Не родись красивой - Марта Раева

парнем, видимо, дружком Кости, а вслед ему что-то кричал больной и летел стакан, который попал в Катину руку. Ведро выпало из рук. От боли Катя охнула и упала на колени прямо в лужу с пролившейся водой из выпавшего ведра. Друг Кости испуганно помог подняться. Не обращая на него внимания, она принялась подтирать пол и собирать осколки фарфоровой кружки. Рука выше локтя горела, но не впервой ей пришлось сталкиваться за эти месяцы с подобными ситуациями. Все равно обвинят тебя, не больного, и на планерке будет грозно звучать твоя фамилия в списке проштрафившихся санитаров.

После этого случая Костя изменил свое отношение к ней, послушно выполнял ее просьбы, иногда мягко, без грубости обращался к ней, без каприза относился к процедурам и перевязкам медсестер, и даже однажды, назвав ее по имени, попросил посидеть рядом. Спросил: «Не болит рука?». От неожиданности, что Костя так мягко обратился к ней, она почувствовала прикосновение его здоровой руки. Катя присела рядом на стул и оказалась очень близко, лицом к лицу, к нему, потому что Костя уже мог без помощи приподниматься. Глаза из-под бинтов показались даже симпатичными. Катя отрицательно покачала головой, хотя синяк на руке был большой, но боль уже не причиняла неудобства. Высвободила руку и с профессиональной интонацией спросила:

— Больной, вас что-то беспокоит?

Костя усмехнулся, что-то хмыкнул и дружелюбно попросил оказать ему услугу: под гипсом на ноге поцарапать деревянной штукой-палочкой, потому что с трудом сам дотягивался. Еще одна услуга была: узнать у медсестры, когда снимут гипс на руке и повязку на голове. Так они подружились, и уже вместе радостно ждали, когда же произойдут изменения в его положении. Так и дождались, когда сняли ногу с подвеса. Мама Кости была очень рада, что сын уже не грубит, перестал отворачиваться и благосклонно выслушивает семейные новости. Ну, а когда сняли воротник с шеи, перевязали голову только небольшим бинтом в виде шапочки и медсестра побрила щетину, Катя увидела, как красив ее подопечный, как украшают его лицо темные глаза и надбровные дуги, правильной формы нос, а когда он улыбался, совершенно менялся, да и голос стал нормальным, без хрипоты. Перед Катей предстал молодой мужчина во всей красе. Да и сама она стала другой за этот небольшой отрезок времени — исчезла настороженность, появилась свобода в разговоре с Костей, захотелось беспричинно улыбаться, снять косынку и грубый халат санитарки, чтобы понравиться этому человеку.

К Косте зачастили родственники и друзья, даже девушки как-то пришли с цветами. Костина мама освободила ее от функций сиделки, но все равно Катя часто забегала его проведать. Особую радость доставляли их разговоры, Костины шутки, делился он новостями, почерпнутыми в интернете или с телеэкрана, и однажды спросил: «Ты чем увлекаешься?». От ответа легко ушла, сказала, что особых увлечений нет.

— А какую профессию хочешь получить? Не всегда же тебе быть санитаркой…

— Да, куда-нибудь поступлю, где есть бюджетные места.

— Понятно.

Больше этих разговоров не заводил. О себе тоже не хотел распространяться.

И вот настал день, когда медсестра принесла ему костыли, и он попытался сделать несколько шагов. Когда Катя зашла в конце рабочего дня, он ждал ее с этой радостной новостью. Сказал, что будет больше тренироваться, что хочется хоть ненадолго выйти из опостылевшего здания. Воскликнул: «На свободу, на волю!». И так хорошо было вместе рассмеяться, заглядевшись друг на друга.

Как-то хорошенькая медсестра Настя подколола Катю: «Чего ты перед больным Володиным вытанцовываешь?». Прозвучало это так грубо, что она не нашлась сразу, что ответить. Промямлила, что была его сиделкой, потому подружились. И услышала: «Подружилась она… Не забывайся, дорогая, знай свое место…». Катя тогда даже не представляла, как часто впоследствии придется ей выслушивать подобные обидные слова. Но прислушалась и стала заходить в палату к Косте только с утренней влажной уборкой.

Однажды в коридоре ее окликнул мужской голос. Обернулась — и увидела, как к ней приближается ковыляющий на костылях Костя. Остановился, выпрямился во весь рост — оказался высоким, с широкими плечами и крепким телом, смотрел молча и как-то странно долго, потом спросил:

— Что-то случилось? Я тебя чем-то обидел?

— Почему вы так считаете?

— Ты больше не заходишь меня проведать.

— Но мы сегодня утром виделись.

— Неправда…

Тут разговор прервался возгласом медсестры: «Володин, к тебе посетитель».

От стола медсестры к ним подходил очень привлекательный молодой мужчина, все в коридоре так и засмотрелись на него, как будто это была какая-то знаменитость, снизошедшая к ним, таким по-земному неприглядным, со своих заоблачных высот. Катя с Костей тоже лицезрели вид человека с другой планеты: хорошо уложенные густые темно-русые волосы, статную фигуру, раскованность в походке. Кате даже показалось, что она когда-то видела этого человека. Мужчины с улыбкой поздоровались, пожав руки, а Катя со словами «я пойду» хотела ретироваться, но Костя почему-то остановил ее со словами: «Катя, познакомься, это мой друг. Митя, знакомься тоже — это Катя». Внутренне изумившись, Катя оглядела обоих и вдруг вспомнила, где их видела когда-то вместе — в другом людном помещении, при других обстоятельствах. Сердце вдруг заколотилось, в горле пересохло, но она мужественно произнесла пришедшую на ум фразу: «Я была у Кости сиделкой…». Как-то же надо было объяснить, почему рядом с ней, простой, неприметной санитаркой, стоят и внимательно глядят на нее две великолепные мужские особи.

Глава 3

«Идемте в палату… я провожу вас до палаты» — эти или другие слова растерянно бормотала Катя, чтобы быстренько оставить друзей одних, и слышала, как Костя говорил ей: «Зайди потом, мы не договорили…» Она, кивая головой, отстала — коридор не позволял идти вместе, и пошла, почти побежала в другую сторону, спохватившись о забытом деле, но торопилась больше от растерянности, от волнующего воспоминания полуторагодичной давности.

— Тебе помочь, может, обопрешься на мою руку? — медленно молодые люди двигались по больничному коридору.

— Давай… Я теперь встаю с кровати и могу вертикально стоять, ходить. И хотя сильно устаю с этими костылями, почти счастлив. Даже боль не уменьшает моего счастья.

Костя со всего размаху опустился на кровать и, глядя снизу на Митю, радостно улыбался: так хорошо было видеть друга после полугодичного его отсутствия в заграничной командировке. А тот уселся на стул и серьезно спросил:

— Что за девушка, с которой ты меня познакомил?

— Она же сказала — это моя сиделка.

— Даже если так, то зачем мне с ней знакомиться?

— Да я только недавно, буквально за минуту до твоего прихода вспомнил ее… Все время