Когда боги смеются - Агата Кристи

Половина десятого. Радио включено. Что-то она услышит? Привычный голос диктора, передававшего прогноз погоды, или прерывистый, едва различимый голос человека, умершего двадцать пять лет назад?

Но она не услышала ни того, ни другого. Вместо этого раздался вполне обыденный и знакомый звук, но сегодня он заставил ее похолодеть и схватиться за сердце… звук открываемой входной двери…

Звук повторился. Как будто холодный вихрь пронесся по комнате. Миссис Хартер остро ощутила страх. Она боялась. Не просто боялась, а была парализована ужасом.

Мелькнула мысль: «Двадцать пять лет — очень большой срок. Патрик успел стать мне чужим».

Ужас! Ее обуял ужас.

Тихие шаги за дверью — тихие шаги прихрамывающего человека. А потом дверь начала медленно открываться…

Миссис Хартер медленно встала, ее покачивало, взгляд не отрывался от распахнутой двери. Что-то выскользнуло из ее руки и упало на горящие угли.

Она пыталась закричать, но не смогла. В тусклом свете камина на пороге появилась знакомая фигура с каштановой бородкой и бакенбардами в старомодном викторианском сюртуке.

Патрик пришел за ней! Сердце ее в последний раз судорожно сжалось — и остановилось. Старая леди рухнула на коврик у камина…

Там, двумя часами позже, ее и нашла Элизбет.

Тут же послали за доктором Мейнелом, Чарлза Риджвея спешно вызвали из гостей, но уже ничего нельзя было поделать. Миссис Хартер покинула этот мир.

Только через два дня Элизбет вспомнила о письме, которое ей дала хозяйка. Доктор Мейнел прочел его с живейшим интересом и показал Чарлзу Риджвею.

— Любопытное послание, — сказал доктор. — Нет сомнений, что у вашей тети были галлюцинации. Ей слышался голос умершего супруга. Она, должно быть, так разволновалась, что это привело к фатальным последствиям, и когда наступил ожидаемый час, бедняжка умерла от шока.

— Самовнушение? — спросил Чарлз.

— В известном смысле, да. Лично мне все совершенно ясно. Однако обстоятельства смерти столь необычны, что желательно провести вскрытие. Я постараюсь поскорее сообщить вам их результаты.

Чарлз понимающе кивнул.

В ту же ночь, когда все в доме уснули, он убрал провода, протянутые из комнаты, где стояло радио, в его спальню этажом выше. И поскольку вечер был холодный, попросил Элизбет затопить камин в его комнате, и сжег там каштановую бороду и бакенбарды. Затем он водворил старомодный викторианский сюртук, принадлежавший его дяде, обратно в старинный сундук на антресолях.

Больше ему опасаться было нечего. Идея «потусторонней связи» возникла у него, когда доктор Мейнел сообщил, что при должном уходе его тетя может протянуть еще очень долго. Он разработал тщательный план действий и успешно его исполнил. Внезапный шок, как сказал доктор Мейнел… Чарлз, этот нежный юноша, любимец старой леди, улыбнулся своим мыслям.

Когда доктор удалился, Чарлз приступил к организации похорон. Нужно было позаботиться о билетах для родственников, которые приедут издалека. Некоторые из них останутся ночевать. Чарлз спокойно и методично занимался всеми этими проблемами, но это не мешало ему размышлять о своем.

Сколько хлопот! Возись теперь со всей этой родней. Никто, и уж тем более его тетя, не подозревал, какой опасности он подвергался. Тайные делишки, в которых он увяз по уши, могли привести его прямиком в тюрьму.

Если бы он в ближайшее время не раздобыл значительную сумму денег, его ждали бы позор и разорение. Ну, слава Богу, теперь все в порядке. Чарлз улыбнулся. Благодаря его «шутке» — ну да, обыкновенный розыгрыш, что в этом ужасного — он спасен. Теперь он богат. Это он знал точно, ведь миссис Хартер никогда не скрывала, что главный наследник — он.

Его размышления прервала Элизбет. Она просунула голову в дверь и сообщила, что пришел мистер Хопкинс и хотел бы видеть мистера Чарлза.

Это было весьма кстати. Подавив желание присвистнуть, Чарлз придал лицу подобающее печальное выражение и спустился в библиотеку. Там его ждал пунктуальный пожилой джентльмен, который вот уже четверть века вел дела покойной миссис Хартер.

Чарлз предложил адвокату сесть, тот откашлялся и сразу перешел к делу:

— Я не совсем понял ваше письмо, мистер Риджвей. Мне показалось, что вы считаете, будто завещание покойной миссис Хартер находится у нас.

Чарлз в изумлении уставился на него.

— Но, действительно… так говорила тетя.

— О! Все так, все так. Оно действительно хранилось у нас.

— Хранилось?

