Я – телохранитель - Владимир Гриньков

– Вы чай будете носить?

– Буду. Примерно через полчаса.

– А вам как лучше – когда много чая заказывают? Или когда поменьше?

– Когда много, – улыбнулась.

– Тогда нам – много. Мы много чаю будем пить. С вами сразу расплатиться?

– Нет, потом.

– Хорошо. Я вас спросить хотел. Транспортная милиция сопровождает состав?

– А что случилось?

– Ничего. Мне нужно знать номер вагона, в котором они едут. Вот мое удостоверение.

Вчиталась, махнула рукой:

– Восьмой вагон.

– Спасибо. На всякий случай – как вас зовут?

– Да пожалуйста. А зовут Катей.

«Восьмой вагон? Следующий – вагон-ресторан, а дальше – уже восьмой… Рабочийтамбур… Никого… Так, теперь – нерабочийтамбур… Ого, те двое из второго купе уже здесь курят? Чтобы дойти до кондиции, им понадобится минут тридцать или сорок – этосамое большее… Потом могут возникнуть проблемы… Нож… Лезвие – десять сантиметров… Нож нам не нужен…»

Прошел во второе купе. Там никого не было, дверь оказалась открыта. Нож лежал на столе. Взял его, вышел в рабочий тамбур, открыл дверь, ведущую в следующий вагон, и выбросил нож на рельсы.

Девчонка, похоже, тяготилась присутствием Китайгородцева. Смотрела за окно с хмурым видом, а там уже и не видно было ничего, только изредка в стылой тьме вспыхивали неяркие огоньки чужих окон и тут же уносились прочь. И лишь когда Анатолий снял пиджак, под которым обнаружилась плечевая кобура с пистолетом, Рита проявила интерес.

– Настоящий? – спросила она.

– Настоящий.

– Как называется? «Кольт»? – других она и не знала, наверное.

– «ИЖ».

– Как?

– «ИЖ-71». Гражданский вариант милицейского «Макарова».

– Отечественный, что ли?

– Да.

– И он стреляет настоящими патронами?

– Верно.

– И из него можно убить?

– Запросто.

– Ого! – сказала Рита уважительно. – И что – если на меня кто-то нападет, вы будете в него стрелять?

– Никто на вас не нападет…

– Ну а если, вдруг?! Неужели будете стрелять?

– Буду.

– А раньше?

– Что?

– Раньше в кого-нибудь приходилось стрелять?

– Ну.

– О! – округлила глаза Рита, и в ее взгляде вдруг проявилось восторженное оцепенение, обычно присущее детям, слушающим страшную, но увлекательную сказку. – И вы его убили?

– Нет.

– Ранили?

– Нет.

– Почему? Не попали?

– Я в воздух стрелял, – мягко сказал Китайгородцев, глядя Рите в глаза лживым взглядом взрослого человека, заведомо говорящего ребенку неправду, – тот ведь еще маленький, и не нужно ему пока знать о неприглядной изнанке жизни…

– И что, человек испугался и убежал?

– Убежал, – кротко кивнул Анатолий.

Не хотел, чтобы она его боялась.

– А давно вы телохранителем работаете?

– Давно.

– Пять лет?

– Больше.

– Десять?

– Меньше.

– Вы, наверное, многих охраняли?

– Многих.

– А кого?

– Много кого.

– И знаменитых – тоже?

– Да.

– Кого? – совсем уже заинтересовалась Рита.

Она хотела услышать громкие фамилии. Все-таки лестно. В прошлом году этот парень, к примеру, Пугачеву охранял, а теперь вот ее, Риту. Можно будет потом рассказать подружкам в университете.

– Я не могу назвать фамилий, – разочаровал ее Анатолий.

– Почему?

– Нельзя. Мне запрещено.

– Кем? Хозяином?

– Да. В контракте отдельной строкой записано.

– Хорошо, – кивнула Рита, и ее глаза коварно блеснули. – Раз запрещено – значит, и не называйте. Я сама буду называть, а вы только кивайте, если я угадала. Пугачева? Путин? Чубайс? Курникова? Буре? Женя Кафельников?

Пауза.

– Среди перечисленных есть человек, которого я охранял, – уклончиво ответил Китайго-родцев.

– Кто?

– Не могу сказать.

Рита поджала губки. Демонстрировала, что обиделась.

Стук в дверь.

– Кто? – напрягся Анатолий.

– Чаю будете? – послышался голос проводницы.

Телохранитель открыл дверь – но прежде накинул на себя пиджак, пряча под ним кобуру. с оружием. В коридоре стояла Катя – в каждой руке по стакану дымящегося чая. Мимо как раз проходил один из обитателей второго купе. Он был сильно нетрезв и столь же сильно озабочен.

– Слышь, хозяйка, – через силу произнес он, обращаясь к проводнице. – Нож у тебя есть? Наш куда-то запропастился…

– Нет у меня ножа, – нахмурилась та, – И вообще, вам пора бы уже закругляться со своим застольем, ребята.

