Артельные мужички - Константин Паустовский

 Летят наши мужички, вниз поглядывают, а там проносятся леса, озёра, деревни, и видно, как народ выбегает из домов и дивится на листвянные красные тучи.

 Вскоре заблестела за лесом тесовая крыша, ветер стал затихать и опустил мужичков на поляну около чёрного частокола.

 Сидят мужички, одурели от полёта, а лист, как только ветер затих, так всё и сыплется на них, всё сыплется и вскоре всех их засыпал, прикрыл. Тепло под этим листом и безопасно.

 Мужички отдышались и стали соображать, как им ловчее через частокол перелезть и стражу обмануть. Потому что как не крути, а драться им теперь было не с руки. Драку надо было оттянуть на самый худой конец.

 Сидят они, рассуждают всю ночь, а к утру слышат – кто-то ходит по сухому листу, гребёт его, будто ищет чего-то. Переглянулись мужички, а рыжий шепчет:

 - Слыхали? Это нас ищут.

 - Чего же делать? – спрашивают мужички.

 - Я изо всех вас, - тихо отвечает рыжий, - самый отчаянный. Мне всё нипочём!

 - Это верно! – согласились мужички. – Отчаянности в тебе много.

 - И опять же, вёрткий я человек, горячий. И удар у меня очень даже сильный. Я как возьму топор, так за один мах ячменный стебель перерубаю. А вы пять минут бьёте, покуда тот стебель осилите.

 - Ну что ж, - вздохнули мужички. – и это, брат, верно.

 - А потому, - важно сказал рыжий мужичок, - тот поясок вы отдайте мне. В случае чего, я один отобьюсь от всех волков да барсуков.

 - Эх, Митрий! – вздохнул седой мужичок. – Стар я стал, ослаб, а то бы нипочём тебе того пояска не отдал. Да ещё бы и оттаскал тебя за бороду за бахвальство твоё. Бери поясок.

 Рыжий взял поясок, свернул, засунул за пазуху. В тот же миг над головой у мужичков листья зашумели и просунулась к мужичкам петушиная голова. Глаз у петуха был злой, круглый, а голос сиплый – видно, что нрав у петуха сварливый, грубый. Лучше с таким петухом не связываться.

 - Что за жуки? – спросил петух. – Я таких сроду не видывал. И не склёвывал. Это очень даже мне интересно!

 Мужички схватились было бежать, но петух быстро разгрёб лапами листья, и седой мужичок вместе с чёрным и с тем что отпустил себе бороду вроде как пакля, подвернулись под петушиные лапы, полетели в пыль, а рыжего мужичка петух так долбанул по спине, что тот только охнул.

 Петух схватил его за армячок, зажал в клюве, помчался размашистым бегом к частоколу, протиснулся в дыру между брёвен, пробежал через двор – и прямо в горницу к Маше, чтобы там на свободе непонятного жука с рыжей бородой заклевать.

 «А то начнёшь клевать во дворе, - соображал петух, - тотчас привяжутся стражники – барсуки: что это, мол, за жук такой, да где ты его взял, да отдай его нам, да чего ты тут со своим жуком мусоришь, да так его клювом долбишь, что начальника нашего караула, волка, по имени Клык, разбудишь, и нам за то нагорит».

 Через двор мимо стражи петух пробежал, конечно, рысью, а в горницу к Маше вошёл важно: подымет одну лапу, постоит, шагнёт, подымет другую лапу, опять постоит… Петух был с Машей обходительный – она каждый день кормила его крошками.

 Кинул петух рыжего мужичка на пол, только собрался клюнуть его покрепче, как рыжий мужичок вскочил, кинулся к Маше:

 - Спаси меня, красавица!

 - Да ты кто? – испугалась Маша.

 - Да я вроде как твой спаситель, - поспешно ответил рыжий мужичок, схватился за подол Машиного платья, а сам на петуха озирается.

 А петух глядит на него одним глазом и сбоку подходит.

 Маша топнула на петуха ногой, петух взлетел в оконце, забил крыльями, заорал, сорвался во двор и тотчас начал болтать с барсуками, рассказывать им, как он, петух, опростоволосился – чуть не склевал человека.

 Барсуки встревожились, кинулись будить волка, по имени Клык, да было уже поздно.

 Рыжий вытащил из-за пазухи поясок, сунул его поскорей в руку Маше.

 Она тотчас опоясалась этим пояском, и волки враз зарычали и тут же издохли, а барсуки бросились было спасаться, да сбились в кучу около калитки, потому что каждому, конечно, хотелось пролезть в неё первым.