— Именно так. Миссис Хартер написала мне и попросила прислать ей завещание. Это было в прошлый вторник.

У Чарлза отвратительно засосало под ложечкой. Он почувствовал, что его ждут малоприятные сюрпризы.

— Вне всяких сомнений, мы найдем его среди бумаг усопшей, — успокоил его адвокат.

Чарлз ничего не ответил, он не решался сказать… что тщательно просмотрел все бумаги и был уверен, что завещания там нет. Только минуты через две он смог выдавить эту фразу — когда снова смог взять себя в руки. Голос его так странно дрожал, и вообще его бил озноб.

— Кто-нибудь занимался ее вещами? — спросил адвокат.

Чарлз ответил, что этим занималась горничная Элизбет. Мистер Хопкинс предложил послать за ней. Она пришла сразу же и с готовностью ответила на заданные ей вопросы. Чувствовалось, что она искренне переживает утрату.

Да, она просматривала все вещи и одежду хозяйки. Она была абсолютно уверена, что среди них не было никаких бумаг, похожих на завещание. Она помнит, как оно выглядело — ее бедная хозяйка держала его в руке в день смерти.

— Вы в этом уверены? — резко спросил адвокат.

— Да, сэр. Она сама мне так сказала. И она заставила меня взять пятьдесят фунтов. Завещание было в большом голубом конверте.

— Совершенно верно, — сказал мистер Хопкинс.

— Теперь я припоминаю, — проговорила Элизбет, — что этот же голубой конверт лежал на столе на следующий день, но пустой. Я убрала его в секретер.

— Я там его и видел, — сказал Чарлз.

Он встал и вышел, чтобы принести конверт. Вскоре он вернулся. Мистер Хопкинс взял конверт в руки и кивнул головой.

— Да, тот самый, в который я запечатал завещание в прошлый вторник.

Мужчины пристально посмотрели на Элизбет.

— Я могу еще чем-нибудь быть полезной? — почтительно спросила она.

— В настоящий момент — ничем. Спасибо. Элизбет направилась к дверям.

— Одну минуту, — остановил ее адвокат. — В тот вечер в комнате хозяйки зажигали камин?

— Да, сэр. У нее всегда горел камин.

— Благодарю вас.

Элизбет удалилась. Чарлз наклонился вперед, руки его тряслись.

— Ну, что вы думаете? Какие из этого можно сделать выводы?

Мистер Хопкинс покачал головой.

— Мы должны надеяться, что завещание найдется. Если только…

— Что если только?

— Боюсь, что есть только одно разумное предположение. Ваша тетя просила прислать завещание, чтобы его уничтожить. А поскольку она не хотела, чтобы Элизбет пострадала, она вручила ей причитающуюся сумму наличными.

— Но почему?! — дико закричал Чарлз. — Почему?! Мистер Хопкинс сухо кашлянул.

— Не было ли у вас… э… споров с вашей тетей, мистер Риджвей? пробормотал он. Чарлз был потрясен.

— Ну конечно же нет, — мягко сказал он. — У нас до самого конца были добрейшие, нежнейшие отношения.

— А! — не глядя на него, произнес мистер Хопкинс. Чарлз понял, что адвокат ему не верит. Этого он никак не ожидал. Кто знает, какие слухи дошли до этой сушеной воблы? Он, должно быть, наслышан о его делишках. Небось считает, что эти же слухи дошли и до миссис Хартер и что она рассорилась с племянником.

Но ведь это было не так! Чарлз почувствовал горькую досаду. Когда он лгал, ему все верили. А теперь, когда говорит правду… Что за нелепость?!

Конечно же, его тетя не сжигала завещания. Конечно…

И вдруг перед его глазами возникла картина: старая леди, левая рука прижата к груди… что-то выскользнуло из другой руки… какая-то бумага… она падает на раскаленные угли.

Лицо Чарлза стало мертвенно-бледным. Он услышал хриплый голос… его голос… задающий вопрос:

— А если завещание не будет найдено?

— Есть предыдущее завещание, датированное сентябрем тысяча девятьсот двадцатого года. В нем миссис Хартер оставляет все своей племяннице Мириам Хартер, в настоящее время Мириам Робертсон.

Что там бормочет этот старый дурак? Мириам? Мириам с ее болваном мужем и четырьмя отвратительными, вечно хныкающими детьми. Выходит, весь его блистательный план — для Мириам!

Резко зазвонил телефон. Он взял трубку. Это звонил доктор. Он говорил тепло и сердечно:

— Это вы, Риджвей? Решил сразу вам сообщить. Получил результаты вскрытия. Причина смерти — та самая, о которой я говорил. Но оказывается, состояние ее сердца было гораздо серьезнее, чем я предполагал. При самом лучшем уходе она не прожила бы и двух месяцев. Я подумал, что вы должны об этом знать. Может быть, это вас хоть чуточку утешит.