы я взял кусок вишневого торта, – ворчал Ричард, – они смогли бы приобрести еще одно полотно Ван Гога.

– Нет, не смогли бы, – возражала Джессика, которая во всем любила точность.

Ричард познакомился с ней два года назад в Париже, куда приехал на несколько дней. Он бродил по Лувру, пытаясь найти своих коллег, организовавших поездку во Францию. Глядя на какую-то внушительных размеров скульптуру, сделал шаг назад и наткнулся на Джессику, которая рассматривала огромный алмаз, сыгравший необыкновенную роль в истории. Ричард попытался извиниться по-французски, хотя французского не знал, потом бросил эту бессмысленную затею и принялся извиняться по-английски, потом стал извиняться по-французски за то, что вынужден извиняться по-английски, и наконец обнаружил, что в Джессике нет абсолютно ничего французского и она самая настоящая, стопроцентная англичанка. Однако к тому времени, в качестве компенсации за причиненный ущерб, он уже успел купить ей чрезвычайно дорогой сэндвич и невероятно дорогой яблочный сок. Собственно, с этого все и началось. С тех пор ему так и не удалось добиться от Джессики понимания в том, что он терпеть не может музеи.

Если они не собирались в музей, Джессика тащила его по магазинам в Найтсбридж, до которого от ее квартиры в Кенсингтоне можно было очень быстро дойти пешком и смехотворно быстро доехать на такси. Ричард плелся за ней по гигантским, внушавшим ужас торговым комплексам, таким, как «Хэрродс» и «Харвей Николс», где Джессика покупала абсолютно все – от украшений и книг до продуктов на неделю.

Красивая, неглупая и амбициозная Джессика восхищала Ричарда. Она же видела в нем огромный потенциал и была уверена, что умелая женская рука сможет вылепить из него идеального жениха. Досадуя, что ему не хватает целеустремленности, она дарила ему книги вроде «Успех для всех», «Сто двадцать пять полезных привычек делового человека» и им подобные, в которых рассказывалось, что к карьере надо подходить как к военной кампании. Принимая эти книги, Ричард неизменно благодарил ее и в самом деле собирался их прочесть. В отделе мужского платья «Харвей Николс» она подбирала ему то, что, по ее мнению, он должен был носить, – и он это носил, во всяком случае, по будням. А через год после знакомства она сказала, что пора выбирать обручальное кольцо.

– Что ты в ней нашел? – спросил Гарри из отдела корпоративных финансов полтора года спустя. – Это же просто чудовище.

Ричард покачал головой.

– Неправда. Она очень милая. Ты плохо ее знаешь.

Гарри поставил на место пластмассового тролля, которого взял у Ричарда со стола.

– Удивительно, как она еще не запретила тебе играть в игрушки.

– Не знаю, мы об этом не говорили, – ответил Ричард и сам взял одного из троллей – с ярко-апельсиновыми волосами и выражением потерянности на морде.

На самом деле они с Джессикой о троллях говорили. И в конце концов она убедила себя, что тролли для Ричарда – это как ангелы для мистера Стоктона: экстравагантное, но безобидное увлечение. Джессика как раз занималась организацией выставки: коллекция ангелов мистера Стоктона должна была проехать по всей стране, – и пришла к выводу, что все великие люди что-нибудь коллекционировали. На самом деле Ричард вовсе не коллекционировал троллей. Просто однажды подобрал на улице забавную игрушку, а затем, в неосознанной и, разумеется, тщетной попытке привнести что-то свое в обезличенный мир офиса, поставил тролля себе на монитор. Остальные появились в следующие несколько месяцев – их подарили коллеги, заметившие любовь Ричарда к маленьким уродцам. Он расставил их на столе между телефонами и рамкой с фотографией Джессики, к которой накануне приклеил желтую бумажку.

Был вечер пятницы. Ричард давно заметил, что неприятности трусливы – они никогда не ходят поодиночке, а собираются в стаи и атакуют все разом. Вот например в эту пятницу. Целый месяц Джессика твердила ему, что это самый важный день в его жизни. Не в ее жизни, понятное дело. Величайший день в ее жизни еще впереди, когда она станет премьер-министром, королевой или богиней, – как считал Ричард. Но это был безусловно самый важный день в его жизни. И ужас в том, что несмотря на желтую бумажку на дверце холодильника, несмотря на такую же бумажку на фотографии Джессики, он напрочь об этом забыл.