 Затолкались барсуки, заругались и начали драться. И перекололи друг друга вострыми казацкими пиками.

 Маша подняла рыжего мужичка с пола, посадила себе на ладонь, и он ей всё рассказал – и про Варю, и про своих товарищей по артели, и про то, как подрядились они с Варей освободить Машу-осень от властелина и воротить людям зиму, весну и лето, чтобы снова начала родить земля богатые урожаи.

 Маша приказала рыжему мужичку позвать всех остальных, чтобы попили чайку, отдохнули. Рыжий вышел на крылечко, крикнул:

 - Эй вы, маломощные! Ступайте сюда перед светлые-пресветлые очи Маши-красавицы! Она вас чайком желает угостить и даст каждому по сто маковых зёрен с мелким сахаром.

 Так оно и было. Мужички пришли в горницу, Маша усадила их за стол, угостила чем обещала, а мужички проглядели на неё все глаза: уж больно хороша была Маша – косы отливают таким золотом, что от них светится вся горница, глаза синие, будто небеса над ржаными полями, голос говорливый, как ручей, и вся она тоненькая, как травинка.

 - А не принёс бы тебя, рыженького, петух в клюве, - спросила Маша, - чего бы вы делали?

 Мужички разом встали, поклонились в пояс Маше, ответили:

 - Бились бы за тебя со стражей, милая, до последнего издыхания. Потому что, пока ты в заточении, народу не жизнь, а одно горе горькое и лютая смерть.

 - Ну что ж, - сказала Маша, - теперь я свободная, и надо мне поскорей уходить, дать место зиме.

 - Это верно, - согласились мужички. – Спасибо тебе за чай, за ласку. А мы уж пойдём.

 - Куда так скоро?

 - Нам нельзя. Работа не ждёт. Подрядились мы ещё летом с нашим крестьянским обществом всё зерно, что полевые мыши уворовали да попрятали у себя в норах, у тех мышей отобрать и вернуть по назначению. А это работа тяжёлая: в каждой норе скандал, а то, бывает, и драка.

 - Ну, если так, то идите. Спасибо вам и Варе великое. От себя и от людей.

 - Не стоит вашей благодарности, - ответили мужички. – Будьте благополучны, красота вашей чести!

 Мужички откланялись и ушли. Не успели они отойти и триста шагов, как небо затянулось тучами и из тех тёмных туч посыпался снег.

 Что ни час, то снег делался всё гуще, обильнее, тяжелее. Сквозь него уже плохо стало видно дорогу. Всё побелело вокруг, только лес ещё горел кое-где над снегами последними золотыми листочками.

 Мужичкам стало холодно. Зашагали они быстрее, а на самой границе осеннего края увидели вдалеке большую толпу людей. Люди шли с косами, с вилами, с топорами, со всяким дрекольем, а иные держали наготове старые дробовики из воронёной стали.

 Впереди толпы мужички увидели Варю. Узнали они её по румянцу на щеках и по красному платочку, накинутому на голову.

 Остановились мужички, сняли шапки перед обществом, поклонились ему в пояс.

 - Благодарение за подмогу. Только мы и сами справились, ослобонили Машу-осень из заточения.

 Все люди тоже сняли шапки, ответно поблагодарили и поздравили мужичков с еловую шишку с полным успехом и стали зазывать их по избам – погреться и выкушать чем бог послал.

 В каждой избе мужичков привечали и угощали то калёными орешками, то пдсолнушками, то маком, то изюмом. А в одной избе мужички даже выпили по напёрстку вина и закусили его мочёной брусникой.

 Варя дала им напоследок махорки, и мужички, сытые и пьяные, пошли в лес, где они обитали в старом тёплом дупле, - отдохнуть перед новой работой.

 Они шли, оглядывались, кланялись, а Варя махала им вслед варежкой и кричала:

 - Спасибо вам, милые!

 А с неба уже валил такой снег, что было трудно дышать. Отдышаться от такого снега можно было только под старыми елями. Но мужички и не думали прятаться от снега. Они шли обнявшись, покачиваясь, и пели на радостях во весь голос любимую свою песню:

Вот мчится тройка почтовая Вдоль по дорожке столбовой. И колокольчик – дар Валдая – Гудит уныло под дугой…

 Варя смотрела им вслед и слушала звонкую песню, что затихала за пеленой густого ласкового снега.

--- 

Художник: А. Сазонов