Жена журавля - Патрик Несс

Вот и для этой Журавушки, кажется, минимум — никак не меньше семидесяти. Она совершила ту же ошибку, что и все остальные женщины, увидев мужчину в том, кто на деле оказался всего лишь своим парнем.

— Прости меня, — сказал он птице сквозь слезы. — Мне очень жаль…

Но вдруг стрела подалась. Возможно, сама же птица в непроизвольной конвульсии дернула крылом. Стрела будто сама скользнула в его пальцах… И остановилась.

Он что-то нащупал. Да, точно — трещина. Он пригляделся. Почти незаметная в тусклом свете, но очевидная трещина, достаточно большая, чтобы ощутить ее даже задубевшими пальцами. Древко расщеплено вдоль — несомненно, мощными усилиями птичьего крыла. Он даже почувствовал, что концы стрелы смотрят в стороны под разными углами.

Он снова взглянул на птицу. Она смотрела на него, думая бог знает о чем.

Случайность, подумал он. Не сама же птица подсказала его пальцам, где трещина!

Но, с другой стороны, не по своей же воле она, с перебитым стрелою крылом, приземлилась в его садике…

— Попробуем, — сказал он.

И перехватил стрелу ближе к ране. А другой рукой стиснул древко по ту сторону трещины. Холод пробирал до костей так неистово, что саднило руки. Вот, теперь. Теперь или никогда.

— Пожалуйста, — прошептал он. — Ну, давай же…

И разломил стрелу.

Резкий звук вспорол морозный воздух — но вовсе не треск ломающегося дерева, а скорее хлопанье флага на ураганном ветру. Птица вскочила на ноги и расправила крылья вовсю ширь; отпрянув от неожиданности, он поскользнулся и упал на цементный бордюр у края лужайки. Защищая себя от падения, он едва успел выставить руку, выронив половину стрелы с наконечником, от которого резко пахло птичьей кровью. Другая половина древка улетела куда-то в темноту. Позже он не смог отыскать ни того, ни другого обломка и навсегда убедил себя в том, что запах крови оказался слишком дразнящим для какой-нибудь изголодавшейся лисицы и та утащила их к себе в нору.

Теперь же птица возвышалась над ним, подняв голову к ночному небу, и чуть слышно курлыкала на луну. Ее крылья распахнулись, и он заметил, что их размах превосходит его собственный рост. Затем мощными и плавными, чуть замедленными движениями она сложила их — раздался хлопок, за ним еще один. Кровь из раны все еще сочилась, заливая ее белоснежное оперенье, но работой крыльев она, похоже, осталась довольна.

Вновь распахнув крылья во всю ширь, она застыла. Лишь голова ее с темно-красной шапочкой повернулась к нему, и он поймал на себе немигающий взгляд ее золотистых глаз. На секунду ему показалось, будто она вот-вот наклонится и обнимет его — так, словно он выдержал некое испытание, о котором даже не заподозрил бы, если бы потерпел фиаско.

Затем он поймал себя на том, что произнес нечто глупое и совершенно бессмысленное.

— Меня, — сказал он, — зовут Джордж.

Он сказал это ей, журавлихе.

Словно в ответ, птица склонила длинную гибкую шею к самой земле, отвела назад крылья и захлопала ими, будто собираясь упасть к нему на грудь. Не успел он отпрянуть, как птица поднялась в воздух, мелькнув ослепительно-белым оперением прямо в каком-то дюйме над его носом. Оглянувшись назад, он увидел, как она круто взмыла вверх, чтобы не врезаться в стену дома, и опустилась ненадолго на конек крыши. Ее застывший силуэт отчетливо проступил на фоне яркой луны.

Затем она снова нагнула голову, взлетела и сделала прощальный круг над садиком, а он, Джордж, все смотрел, как ее тонкие черные ноги тянутся, словно тростинки, вслед за белоснежным телом, как она поднимается все выше, выше, выше, как превращается в одну из бесчисленных звезд ночного неба, и наконец, исчезает совсем.

Он медленно поднялся с замерзшей земли и с тревогой отметил, как по голому торсу растекается боль. Все тело трясло так, что ноги едва держали его. Не хватало еще свалиться здесь в судороге, подумал он. Нужно залезть в горячую ванну, и как можно скорее, вот только где бы взять сил доковылять до двери?

Он чуть не подпрыгнул, когда вновь услыхал этот стон. Безутешную погребальную песню, из-за которой он здесь и появился. Она разнеслась в морозном воздухе странным эхом — так, словно сама ночь взывала к нему. Казалось, Журавушка прощается с ним, или благодарит его, или…

И только тут он сообразил: это кричала вовсе не странная птица, исчезнувшая из его сада, из его жизни и, возможно, из этого мира навеки. Этот страшный стон исходил от него самого — слетал с его посиневших от холода губ, исторгался из грудной клетки, в которой все еще билось его безнадежно разбитое сердце.

— Но здесь написано «Пэтти».

— Да, то же самое и на бланке заказа.

— По-вашему, я похож на Пэтти?

— Но, может, они решили, что это для вашей жены?

— Мою жену зовут Колин.

— Да, тогда Пэтти явно не по адресу…

— Я сам видел, как он это впечатывал! Пи, эй, два ди, уай… Должно было получиться «Пэдди»! А кроме того, я всегда подчеркиваю пальцем буквы, так что уверяю вас, там однозначно было указано «Пэдди»!

— Это то, что указано в бланке заказа.

— Но это совсем не то, что напечатано здесь!

— Может, они посмотрели на эту майку и решили, что раз она такая розовая…

— Они? Кто — они?

— Печатники.

— А у вас что — не печатники?

— У нас не такие. Мы печатаем флаерсы, плакаты с дизайном типа…

— То есть вы сами печатью не занимаетесь?

— Ну я же говорю, у нас все больше флаерсы…

— Но вы беретесь за печать и на спортивных майках?

— И на футболках, да.

— А в чем разница?

— Ну, мы же продаем не только майки с тонкими лямками. Футболки вот тоже. Все эти мальчишники, девичники, ну вы понимаете…

— И у вас они расходятся хорошо?

— Да, неплохо.

— Особенно если кто-то хочет впечатать в вашу форму на футболке какую-то свою надпись?

— Да.

— Значит, если я вижу, что какой-то мужик куда постарше вас — то есть совсем взрослый дядя — впечатал на свою будущую майку Пи, Эй, два Ди, Уай…

— Это значит, заказ был передан специальной типографии.

— Но они его не выполнили?

— Если верить вам — да, но в заказе определенно значилось «Пэтти»…

— Я ЧТО, ПО-ВАШЕМУ, ВЫГЛЯЖУ, КАК ПЭТТИ?!

— Не нужно кричать. Мы ведь просто пытаемся решить проблему, два разумных человека…

— При этом никого из нас не зовут Пэтти!

— Я сам из Турции. У нас там не бывает ни Пэдди, ни Пэтти. Так откуда мне знать? Я же говорю, скорее всего, они просто увидели цвет этой майки…

— Это цвет нашей благотворительной компании. Мы с таким цветом выступаем против рака груди. Розовый. Потому что рак груди убивает женщин. Большинство взносов делают женщины, но попадаются и мужчины. Мы проводим кампанию, поднимаем деньги. Такой у нас цвет. С полом того, кто наденет майку, это никак не связано. Разве у маек есть пол?

— Я бы сказал, что да. Это написано прямо на бирке. Мужской — сверхбольшой. Экстра! Ладж! Эй, что, меня на видео снимают? Ах, вот вы что устроили? Так вот он, кто это всё…

— Эй! Как дела, Мехмет?

— Клиент недоволен выполненным заказом, мистер Дункан.

— Я что, по-вашему, похож на Пэтти?!

— Ну, я не знаю вас настолько близко, чтобы судить, но, по-моему, нет.

— А почему тогда здесь написано…

— Это явно чья-то ошибка. Я отлично помню, что впечатывали два Ди.

— Вот спасибо!

— Мы все исправим уже к утру.

— У меня забег в воскресенье!

— А завтра только пятница. Мы все успеем.

— Я просто подчеркиваю, что на очередные ошибки нет времени.

— Не беспокойтесь. Больше никаких ошибок. Лично вам гарантирую.

— Вы слышите? Джордж Дункан лично гарантирует!

— Что вы имеете в виду?

— Я лично буду здесь завтра, Пэдди, я обещаю. И если понадобится поехать для этого в Сент-Ив…

— У вас что, типография в Сент-Иве?!

— Если понадобится, я поеду в Сент-Ив и заберу их лично.

— Но это двенадцать часов туда и обратно!

— А вы туда ездили? Я слышал, шоссе А-30 как раз для этого, если вы…

— В общем… До завтра, прошу вас. Надеюсь, я внятно говорю.

— Даю вам слово.

— …

— …

— Тяжелый чувак попался.

— Перестань задирать клиентов, Мехмет. Тут рецессия на носу.

— Ну что ж, еще один повод задуматься. С рецессией на носу, Пэтти, ошибка в написании твоего имени конечно же приведет к такому…

— Что я тебе повторяю? Береги клиента! Я ввожу это правило вовсе не для того, чтобы тебя наказывать.

— Но это именно то, что они установили по всей Америке, Джордж. «Могу я чем-то помочь вам, сэр?» «Как вам это идет, сэр!» «Еще чаю со льдом, сэр?»

— Значит, ты еще не был в настоящей Америке.

— Ну, телевизор… та же фигня.

— Давай-ка позвони в Сент-Ив и скажи, что у нас срочная коррекция. А заодно спроси, куда подевались футболки с блядками для Брукмана. Парни ночью уезжают в Ригу и должны заглянуть к нам буквально через…