Когда Рита направилась в сторону туалета, Анатолий вышел из купе и стоял в коридоре все время, пока она не вернулась. Девушка, кажется, была раздосадована его обременительной опекой.

– Вы так и будете следить за мной все время? – дерзко спросила она.

– Извините.

– Я не хочу, чтобы вы контролировали каждый мой шаг…

Она уже начала заводиться и, наверное, наговорила бы Китайгородцеву много резких слов, если бы не пьяный пассажир из второго купе. Он как раз шел по коридору. Вдруг наткнулся взглядом на девушку, шумно вздохнул, пьяно и счастливо улыбнулся и далее развел руки в стороны, будто хотел Риту обнять, но тут же запоздало обнаружил присутствие Анатолия. Несколько долгих секунд у него ушло на то, чтобы сообразить – эта симпатичная девушка и этот широкоплечий парень едут вместе, так что девушку обнимать небезопасно… И пьяный только пробормотал невнятное: «Вот так-то, да», после чего продолжил свой путь мимо посторонившихся Риты и телохранителя. Потом, уже отойдя на несколько шагов, вспомнил что-то и поинтересовался у Анатолия, нет ли у того зажигалки. Тот ответил, что нет.

Эта минутная заминка поубавила у Риты пыла, и в купе она вошла безмолвной.

– Я хотел бы с вами поговорить, – осторожно начал Китайгородцев. – Так получилось, что неделю я проведу рядом с вами. И все у нас будет хорошо, я просто в этом уверен. Я не вижу, если честно, ничего, что могло бы вам угрожать, и в моем присутствии, вполне возможно, нет никакой необходимости – но ваш папа решил, что охрана – нужна… Заключен договор, и я обязан выполнять свою работу. Да, это – моя работа, только и всего. И я не хочу стеснять вас своим присутствием – я вообще хочу быть как можно незаметнее. Но если в какой-то момент вам покажется, что меня все-таки слишком много, – пожалуйста, будьте снисходительны. Быть рядом – это одна из особенностей моей профессии. Я не могу быть далеко. Я могу быть только рядом

Он развел руками, из-за чего сразу же приобрел виноватый вид.

– Хорошо, – смягчилась Рита.

Похоже, она постепенно смирялась с мыслью о том, что этот парень целую неделю будет мозолить ей глаза.

– И еще, – добавил Китайгородцев. – Будет лучше, если никто из окружающих не станет видеть во мне телохранителя, а в вас – охраняемую. Хотя бы в пути.

– Почему?

– Не надо, чтобы к нам проявляли повышенный интерес.

Он сказал «к нам», хотя правильнее было бы говорить «к вам». Но Рита и так все поняла, кажется.

Наутро Анатолий через проводницу заказал в ресторане завтрак, и они с Ритой позавтракали, не выходя из купе.

– А что эти ребята из второго? – поинтересовался у Кати Китайгородцев.

– Сняли их ночью.

– Я слышал шум.

– Говорила им – так, спать ложитесь! Один лег, а второй тут бродил, не находил себе места. Добродился в итоге. Кавказец в седьмом купе ехал. Что-то они не поделили, подрались… Вам чаю принести?

– Несите, – кивнул Анатолий.

За обледеневшим стеклом проплывал заснеженный лес.

– А я испугалась ночью, – призналась Рита.

– Не надо бояться, – мягко сказал Китайгородцев. – У нас дверь была закрыта.

– А почему вы не вышли?

– Куда не вышел?

– В коридор, где дрались. У вас ведь есть пистолет?

– Ну и что?

– Могли бы их разнять.

– Не мог.

. – Почему?

– Не положено.

– Кем не положено?

– Инструкциями не положено.

– Но почему? Я не понимаю. Там была драка, вы могли бы вмешаться…

– А если все специально было подстроено? Если они инсценировали драку, чтобы выманить меня в коридор и оставить вас без прикрытия?

У Риты вытянулось лицо.

– Неужели вы думаете, что они это – специально? – спросила недоверчиво. – Затеяли эту драку, чтобы вас выманить?

– Нет, конечно, – спокойно ответил Анатолий. – Вероятность этого крайне мала. Но она была, эта вероятность. Когда я служил в армии, командиры говорили нам, что положения воинских уставов нужно неукоснительно выполнять, – потому что они, эти уставы, написаны кровью. Вот и в работе телохранителя – так же.

Инструкции, которые нам в головы вдалбливают, прежде чем дать в руки оружие, – они тоже написаны кровью.

– Чьей?

– Ничьей, – поубавил пыла Китайгородцев. – Это я так, для красного словца сказал.

На вокзале их встречала специально присланная за ними машина. Предстояло проехать еще около ста километров по заснеженной зимней дороге. Водитель – веселый малый в распахнутой, несмотря на двадцатипятиградусный мороз, дубленке – радостно им сообщил: