Избранное - Александр Радищев

1781―1783

«Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду?..»[22]

Ты хочешь знать: кто я? что я? куда я еду? ―Я тот же, что и был и буду весь мой век:Не скот, не дерево, не раб, но человек!Дорогу проложить, где не бывало следу,Для борзых смельчаков и в прозе и в стихах,Чувствительным сердцам и истине я в страхВ острог Илимский еду.

1790―1791

Журавли[23]

Басня

Осень листы ощипала с дерев,Иней седой на траву упадал,Стадо тогда журавлей собралося,Чтоб прелететь в теплу, дальну страну,За море жить. Один бедный журавль,Нем и уныл, пригорюнясь сидел:Ногу стрелой перешиб ему ловчий.Радостной крик журавлей он не множит;Бодрые братья смеялись над ним.«Я не виновен, что я охромел,Нашему царству, как вы, помогал.Вам надо мной хохотать бы не должно,Ни презирать, видя бедство мое.Как мне лететь? Отымает возможность,Мужество, силу претяжка болезнь.Волны, несчастному, будут мне гробом.Ах, для чего не пресек моей жизниЯрый ловец!» ― Между тем веет ветр,Стадо взвилося и скорым полетомЗа море вмиг прелететь поспешает.Бедной больной назади остается;Часто на листьях, плывущих в водах,Он отдыхает, горюет и стонет;Грусть и болезнь в нем все сердце снедают.Мешкав он много, летя помаленьку,Землю узрел, вожделенну душою,Ясное небо и тихую пристань.Тут всемогущий болезнь излечил,Дал жить в блаженстве в награду трудов;Многи ж насмешники в воду упали.

О вы, стенящие под тяжкою рукоюЗлосчастия и бед!Исполнены тоскою,Клянете жизнь и свет;Любители добра, ужель надежды нет?Мужайтесь, бодрствуйте и смело протекайтеСей краткой жизни путь. На он-пол[24] поспешайте:Там лучшая страна, там мир вовек живет,Там юность вечная, блаженство там вас ждет.

Конец 1790-х годов

Осьмнадцатое столетие

Урна времян часы изливает каплям подобно:Капли в ручьи собрались; в реки ручьи возрослиИ на дальнейшем брегу изливают пенистые волныВечности в море; а там нет ни предел, ни брегов;Не возвышался там остров, ни дна там лот не находит;Веки в него протекли, в нем исчезает их след.Но, знаменито вовеки своею кровавой струею,С звуками грома течет наше столетье туда;И сокрушил наконец корабль, надежды несущий,Пристани близок уже, в водоворот поглощен,Счастие, и добродетель, и вольность пожрал омут ярый,Зри, восплывают еще страшны обломки в струе.Нет, ты не будешь забвенно, столетье безумно и мудро,Будешь проклято вовек, ввек удивлением всех.Крови ― в твоей колыбели, припевание ― громы сраженьев;Ах, омоченно в крови, ты ниспадаешь во гроб;Но зри, две вознеслися скалы во среде струй кровавых:Екатерина и Петр, вечности чада! и росс.Мрачные тени созади, впреди их солнце;Блеск лучезарный его твердой скалой отражен.Там многотысячнолетны растаяли льды заблужденья,Но зри, стоит еще там льдяный хребет, теремясь;Так и они ― се воля господня ― исчезнут растая,Да человечество в хлябь льдяну, трясясь, не падет.О незабвенно столетие! радостным смертным даруешьИстину, вольность и свет, ясно созвездье вовек; ―Мудрости смертных столпы разрушив, ты их паки создало;Царства погибли тобой, как раздробленный корабль;Царства ты зиждешь; они расцветут и низринутся паки;Смертный что зиждет, все то рушится, будет все прах.Но ты творец было мысли; они ж суть творения бога;И не погибнут они, хотя бы гибла земля;Смело счастливой рукою завесу творенья возвеяв,Скрыту природу сглядев в дальном таилище дел,Из океана возникли новы народы и земли,Нощи глубокой из недр новы металлы тобой.Ты исчисляешь светила, как пастырь играющих агнцев;Нитью вождения вспять ты призываешь комет;[25]Луч рассечен тобой света;[26] ты новые солнца воззвало;Новы луны изо тьмы дальной воззвало пред нас;Ты побудило упряму природу к рожденью чад новых;Даже летучи пары ты заключило в ярем;Молнью небесну сманило во узы железны на землюИ на воздушных крылах[27] смертных на небо взнесло.Мужественно сокрушило железны ты двери призра́ков,Идолов свергло к земле, что мир на земле почитал.Узы прервало, что дух наш тягчили, да к истинам новымМолньей крылатой парит, глубже и глубже стремясь.Мощно, велико ты было, столетье! дух веков прежнихПал пред твоим алтарем ниц и безмолвен, дивясь,Но твоих сил недостало к изгнанию всех духов ада,Брызжущих пламенный яд чрез многотысящный век,Их недостало на бешенство, ярость, железной ногоюЧто подавляют цветы счастья и мудрости в нас.Кровью на жертвеннике еще хищности смертны багрятся,И человек претворен в люта тигра еще.Пламенник браней, зри, мычется там на горах и на нивах,В мирных долинах, в лугах, мычется в бурной волне.Зри их сопутников черных! ― ужасны!.. идут ― ах! идут, зри,(Яко ночные мечты) лютости, буйства, глад, мор! ―Иль невозвратен навек мир, дающий блаженство народам?Или погрязнет еще, ах, человечество глубже? ―Из недр гроба столетия глас утешенья изыде:Срини отчаяние! смертный, надейся, бог жив.Кто духу бурь повелел истязати бунтующи волны,Времени держит еще цепь тот всесильной рукой:Смертных дух бурь не развеет, зане суть лишь твари дневные,Солнца на всходе цветут, блекнут с закатом они;Вечна едина премудрость. Победа ее увенчает,После тревог воззовет, смертных достойной…Утро столетия нова кроваво еще нам явилось,Но уже гонит свет дня нощи угрюмую тьму;Выше и выше лети ко солнцу, орел ты российский,Свет ты на землю снеси, молньи смертельны оставь.Мир, суд правды, истина, вольность лиются от трона,Екатериной, Петром вздвигнут, чтоб счастлив был росс.Петр и ты, Екатерина! дух ваш живет еще с нами.Зрите на новый вы век, зрите Россию свою.Гений хранитель всегда, Александр, будь у нас…

