Манхэттенский проект глазами его участников - Стивен Шейпин

Не все ученые высказались в таком духе, но большинство горячо защищало некоторые из этих положений. Лишь один физик покинул Лос-Аламос, когда стало ясно, что нацистам бомбы не создать, — британец [польского происхождения] Джозеф Ротблат[13]. Позже он писал: «Уничтожение Хиросимы показалось мне актом безответственности и варварства. Я был вне себя от гнева…». Экспериментатор Роберт Уилсон прямо сожалеет, что не последовал примеру Ротблата, из прочих же лишь очень немногие высказались в этом духе. В последующем несколько человек — среди них Уилсон, Ротблат, Моррисон и Виктор Вайскопф[14] — зареклись работать над созданием оружия, но большинство со спокойной совестью продолжало получать шальные деньги, которые столь основательно изменили природу исследований в физике в послевоенные годы.

Это большинство не чувствовало никакой необходимости оправдываться. Герберт Йорк, который большую часть своей послевоенной карьеры посвятил борьбе за ядерное разоружение, весьма правдоподобно характеризовал высокомерие, царившее в то время: «Первое, что вам стало известно о второй мировой войне, это — как она разразилась. Для меня же это было последнее, что я узнал о ней… Первое, что вам стало известно об атомной бомбе, это — что мы с ее помощью убили множество народу в Хиросиме. Для меня же это было последнее, что я узнал о бомбе…». Чем больше удается рассеять туман неопределенности, окутывающий вопрос о разработке оружия в военное время, тем труднее найти почву для того, чтобы обвинить конкретных людей, чьи мотивы и мнения, влияние и отношение к происходившему не оставались неизменными в те годы, когда они занимались разработкой бомбы. Пусть мир был бы лучше, если бы атомное оружие не было создано и пущено в ход. Приняв это, вы сталкиваетесь с трудностью указать ученого или группу ученых, которых можно было сколько-нибудь достоверно признать виноватыми.

Тем не менее, есть еще нечто, что можно сказать в связи с опытом работы над проектом Манхэттен: нечто столь же тревожное, сколь понятное и даже соблазнительное. Для большинства ученых это была волнующая, захватывающая игра. Они сами признавали это, и не раз. Бете писал, что для всех ученых Лос-Аламоса проведенное там время «было замечательным временем их жизни». Английский физик Джеймс Так прямо называет его «золотым временем». Там были собраны все выдающиеся ученые того времени; они наслаждались обществом друг друга; они вместе работали над общим и срочным заданием, выполнение которого ломало искусственные перегородки между смежными университетскими дисциплинами. Проблемы были с научной точки зрения интересными, финансирование — неистощимым. По словам Теллера, ученые Лос-Аламоса составляли «одну большую счастливую семью». После Хиросимы, когда Оппенгеймер покинул Лос-Аламос и вернулся в Беркли, ученые в прощальном адресе благодарили его за чудесное время, проведенное под его руководством: «Мы получали гораздо большее удовлетворение от нашей работы, чем наша совесть должна бы позволять нам…» Им было так хорошо вместе, что некоторые в шутку называли ограду вокруг объекта не средством удержать обитателей внутри, а защитной стеной от внешнего мира, не позволяющей посторонним приобщиться к их счастью. И приходится сказать: именно это счастливое упоение работой, эта полная поглощенность щедро финансируемым «научным пиром», как раз и препятствовала размышлениям нравственного характера.

А сверх того, лучшие ученого мира в большинстве своем не остались равнодушными к искушению приобщиться к власти. Физик Азидор Рабай[15] отмечает, как переменился его друг Оппенгеймер после первого испытания бомбы: «Полдень[16] — вот что приводила на ум его походка; по-моему, точнее не скажешь. Он добился своего!..» Это была та власть, которая не только уживается с нравственной мукой, но и питается ею, даже красуется за ее счет. Станислав Юлэм[17] писал, что Оппенгеймер, «быть может, преувеличивал свою роль, когда видел в себе князя тьмы, сокрушителя миров…». Джонни фон Нейман[18] не раз повторял: «Некоторые любят каяться. На греховности можно составить себе репутацию…». Но вина ученых, создавших бомбу, лежит не в самой бомбе. При ближайшем рассмотрении их вина состояла в том, что они черпали истинное наслаждение в своей работе.

