Возвращение Крестного отца - Марк Вайнгартнер

Ник потер плечо — оно болело от отдачи пистолета. Внезапно его охватила эйфория, начисто уничтожившая все чувства. Не было больше ни угрызений совести, ни страха, ни отвращения. «Я киллер, — думал он. — А киллеры убивают».

Повернувшись к Нери, Ник радостно засмеялся, чувствуя невероятный подъем. Это гораздо лучше, чем героин! Раньше, когда он убивал, то почти ничего не ощущал. Нет, это не так, если быть до конца честным. Правда заключается в том, что убивать людей здорово! Так мог бы сказать любой, кто хоть раз пробовал, да кто признается? В книге о Первой мировой войне, которую недавно прочел Джерачи, этому была посвящена целая глава. Мало кто отважится писать или говорить о том, что чувствует убийца. К тому же любой идиот догадается, что о нем подумают, признайся он, что ему нравится убивать. И все же убивать здорово! Ник испытывал подъем, возбуждение, похожее на сексуальное (еще одно слово, которого боятся ханжи-идиоты). Ты жив, а тот, кого ты убил, — нет! Ты все, а убитый — ничто! Ты сделал то, что приходило на ум многим из живущих, хотя мало кто на это отважился. Как легко и… восхитительно! Джерачи казалось, что он парит над грязным полом мастерской. На этот раз не будет ни сожаления, ни раскаяния. Какая разница, что случится потом? Разве это важно? Важна лишь эйфория и бесконечная легкость!

Джерачи хотелось обнять телохранителей Клеменца и угостить пивом, но он ограничился тем, что подошел к ним, угрожающе подняв пистолет. Бравые парни оказались трусливыми засранцами, потому что тут же скрылись в соседней комнате. Ник бросился к двери, прицелился в квадрат голубого света и выстрелил. Вместе с болью от отдачи Джерачи почувствовал изумление — неужели Нери так глуп, что оставил в пистолете несколько патронов? Через секунду раздался хлопок, затем звон битого стекла, и запахло паленым. Воистину, человечество не придумало лучшей мишени, чем работающий телевизор!

Мертвая тишина. Джерачи казалось, она длится целую вечность.

— Эй! — хрипло крикнул один из телохранителей. — Ну ты силен!

Всем сразу стало легче. Нери потрепал Джерачи по спине и забрал у него пистолет. Пора работать!

Ребята Клеменца костепилкой расчленяли трупы тех, кто собирался убить Майкла Корлеоне. Джерачи сидел на масляной канистре, захлебываясь адреналином, от которого комната закружилась перед глазами: закопченное окно, календарь с голыми девицами, ремни вентиляторов на железном крюке, лицо Салли, запонка на манжете. Целый калейдоскоп, не вызывающий никаких эмоций.

Когда парни закончили, Нери передал Джерачи костепилку и показал на голову Тессио. Вокруг зияющей раны начала запекаться кровь.

Джерачи послушно взял костепилку и опустился на колени. Впоследствии, вспоминая страшную смерть Тессио, он кипел от негодования, но в тот момент почти ничего не чувствовал. По сути, чем голова мертвеца отличается от ножки индейки? Разве что кость крупнее и костепилка режет лучше, чем серебряный нож, подаренный на годовщину свадьбы.

Ник Джерачи закрыл глаза Салли, а затем отложил костепилку. Эйфория постепенно проходила, и он был рад, что это случилось только сейчас.

Нери потрепал его по плечу и забрал пилу.

— Это было частью приказа.

— Что именно?

— Проверить твою реакцию.

Джерачи понимал, что спрашивать, как он отреагировал и кто отдал такой приказ, не стоит. Он просто стоял с непроницаемым выражением лица и молчал. Опустив руку в перепачканный кровью карман пиджака, Ник вытащил сигару, которую дал Клеменца. Она была толстой, густого шоколадного цвета, и Джерачи сел на канистру, наслаждаясь ее вкусом.

Парни Клеменца раздели убитых и разложили их одежду вместе с отрезанными частями тел по чемоданам. К Тессио никто не прикоснулся.

Именно тогда Ник осознал суть происходящего.

Посылать записку Барзини не имело смысла. Те, кто общался с Салли, были давно мертвы и в предупреждении не нуждались. Естественно, Корлеоне приложат все силы, чтобы тело Тессио было найдено. Этот район города контролируют Барзини, и копы, естественно, подумают, что это их рук дело. На Корлеоне не упадет ни тени подозрения. Не придется задействовать даже знакомых в суде и нью-йоркском департаменте полиции. Никаких взяток редакторам и журналистам — они и так напишут то, что хочет Майкл.

Прекрасно спланировано!

