Россия и Китай. Конфликты и сотрудничество - Александр Широкорад

В начале июня 1654 г. Степанов с казаками вновь пошел на Шингал за хлебом. Три дня отряд благополучно плыл вверх по Амуру, но у Шингала казаки встретили большой отряд маньчжур с огнестрельным оружием. Часть войска плыла на судах, а конница шла берегом.

Маньчжуры с судов первыми открыли огонь по казацким стругам. Но казаки не растерялись, дали ответный залп и взяли на абордаж китайские суда. Уцелевшие маньчжуры заперлись за валами городка Шингал. Степанов приказал штурмовать городок, но приступ был отбит.

Из допроса пленных маньчжур выяснилось, что китайский богдыхан послал трехтысячное войско к месту впадения Шингала в Амур, войску было приказано оставаться там три года и не пускать русских. Кроме того, богдыхан запретил племенам Приамурья сеять хлеб и велел поспешно переселяться в глубь Маньчжурии на реку Наун.

Степанов ушел из Шингала и укрепился в устье реки Камары, впадающей в Амур с юга, построив там острожек Камарский. 13 марта 1655 г. десятитысячное богдыханское войско подошло к острожку и стало пускать стрелы с огненными зарядами, чтобы пожечь острожек. 24 марта маньчжуры пошли на приступ с четырех сторон.

Для защиты от огня маньчжур казаки укрывались за специальными телегами, на которых были укреплены толстые деревянные щиты, обшитые кожей. Осаждающие использовали большие лестницы, имевшие на одном конце колеса, а на другом конце — железные крюки, а также другие китайские осадные приспособления. Казаки отбили приступ, а потом стремительно контратаковали противника и захватили всю их «осадную технику».

Но и после этого богдыханское войско оставалось под стенами острожка до 4 апреля. Маньчжуры день и ночь почем зря били по острожку из пушек, и ушли, так ничего и не добившись.

Это поражение китайского войска под Камарским острожком очистило Амур и Шингал, куда Степанов опять стал пробираться за хлебом.

Но в 1656 г. вышел новый указ богдыхана — свести все местные племена (русские называли из дучерами) с рек Амура и Шингала. Таким образом, маньчжуры применили тактику «выжженной земли».

Царь Алексей Михайлович и сибирские воеводы не желали затевать большую войну с богдыханом, и в 1654 г. из Тобольска в Китай был отправлен первый посол — сын боярский Федор Байков «для присматривания в торгах и товарах и в прочих тамошних поведениях».

Долго добирался Байков до Китая. От места впадения в Иртыш реки Белые воды до Китайского царства путь его пролегал горами, бедными водой и кормом, а по китайской земле до первого города Кококотана шел Байков два месяца, останавливаясь надолго для запаса воды и продовольствия. От Кококотана до заставного города Кипки посол добирался двенадцать дней, а оттуда Байков шел еще семь дней к китайскому царю в город Канбалык (Пекин), пройдя 18 городов. Канбалыка посол достиг только в марте 1656 г.

Тут Байков впервые познакомился с обычаями Поднебесной империи. В Канбалыке считали все государства мира вассалами богдыхана, а подарки послов — данью. Китайские придворные потребовали у Байкова отдать им все царские подарки, предназначенные богдыхану. Русский посланник возразил: «Везде такой обычай, что посол сам подает государю любительскую грамоту, и потом уже подарки». Придворные ответили: «У вашего государя такой чин, а у нашего свой. Царь царю ни в чем не указывает», и отобрали подарки силой.

Через день придворные велели русскому послу прибыть к ним в приказ и отдать им царскую грамоту. Байков ответил: «Прислан я к царю Богде, а не к приказным ближним людям». «Царь тебя велит казнить за то, что ты его указа не слушаешь», — велели передать послу китайские придворные. «Хотя бы царь велел по суставам меня разнять, а все же в приказ не пойду, и государевой грамоты вам не отдам», — ответил Байков.

В знак царского гнева за это упрямство послу вернули его подарки, на том дело и кончилось. Байков вернулся в Россию, где много рассказывал об удивительный стране, впервые увиденной русским человеком.

Узнав о таком приеме своего посла, царь Алексей обиделся и не захотел снаряжать новое посольство. А между тем враждебные действия со стороны китайцев не прекращались. 30 июня

1658 г. китайское войско на сорока гребных судах напало на Степанова, плывшего по Амуру ниже Шингала. Русские были разбиты, погиб сам Онуфрий Степанов и 270 казаков. Китайцам досталась богатая «государева ясачная соболиная казна». Уйти удалось лишь одному стругу, еще несколько казаков вплавь добрались до берега и спасались посуху. Всего ушли 227 казаков.

Разгром отряда Степанова был лишь тактической неудачей русских. Еще до его гибели пришел из Москвы указ местным воеводам укрепиться на Шилке и в верхних притоках Амура, а оттуда уже действовать по возможности далее вниз по Амуру. Для исполнения этого енисейский воевода Афанасий Пашков возродил покинутые городки: Нерчинск при впадении Нерчи в Шилку и Албазин на Амуре.