Примечания переводчика

1

Роберт Джулиус Оппенгеймер (1904-1967), американский физик-теоретик и администратор. Учился в Гарвардском университете, где, кроме физики и химии, изучал латынь, греческий и восточную философию. Работал у Резерфорда в Кавендишской лаборатории кембриджского университета (1925-27), у Макса Борна в Геттингене, где общался с Нильсом Бором и Полом Дираком (и получил докторскую степень в 1927), преподавал в Берклийском университете в Калифорнии и калифорнийском технологическом институте; воспитал целое поколение американских физиков. В годы гражданской войны в Испании субсидировал антифашистские организации и был близок к коммунистам, но сталинские репрессии против ученых привели его к необходимости порвать с коммунистами; в последующие годы держался либерально-демократических принципов. С 1939 года, после предостережения Альберта Эйнштейна и Лео Силарда о том, что нацисты могут создать атомную бомбу, Оппенгеймер занялся физикой урана. В 1942 году, по заданию Пентагона, возглавил проект Манхэттен, причем сам выбрал место для Лос-Аламосской лаборатории (около Санта-Фе, где в детстве учился в школе-интернате). В 1942 году, в ходе бесед с представителями военной контрразведки, обвинил некоторых своих знакомых и друзей в сотрудничестве с Кремлем, что привело к увольнению одного из его друзей из калифорнийского университета. В 1954 году он назвал эти свои обвинения «сплетением лжи». После успешного испытания атомной бомбы 1945 Оппенгеймер ушел с поста научного руководителя Лос-Аламоса и в 1947 году возглавил Принстонский институт фундаментальных исследований. В1947-52 он был председателем генерального консультативного комитета комиссии по атомной энергии США. В 1953 году был обвинен в сочувствии и содействии коммунистическим и просоветским силам, а после оправдания лишен допуска к военным секретам. В последние годы жизни размышлял о взаимодействии науки и общества.

2

«Я — всепожирающая смерть, Я — творящий всё, чему быть…», Бхагават-Гита, текст 34, гл. 10 (Божественные проявления).

3

Kenneth T. Bainbridge, американский физик. В 1936, в соавторстве с американцем А. Дж. Демпстером (и одновременно с работавшим в Германии австрийцем Й. Х. Э. Маттаухом) создал масс-спектрометр с двойной фокусировкой для измерения массы атомных ядер.

4

Джордж (Георгий Багданович) Кистяковский (1900-1982) — сын юриста-веховца Богдана Александровича Кистяковского (1868-1920), старшего из участников знаменитого сборника Вехи (1909).

5

Edwin Mattison McMillan (1907-1991), американский физик-ядерщик, нобелевский лауреат (1951, совместно с Гленом Сиборгом) по химии за синтез первого трансуранового элемента нептуния. Создатель синхроциклотрона (одновременно с советским ученым В. И. Векслером разработал принцип автофазировки). Председатель Национальной академии наук США с 1968 по 1971.

6

Ганс Альбрехт Бете (Bethe, 1906), американский физик-теоретик, родом из Германии, лауреат нобелевской премии (1967) за исследования в астрофизике. Учился во Франкфурте и Мюнхене, в 1931 году работал с Энрико Ферми в Риме, читал лекции в Тюбингене (до 1933), с 1934 работал в Корнельском университете в Итаке, США, в Массачусетском технологическом институте и в Лос-Аламосской лаборатории. После уничтожения Хиросимы и Нагасаки был в числе тех, кто сознавал свою ответственность за катастрофу. В 1955 году награжден медалью им. Макса Планка, в 1961 — премией им. Энрико Ферми, золотой медалью им. Ломоносова (1990).

7

Так назывался проект правительства США по созданию первой атомной бомбы (1942-45).

8

Эдвард (Эди) Теллер (1908-2003), американский физик, родом из Венгрии, участвовал в разработке атомной бомбы, руководил созданием водородной бомбы. Учился в Карлсруэ и Мюнхене, где попал под машину и потерял ступню. Работал у Нильса Бора в Копенгагене, преподавал в Геттингене (1931-33). В США с 1935 года. Вместе с бежавшим на запад советским физиком Георгием Гамовым (1904-68) разработал новую классификацию субатомных частиц в ходе радиоактивного распада молекул. В 1939 году, в ответ на призыв президента Франклина Рузвельта к ученым — помочь защитить США от нацистской агрессии — принялся за создание ядреного оружия. С 1941 года работал с Энрико Ферми в Чикаго, затем с Оппенгеймером в Калифорнийском университете и в Лос-Аламосской лаборатории. После окончания войны был среди тех, кто побуждал правительство США к созданию водородной бомбы, особенно после первого советского ядерного испытания в 1946 году. Когда стало известно, что физик и коммунист Эмиль Клаус Джулиус Фукс (1911-88) в течение семи лет (1943-50) передавал Москве американские и британские ядерные секреты, президент Трумэн бросил все силы на разработку водородной бомбы, и Теллер, вместе со Станиславом Юлэмом, предложил (1951) так называемую конфигурацию Теллера-Юлэма, дающую теоретическую основу взрыва. Во время слушания дела Оппенгеймера в 1954 году Теллер высказался не в его пользу, чем способствовал концу административной карьеры своего прежнего руководителя. В 1954-58 был заместителем директора ливерморской ядерной лаборатории им. Эрнеста Лоуренса в Калифорнии, второй ядерной лаборатории Пентагона. В 1982-83 убедил президента Рейгана в необходимости стратегической оборонной инициативы («звездных войн»).