В последний раз взглянув на тело своего учителя, Джерачи сел в машину Альберта Нери. Он не испытывал ни страха, ни злости, лишь усталость. Ник безучастно смотрел перед собой, готовый к любым испытаниям.

После убийства Тессио в течение нескольких недель Джерачи работал бок о бок с Майклом Корлеоне, оттачивая стратегию войны с другими кланами. Как же он недооценивал нового дона! Семье Корлеоне принадлежали здания во всех пяти районах Нью-Йорка и пригородах, причем полный перечень недвижимости был известен лишь Майклу. В домах имелись подземные гаражи, полные легковых автомобилей и грузовиков с фальшивыми документами. Некоторые машины были бронированы, а объем двигателя увеличен до такой степени, что можно участвовать в «Формуле-1». Другие, крепкие на вид, разваливались при первом же резком повороте, создавая пробку и препятствуя погоне. Одной части обширного автопарка было суждено разбиться или утонуть в болоте. Другую использовали для того, чтобы вводить в заблуждение врагов, полицию и свидетелей. Склады оружия Корлеоне были разбросаны по всему городу: в химчистке на Бельмонт-авеню, под мешками с сахаром в бакалее на Кэррол-гарденс и в гробах на складе в Линденэрсте.

Майкл Корлеоне мечтал добиться полного политического контроля над целым штатом — Невадой и даже государством — Кубой. Чем больше узнавал об этих планах Джерачи, тем более вероятным казалось их исполнение. На службе братьев Корлеоне состояло больше агентов, чем в ФБР, а одним из самых ценных приобретений считалась фотография директора ФБР в женском платье за актом фелляции.

Грандиозный план Майкла сводился к следующему — мир в Нью-Йорке, перемещение капитала на Запад, затем организация новых преступных кланов по всей стране, одновременное укрепление торговых связей с Сицилией и, наконец, захват власти на Кубе, проникновение в Белый дом и даже Ватикан. Все новшества потребуют значительных вложений, чужих, разумеется, средств. В основном это будут «ссуды» пенсионных фондов и других общественных организаций. Профсоюзы автодорожников, электриков и мелиораторов получат щедрые дивиденды. Корлеоне будут постепенно отдаляться от уличных бандитов, создавая все больше слоев между ними и собой. Со временем они перестанут таиться и начнут играть в открытую, как и другие короли преступного мира.

Планы представлялись Нику вполне реальными, но совершенно ненужными. Разве они не занимаются самым прибыльном бизнесом на свете — торговлей наркотиками? Однако Джерачи беспрекословно подчинялся Майклу. В тот конкретный момент у него не было выбора, а в конечном итоге он так и так не останется в проигрыше. У Джерачи будет то, о чем так давно мечтал, — контроль над regime Тессио и одним из районов города. Если империя Корлеоне начнет разрушаться, Ник будет начеку, чтобы урвать то, что ему причитается.

Ник заставлял себя не думать о Тессио. У боксеров короткая память. Иначе на ринге нечего делать, тебя забьют до смерти. Джерачи не любил вспоминать свою спортивную карьеру, но теперь, когда со времени последнего поединка прошло десять лет, понял, что бокс сослужил ему добрую службу.

За лето 1955 года Ник Джерачи и Майкл Корлеоне стали почти друзьями. Дружба могла длиться многие годы, если бы не некоторые обстоятельства.

Если бы Майкл не решил сделать старшего брата Фредо sotto capo, первым заместителем. В клане Корлеоне никогда не было заместителей, и сам Майкл изобрел чисто формальную должность, чтобы наставить беспутного Фредо на путь истинный. И если бы Майкл объяснил это верхушке клана, ничего бы не случилось.

Если бы только Джерачи был коренным ньюйоркцем, а не уроженцем Кливленда, и не знал дона Винсента Форленца. Если бы Ник не был так честолюбив. Если бы он, услышав о назначении Фредо, не покрутил пальцем у виска. Если бы об этом не узнал Майкл. Если бы извинение Ника прозвучало искренне.

Если бы Фредо понимал, что его назначение — чистая формальность, и не корчил из себя босса. Тогда он не вздумал бы строить «город мертвых» на болотах Нью-Джерси и вполне мог отпраздновать сорок четвертый день рождения.

Если бы Том Хейген побольше участвовал в делах семьи и поменьше мечтал о кресле губернатора Невады.

Если бы двадцать лет назад в Кливленде дон Форленца после второго покушения на его жизнь и перед первым инфарктом назначил преемником кого-нибудь постарше. Если бы один из инфарктов все-таки не добил Форленца. Если бы Сал Нардуччи, человек тихий и безобидный, не ждал своего часа целых двадцать лет.