Трое с десятой тысячи - Ежи Брошкевич

На платформе Главного Зала Стартовой башни стояло шестьдесят взрослых людей. Две группы по тридцать человек, весь состав исследовательской станции, известной под названием Первый Разведчик.

Шестьдесят человек? Это очень немного. Но шестьдесят таких людей!

— Пришли всё-таки? — улыбнулся главный пилот.

Взрослые уже полностью приготовились к ежедневному полёту — все в серебристых комбинезонах и прозрачных шлемах, с портативными вычислителями в руках. Первая группа, которой руководил главный пилот, Марим, стояла по левую сторону зала. Вторая группа, которой командовал заместитель главного пилота, Орм Согго, собралась по правую сторону.

— Экипаж на местах? — задал традиционный вопрос Марим.

— Экипаж на местах, — ответил Орм Согго. Можно было прощаться. Ион подбежал к Елене и Орму, близнецы — к своим родителям, а через несколько секунд по обеим сторонам Главного Зала открылись боковые проходы, в которые первыми вошли оба пилота — Марим и Орм. Ещё несколько секунд… Елена и Чандра помахали руками, прощаясь с детьми, а потом уже никто не обращал внимания на ребят, стоящих в центре огромного зала. Через минуту люди скрылись в противоположных проходах, ведущих на стартовые площадки. Стены тихо сомкнулись за ними, словно поверхность воды.

— Пошли быстрее, — сказал Ион. — Отец позволил нам выйти на поверхность.

— Что? — изумлённо переспросили близнецы.

— Быстрее, — поторапливал Ион и побежал, но не к дверям, а к голубому квадрату посреди пола — площадке скоростного лифта.

— Если не опоздаем, — быстро объяснял Ион, — успеем увидеть их старт.

— Наконец-то! — вздохнула Алька. — Наконец-то увидим что-то интересное.

— Выходная камера, готовы! — приказал лифту Ион.

Вокруг них с лёгким шелестом закрылись стенки лифта. На минуту воцарилась тишина. Лифты не самое приятное средство сообщения. На спуске и подъёме всегда ощущалось головокружение, тяжесть в затылке, слегка перехватывало дыхание.

Но на сей раз это длилось совсем недолго, буквально несколько секунд. Опять прошелестели стенки подъёмника, и все четверо оказались в круглом зале, стены которого представляли собой мозаику узких и высоких встроенных шкафов. Над четырьмя из них уже горели зелёные надписи: «Алька», «Алик», «Ион», «Робик».

— Вот, — показал Ион на надписи. — Забирайтесь каждый в свой шкаф. Автоматы наденут на вас комбинезоны и не выпустят без проверки.

Алик и Алька бегом пустились к своим шкафам, Ион задержался. С потолка опустилась серебристая «пчела».

Алька забеспокоилась.

— А ты почему не спешишь, Ион? Что ты там делаешь? — спросила она.

Ион улыбнулся.

— Надо дать несколько распоряжений.

Он тихо сказал «пчеле» ещё несколько слов.

Серебряный микрофончик взвился вверх, а Ион бегом кинулся к своему шкафу, успев крикнуть на ходу:

— Всё в порядке.

Алик уже закрылся в своём гардеробе, и в тот момент, когда Ион кончил краткий разговор с микрофоном, Алька тоже переступила порог шкафа.

Тут царил полумрак. Лёгкие прикосновения автоматических рук помогли принять нужную позу: ноги немного в стороны, руки вверх, голова прямо. Через секунду с потолка спустилась слабая тень: космический комбинезон, тонкий и лёгкий, кончающийся шаровым прозрачным шлемом.

— Ну как там? — послышался около самого Алькиного уха голос Иона. — Слышите меня?

— Да, — ответил голос Алика.

— Да, — шепнула Алька.

— Конечно, — сказал Робик.

— Прекрасно, — сказал Ион. — Сейчас начнётся проверка…

В Алькином гардеробе предостерегающе замигал белый огонёк. Комбинезон уже плотно облегал её тело, а на Алькины ноги автоматы надели большие ботинки с плоской, круговой подошвой.

— Почему тут за меня всё делают автоматы? — послышался раздражённый голос Алика. — Я же не младенец.

Кто-то рассмеялся чуть снисходительно, и в первый момент Алька не могла сообразить кто.

— Дорогие близнецы, — сказал Робик, — примерка космических комбинезонов чересчур тонкая работа для человеческих рук.

— Совершенно верно, — сказал Ион. — Вы впервые выходите на поверхность?

— В таких условиях — впервые, — с лёгкой заминкой ответила Алька.

— Что значит «в таких»? — удивлённо спросил Ион.

— Ну… — начала она неохотно. Алик со смехом прервал её.

— Моей гордой сестрице, — сказал он, — стыдно признаться, что до сих пор мы никогда не были на такой поверхности.

