Избранное - Борис Сергеевич Гусев

— Сколько?

— Считай, по паре на каждого, штук пятнадцать.

— Тол и мины оставьте нам с капитаном. Все равно они вам ни к чему. Ну, и пару гранат…

Да, она уже все решила. Разверзнись земля, явись сюда вся армия третьего рейха — ничто не изменит ее решения. Клара останется с ним, а они, подчиняясь его приказу, будут прорываться сквозь немецкие цепи, которыми плотно блокирован лес. Утром, с рассветом, автоматчики станут его прочесывать.

Три часа. Капитан и Клара в землянке. Снаружи слышится мягкий шорох — те, кто сейчас уйдет, маскируют землянку ветвями и папоротником. Тихий голос:

— Схоронили — не подкопаешься.

— Спасибо. До свиданья, товарищи. Доберетесь до первой же нашей точки, свяжитесь с центром, обрисуйте общую картину — и на запад, на Брест! Линия фронта уже приближается…

— В вашей станции «Север-бис» питание совсем кончилось? — спрашивают сверху.

— Почти, — озабоченно отвечает Клара. — Ну, может быть, хватит на несколько фраз. И то не уверена. Как выйдете на связь, моим в Москву на Ново-Басманную привет передайте… Жива-здорова! Писать некогда…

Шаги удаляются. Наступает тишина. Ветра нет. Лес молчит в ожидании рассвета. Оставшиеся не знают, что товарищи их, отойдя от землянки шагов на пятьсот, останавливаются. И вновь совещаются. Они говорят приглушенными голосами:

— Братцы, я не могу… Это первый завет — не бросать раненого командира.

— Но это его приказ…

— Приказ-то приказ… А мы — люди…

— Мы разведчики, подписку давали…

— Подписку на верность, не на предательство!

— Вот как! Тогда вернемся… Погубим и их и себя. Кто будет отвечать перед центром?

— Ш-ш… Хватит, поговорили! Как старший по званию, я приказываю всем идти на прорыв.

Они уходят. Спустя полчаса доносится автоматная очередь, короткие перестрелки, разрывы гранат…

— Прорвались, — тихо произносит Клара.

— Прорвались, дело знают. Если только шальная пуля кого положит…

И снова все тихо. Время как будто остановилось, страшась рассвета и того, что придет вместе с ним.

Это происходило в глубине белорусских лесов в районе города Слоним, Барановичской области, 19 июня 1944 года.

И прошло четверть века. Россия 1969 года. Обычное здание. Оно едва ли отличается чем-либо от других, стоящих с ним по соседству домов. Все как будто обычное. Лестница. Переходы. Тихие комнаты. Черные папки на стеллажах. И в каждой — жизнь, и какая… В небольшом вестибюле висят портреты. Я подхожу к ним.

— Это те, кто когда-то вышел отсюда и не вернулся, — поясняет мой собеседник.

Читаю подписи под портретами. Армейский комиссар Ян Берзинь, долгие годы стоявший во главе советской военной разведки. С ним рядом — знаменитый его воспитанник Рихард Зорге. Третьим идет портрет майора Гнедаша Кузьмы Савельевича.

— Это он, — говорит собеседник. — Вы когда-нибудь слышали это имя?

— Нет, никогда…

— Видите ли, это все постепенно отыскивается. Через годы.

— Он совсем молод…

— Ему и тридцати не было. Майора и Героя Советского Союза ему дали уже потом, после его гибели.

— В войну о нем, наверное, много писали?

— Кто о нем мог писать? Как разведчик, он был дважды зашифрован. Я вам так скажу — его и свои знали под другим именем. Трагично, но… даже на могиле его надписали другое имя.

— А там-то зачем?

— Это уж просто недоразумение, впрочем логичное в тех условиях. Потом, конечно, исправили. Прочитаете до конца — поймете. В деле есть все, вплоть до последних радиограмм из леса в районе Слонима.

— За три часа до рассвета?

— Да.

Я получаю тяжелую черную папку.

Вот оно, личное дело разведчика Кузьмы Гнедаша. Сначала мне бросилась в глаза короткая справка: «Потопил 10 пароходов и 14 барж. Пустил под откос 21 эшелон с живой силой и боевой техникой противника. Уничтожил более тысячи фашистов». Спрашиваю:

— Данные эти проверены?

— Здесь все проверено. Но ведь главная его заслуга не в этом, вы почитайте дальше…

Я стал читать и понял, что собеседник мой был прав. В Отечественной войне были такие периоды, когда наш Генеральный штаб, координировавший действия фронтов и армий и готовивший наступательные операции, принимал те или иные решения, во многом опираясь на донесения Кузьмы Гнедаша и его центра.

Курская битва… Но ведь он действовал на Украине… Однако постепенно и это проясняется: незадолго до великого сражения Гнедаш взорвал железнодорожные мосты через Днепр, по которым немцы перебрасывали эшелоны с подкреплением к Орловско-Курской дуге. Читаю дальше. Оказывается, и прорыв Днепровского вала, форсирование Днепра нашими частями были осуществлены также с помощью центра Гнедаша, который раскрыл нашему командованию систему обороны немцев на Днепре. В Белоруссии тоже чтят его память. После успешно проведенной белорусской операции маршал Рокоссовский лично ходатайствовал о присвоении Гнедашу звания Героя Советского Союза.

А вот его соратники — Тиссовский, Курков, Науменко, Уколов, Дужий, Кочубей — разведчики, партизаны. Но главными героями моего повествования будут двое — Кузьма Гнедаш и Клара Давидюк — радистка подпольного центра. Четыреста раз выходила она в эфир, находясь на территории, оккупированной немцами, подчас в каких-нибудь ста метрах от их пеленгатора. И в самый страшный час эта девушка осталась рядом с раненым командиром и разделила его участь.

— А ее фотография есть? — спросил я.

— Пока только в личном деле.

— Но прошло уже четверть века, — сказал я.

— Прошло всего четверть века, — возразил подполковник.

Мы нашли ее фотографию. Девочка. Милое личико. С модной тогда челочкой. Глаза большие. И никакой «профессиональной непроницаемости».

— Красивая была…