1801

Сафические строфы[28]

Ночь была прохладная, светло в небеЗвезды блещут, тихо источник льется,Ветры нежно веют, шумят листамиТополы белы.

Ты клялася верною быть вовеки,Мне богиню нощи[29] дала порукой;Север хладный дунул один раз крепче, ―Клятва исчезла.

Ах! почто быть клятвопреступной!.. ЛучшеБудь всегда жестока, то легче будетСердцу. Ты, маня лишь взаимной страстью,Ввергла в погибель.

Жизнь прерви, о рок! рок суровый, лютый,Иль вдохни ей верной быть в клятве данной.Будь блаженна, если ты можешь толькоБыть без любови.

1801

Примечания

Александр Николаевич Радищев (1749–1802) родился в богатой дворянской семье. Детство провел в селе Аблязове неподалеку от Пензы. Русской грамоте учился у крепостного слуги, французскому языку — у гувернера-француза. Затем жил в Москве у родственников, Аргамаковых, и брал в их доме уроки у профессоров Московского университета. В 1762 году зачислен в Пажеский корпус, который закончил в 1766 году, и был отправлен с несколькими пажами в Лейпцигский университет для изучения юридических наук. За границей наряду с юридическими занимается естественными науками, медициной, изучает произведения французских просветителей. В 1771 году возвращается в Россию. Служит протоколистом в Сенате, обер-аудитором при штабе петербургского главнокомандующего и, наконец, начальникам петербургской таможни.

В эти же годы начинается литературная деятельность Радищева. Он перевел «Размышления о греческой истории» французского просветителя Мабли, снабдив перевод собственными, чрезвычайно смелыми примечаниями. Затем были написаны «Дневник одной недели), выдержанный в манере сентиментальной литературы, и «Письмо к другу, жительствующему в Тобольске» (1782), посвященное раздумьям о деятельности Петра I. Примерно в то же время создается первая в России революционная ода «Вольность». В 1789 году вышли в свет «Житие Федора Васильевича Ушакова» — автобиографическое произведение о пребывании Радищева и его товарищей в Лейпциге — и «Беседа о том что есть сын Отечества».