— Понятно, — буркнул Ион.

— Когда же наконец начнётся эта проверка? — зло спросила Алька.

Словно в ответ, в кабинах загорелись зелёные надписи: «Конец проверки», и Алька услышала дружный взрыв смеха, тем более раздражающий, что Алик, который был чудесным подражателем, уже начал кудахтать и кашлять в стиле «охрипшей кукушки».

Как бы вы сохранили достоинство в таком положении? Тут надо только промолчать. И Алька промолчала.

На её счастье, мальчики вдруг перестали хихикать. Двери шкафов открылись, и все четверо снова вышли в переходный зал.

— Сюда, — показал Ион.

Вслед за ним близнецы и Робик опять встали на голубой квадрат скоростного лифта.

— Уже? — шепнула Алька. Ион кивнул.

— Готовы, — сказал он. — Наверх. Готовы. И наконец-то…

— Ох! — вздохнула Алька.

— Ну и ну, — сказал Алик.

В их голосах слышались удивление, уважение, изумление, ошеломление и даже совершенно очевидный, хоть и тщательно скрываемый, страх. Впрочем, всё это было неудивительно.

Перед ними раскинулась обширная, совершенно гладкая поверхность, в которой, словно в зеркале, отражались их очертания.

А над их головами открылось бархатно-чёрное, полное белых искр и туманных пятнышек, необъятное и бесконечное пространство Большого Космоса.

Подъёмник остановился. От него остался только след: более тёмный квадрат на опалесцирующей зеленоватой плоскости. Ребята стояли, держась за руки, и молчали. Даже сатурниец Ион, давно привыкший к подобным картинкам и ещё до приезда близнецов несколько раз выходивший на поверхность, каждый выход переживал как особо торжественную минуту.

— Так вот какой он, Разведчик… — тихо прошептал Алик.

— Да, — сказал Ион.

— А это и есть орбита Десятой Тысячи?

— Это и есть орбита Десятой Тысячи, — подтвердил Ион.

Напряжённую тишину нарушил голос Робика:

— Внимание! Через две минуты старт космолётов.

— Куда смотреть? — спросила Алька.

— Туда, — показал всеведущий Робик и принялся отсчитывать последние секунды: — … Пять, четыре, три, две, одна. Старт!

Из-за круглого горизонта спокойно и медленно выплыли два стройных веретена — космолёты, несущие в себе те группы исследователей и учёных, с которыми ребята недавно прощались в Главном Зале Стартовой башни. Первый космолёт — Альфу — вёл Марим, второй — Бету — Орм Согго.

Мгновение космолёты неподвижно висели над горизонтом на небольшом расстоянии друг от друга.

— Десять ноль одна, — сказал Робик.

Два светящихся тела начали подниматься вверх. Они поднимались медленно и спокойно, постепенно набирая скорость, и наконец уменьшающиеся в глубине необъятной ночи светящиеся чёрточки вдруг превратились в две огненные полосы, все более далёкие, все более бледные, все более незаметные.

— Десять ноль пять. Полная скорость, — сказал Робик.

Ион взглянул на близнецов. Прозрачные шлемы освещали лица даже среди самой глубокой тьмы космического пространства. Поэтому Ион мог видеть лица близнецов так, словно они сидели бок о бок на обеденной террасе в полном свете искусственного солнца.

Алька и Алик все ещё смотрели вверх. Они, разумеется, старались казаться бравыми и безразличными. Но все это были жалкие попытки. Ион насмешливо улыбнулся, скорее себе в утешение. Потом слегка кашлянул.

Они взглянули на него глазами, которые в зеленоватом сиянии поверхности Первого Разведчика и в свете шлемов стали почти серебряными.

— Ну как? — спросил Ион вежливо и равнодушно. — Неплохой видик, правда?

Алька вообще не ответила. Алик же сделал такое движение рукой, словно хотел в задумчивости потереть лоб. Однако ладонь наткнулась на шар шлема, и Алик смущённо улыбнулся.

— Какое сегодня число? — спросил он робко, словно не верил ни себе, ни всему окружающему.

Робик, разумеется, принял этот вопрос на свой счёт.

— Восьмое марта, — ответил он спокойно. — Десять часов семь минут.

Тут наконец пришла пора объяснить, где и когда четырнадцатилетний сатурниец Ион Согго и его робот-хранитель Робик встретились с Алькой и Аликом Рой, родившимися тринадцать с половиной лет назад на Старой Родине — Земле, в центрально-европейском, очень древнем городе Торунь.

Минуту назад Робик сказал — «восьмое марта».

Но какого года и какой эры? Ответить нужно так: восьмое марта восемьсот шестьдесят второго года. Восемьсот шестьдесят второго года Ранней космической эры.