Insоmnium: Темные сети - Гузель Рахматуллина

– Я буду ждать…– ответил мне женский голос, и затем последовали короткие гудки…

Я встала с постели, не спеша оделась, соображая, что мне делать и куда идти. Женский голос, что был на том конце провода, показался мне ужасно знакомым. Чем то… из отголосков детства… Я не могла вспомнить чей это голос, но он не вызывал во мне негатива, скорее наоборот. Что то близкое и… привычное. В это трудно было поверить, учитывая, что у хозяйки голоса отношение ко мне было явно не добрым.

Я вышла на улицу. Было солнечное утро. Я не знала где ее искать, но полагала, что ноги сами меня к ней приведут. Впервые я не бежала от угрозы, а сама шла к ней. И надеюсь, шла верно.

И ноги меня привели в парк. Когда то в детстве я любила тут играть… Но этого парка уже лет восемь как нет, вместо него теперь здесь автостоянка. Но парк сейчас выглядит таким, каким он был во времена моего детства. Таким, каким я его запомнила…

А вот и мои любимые качели, на которых мы с подругой качались. Я уверенным шагом направилась к ним, но на полпути остановилась. Мое внимание привлек старый тополь, на стволе которого было вырезано "мег+дейв=♥". Я помню эту надпись. Боже, как давно это было.

Парнишка, с которым я встречалась, вырезал это на нашем втором свидании. Я была тогда в него очень влюблена, а сейчас я, наверное, даже и не узнала бы его, если бы встретила где-нибудь на улице…

Внезапно повеял сильный ветер, я встала к нему спиной и прищурилась, чтобы пыль и мелкий мусор не попали в глаза. Холодно мне не было. Тут я мельком заметила пролетевший мимо скомканный лист бумаги. Понимая, что ничто здесь не случайно, я побежала за этим комком и вскоре догнала его. Развернув лист, я увидела собственный рисунок. Детский альбомный рисунок. Я уже и не вспомню, сколько лет мне тогда было, но сам рисунок я помню хорошо.

Казалось бы, ничем не примечательный акварельный пейзажик, но я очень гордилась своим рисунком, который был похвален учителем и вроде бы даже участвовал на конкурсе, а потом куда-то пропал. Вот и сейчас я сжимала в руке уже не лист, а лишь горсть пепла…

Я не понимала, почему я очутилась в этом парке, но я чувствовала какую-то странную связь между этим парком, своими воспоминаниями и женским голосом в трубке. Меня не покидало ощущение, что я что-то упустила из виду…

"Как многого ты вокруг себя не видишь…" – снова вспомнились мне слова тетушки Софи. Чего же я не доглядела? Или кого?..

И тут я, кажется, поняла…

В этот же миг я услышала плач. Оглянувшись, я увидела девочку лет двенадцати, сидящую на качели.

Она сидела с портфелем на коленях и плакала, размазывая слезы и сопли рукавом. Странно, а вот этого я что-то не припоминаю…

– Потому что это уже мои воспоминания, – услышала я у себя за спиной.

Ну вот и наступил этот момент.

– Здравствуй, Николь – сказала я, не оборачиваясь.

– Мм, ты всё-таки узнала меня. Польщена, Мег, польщена.

Я обернулась к ней. Хотелось взглянуть ей в глаза. В глаза моей лучшей подруги, с которой я дружила с самого детства, и которую знала, казалось, как саму себя. Но видимо действительно только казалось…

Всегда приветливые и милые глаза Николь теперь выражали только холод. Или они всегда были такими?..

– Что, и ничего не спросишь? – спокойно произнесла она, но уголки губ не смогли скрыть усмешки.

– Спрошу. Почему?!

– Хм, правильный вопрос. А всё очень просто – я тебя ненавижу.

Ее слова током прошлись по мне.

– Но почему??

– Почему? – она засмеялась.

И откуда в ней, в такой тихой и молчаливой, взялось столько высокомерия?..

-А за то, что ты у нас была такая примерная, прям вся такая молодец, всеобщая любимица. И чем ты такие почести заслуживала, до сих пор ума не приложу… – говоря это, она медленно приближалась ко мне. А я медленно отходила назад, пока не уперлась спиной в дерево.

– Тебя это обижало? Но мы же подруги, я всегда тебя поддерживала и помогала…

– А чем я хуже тебя? Но ты всегда затмевала меня собой. Как же мне надоедало жить в твоей тени, принимать с благодарностью твою помощь, твою заботу и покровительство, – на ее лице выразилось отвращение.– Ты удивлена да, милая?

Ее глаза горели безумным блеском, а губы растянулись в улыбке. Николь была уже совсем рядом, она подошла ко мне вплотную и коснулась ногтем моей шеи, медленно проводя им до сонной артерии, и шепнула в ухо:

– Теперь ты в моем плену…

А я стояла, как парализованная. Пораженная услышанным, я не могла пошевелиться, а ее прикосновения вызывали холодную дрожь и ужас.

Но ее слова, наоборот, немного отрезвили меня. Я пришла сюда отнюдь не чтобы сдаться и это мой сон, мой! А значит, правила тут устанавливаю я!

Я резко схватила ее за кисть, скрутила руку и отпихнула от себя.

– Решила, что во всех твоих неудачах виновата я? Так что ж тебе мешало сказать мне об этом раньше?! Почему бы не сказать сразу, а не копить злобу, – Николь явно не ожидала такого поворота событий, и, протирая ушибленную руку, она лишь испепеляла взглядом, – А я тебе отвечу почему. Потому что так тебе было удобно. Удобно пользоваться мной и меня же во всем винить.

Теперь уже я шла на нее. Теперь я знала свою угрозу в лицо, и мне было не страшно.

Но ее внезапный громкий смех меня остановил.

– Считаешь себя несчастной жертвой? Как бы не так, – она в мгновенье оказалась рядом со мной и схватила за волосы, – а помнишь Дейва? Я его, между прочим, любила! А встречалась с ним ты.

Шок опять обезоружил меня, и ее руки уже начали сжимать мне горло.

– Но ты ничего мне не говорила!

– А ты ничего и не спрашивала! Не спрашивала, что со мной и чего хочу я. Подруга…

Кислорода не хватало, а глаза начал застилать туман. Но мне еще было, что ей сказать, поэтому, собравшись с силами:

– Ты просто мне не доверяла! – я наступила ей на ногу и она ослабила хватку – Дружба это, прежде всего, доверие. Я делилась с тобой всем – и горем, и радостью. А ты не доверяла мне ничего.

Теперь уже мои руки сжимали ее шею:

– А всё потому, что я видела в тебе подругу, а ты во мне – помеху.

Я выпустила ее из рук, только когда глаза ее закрылись. И я проснулась…

И проснулась я не в своей кровати. Мои руки тряслись, а сердце бешено стучало. В помещении был полумрак. Обстановка, царящая вокруг совсем не походила на то,