А еще давно надо было сдать отчет по Вендсворту. Он-то и занимал сейчас Ричарда больше всего. Проверив очередной столбец цифр, он вдруг заметил, что не хватает семнадцатой страницы. Распечатал ее заново, просмотрел еще страницу, мечтая только о том, чтобы случилось чудо и телефон не зазвонил… Но он зазвонил. Ричард включил громкую связь.

– Алло! Ричард! Финансовый директор интересуется, когда он получит отчет.

Ричард посмотрел на часы.

– Да, Сильвия, через пять минут. Уже почти все. Только вложу отчет о прибылях и убытках.

– Спасибо, Дик. Я зайду через пять минут.

Сильвия была секретарем финансового директора, очень этим гордилась и неустанно демонстрировала деловитость.

Едва Ричард выключил связь, телефон зазвонил снова.

– Ричард, – послышался голос Джессики. – Это Джессика. Ты ведь не забыл?

– О чем? – пробормотал Ричард, пытаясь вспомнить, что же он мог забыть.

В надежде найти ответ он бросил взгляд на фотографию Джессики – и ответ нашелся на желтой бумажке, приклеенной ей на лоб.

– Ричард! Возьми трубку.

Он взял, перечитывая написанное на бумажке.

– Прости, Джесс. Нет, я не забыл. В семь часов в «Итальянском дворике». Встречаемся на месте?

– Джессика, а не Джесс. – Она на секунду умолкла. – После того, что было в прошлый раз? Нет уж. Ты заблудишься даже на лужайке перед домом!

Ричард хотел сказать, что любой может перепутать Национальную галерею с Национальной портретной галереей и что не она же простояла весь день под проливным дождем (впрочем, он считал, что это ничуть не хуже, чем бродить по любой из означенных галерей, пока ноги не отвалятся), – но смолчал.

– Я зайду за тобой, – объявила Джессика. – Пойдем туда вместе.

– Хорошо, Джесс. То есть, прости, Джессика.

– Ричард, ты ведь подтвердил заказ?

– Конечно, – бодро соврал Ричард. У него на столе истошно заверещал другой телефон. – Джессика, я тут…

– Отлично, – ответила Джессика и повесила трубку.

Одной из самых дорогостоящих покупок в жизни Ричарда стало обручальное кольцо для Джессики, которое он приобрел полтора года назад в «Хэрродс» – со скидкой, разумеется.

Он снял трубку со второго телефона.

– Салют, Дик, – сказал Гарри. – Это я, Гарри. – Гарри сидел через несколько столов от Ричарда и махал ему из-за своего сверкающего чистотой стола, на котором, разумеется, не было никаких троллей. – Ну как, все в силе? Помнишь, мы собирались выпить и обсудить ситуацию с «Мерстэм»?

– Гарри, хватит названивать. Конечно, все в силе, – буркнул Ричард и повесил трубку.

На желтой бумажке, внизу, был номер телефона – он сам его записал несколько недель назад, когда оставил это напоминание самому себе. И он действительно заказал столик – кажется. Но не подтвердил заказ. Все собирался, но забегался… да и времени еще оставалось вполне достаточно. Однако неприятности ходят стаями…

У его стола возникла Сильвия.

– Дик, где отчет?

– Сейчас, Сильвия. Подожди секундочку. – Он застучал по кнопкам телефона и облегченно вздохнул, когда на том конце ответили:

– «Итальянский дворик». Слушаю вас.

– Мне нужен столик на троих, – выдохнул Ричард, – сегодня. Я, кажется, заказывал. Если да, то я подтверждаю бронь. А если нет, то хотел бы заказать его сейчас. Если можно.

Оказалось, никто не бронировал столик на сегодня на имя Мэхью. И на имя Стоктона тоже. И на Бартрам (фамилия Джессики). А заказать сейчас…

Самым неприятным был даже не отказ, а то, каким тоном ему отказали. Этот тон подтверждал, что столик на сегодня следовало заказать давным-давно. Возможно, это должны были сделать родители еще до его рождения. А теперь заказать столик на сегодня абсолютно невозможно. Даже если папа римский, премьер-министр Великобритании и президент Франции явятся в «Итальянский дворик», заранее не заказав столик и не подтвердив заказ, они будут изгнаны оттуда с позором.