В 1659–1670 гг. происходили лишь незначительные стычки с китайцами (маньчжурами). В 1670 г. китайский военачальник, занявший Шингал, предложил нерчинскому воеводе Аршинскому вступить в переговоры. Аршинский в инициативном порядке отправил четверых казаков прямо в Пекин к богдыхану с предложением союза и беспрепятственной торговли между обоими государствами.

Казаков в Китае приняли хорошо, в Нерчинск они вернулись с грамотой от богдыхана: «Были мои промышленные люди на Шилке-реке, и возвратясь, сказали мне: по Шилке в Албазине живут русские люди и воюют наших украинных людей. Я, богдыхан, хотел послать на русских людей войною. И мне сказали, что там живут твои великого государя люди, и я воевать не велел, а послал проведать, впрямь ли в Нерчинском остроге живут твоего великого государя люди? Воевода нерчинский по твоему указу присылал ко мне послов и письмо, и я теперь узнал, что впрямь в Нерчинском остроге воевода и служилые люди живут по твоему великого государя указу. И впредь бы наших украинных земель не воевали и худа никакого не делали, а что на этом слове положено, станем жить в миру и в радости».

Грамота эта дала повод послать в Пекин новое посольство. В начале 1675 г. в Китай был отправлен грек Николай Гаврилович Спафари — толмач Посольского приказа. Добирался посол другой дорогой, чем Байков, через Енисейск и Нерчинск, и 15 мая 1676 г. прибыл в Пекин.

Но встретили русского посла в Пекине прохладно. Придворные заявили, что богдыхан Канхи не примет от него царскую грамоту. «Какие гордые обычаи, против права всех народов! — говорил Спафари китайцам. — Это чудо, все удивляются, отчего у вас так началось, что послов перед хана берут, а грамоты государской не берут?» Придворные объяснили послу: «В старых годах из некоторого государства был у нас посол, даров с собою привез очень много и словесно объявил всякую дружбу и любовь. Наш богдыхан, обрадовавшись, тотчас велел посла и с грамотою взять перед себя. Но как начали читать грамоту, оказалось в ней большое бесчестье богдыхану, да и сам посол начал говорить непристойные речи. С тех пор постановлено: брать прежде грамоту у посла и прочитывать, и, смотря по грамоте, богдыхан принимает посла или не принимает. Этого обычая и сам хан переставить не может. Только из дружбы к царскому величеству велел он не по обычаю взять у тебя грамоту двум ближним людям, а чтобы тебя самого принять с грамотою, об это и не думай!»

После многодневных споров придворные согласились, чтобы Спафари привез грамоту не в приказ, а прямо во дворец, в думу, где заседают ближние люди, и они отнесут грамоту богдыхану. После этого русского посла привели к богдыхану на поклон. Он кланялся быстро и не до земли, придворные заметили ему, что надо кланяться, как они — медленно и до земли. «Вы холопи богдыхановы и умеете кланяться, а мы богдыхану не холопи, кланяемся как знаем», — был ответ Спафари. После тройных поклонов мандарины велели бегом бежать к богдыхану, потому что у них так принято. Но русский посол пошел потихоньку, приговаривая: «Мне бежать не за обычай».

Подойдя к богдыхану, Спафари еще раз поклонился и уселся на подушку. До богдыханова места было сажень восемь. Богдыхан сидел на своем месте на возвышении, был он молод, 23 лет, «лицом щедроват» (то есть изрядно мордаст). Во время этого визита богдыхан попросту не обратил на Спафари внимания. Но в ходе второго визита послу удалось задать несколько вопросов богдыхану.

Спафари прожил в Пекине все лето. Русские привезли с собой много товаров, как казенных, так и своих, для продажи и обмена. Но торговля шла плохо: китайские вельможи, купцы и толмачи сговорились, по какой цене покупать у русских товары и по какой цене продавать свои. В конце лета русское посольство стало собираться домой. Спафари объявил, что без богдыхановой грамоты к государю не поедет, и потребовал, чтобы ему дали копию на латинском языке, дабы знать, нет ли в ней какого злого слова. Но мандарины объяснили Спафари китайские обычаи. Во-первых, любой посол, прибывший к богдыхану, должен говорить, что прибыл он от низшего к высшему. Во-вторых, все подарки, привезенные богдыхану от другого государя, считаются данью. В-третьих, подарки, посылаемые богдыханом другому государю, надо рассматривать как жалованье за верную службу. Так что богдыханова грамота к русскому государю составлена в соответствии с этими обычаями. «Ты не дивись, — говорили китайские вельможи Спафари, что у нас такой обычай, — как один бог на небе, так один бог наш земной, богдыхан, стоит он среди земли, в середине между всеми государями, эта честь никогда у нас не было и никогда не будет изменена. Доложи царскому величеству словесно три дела: 1) чтобы выдал Гантемира;[2]2) если вперед пришлет сюда посланника, то чтобы наказал ему ни в чем не сопротивляться, что ему ни прикажем; 3) чтобы запретил своим людям, живущим на рубежах наших, обижать наших людей. Если царское величество эти три статьи исполнит, то и богдыхан исполнит его желания, в противном случае, чтобы никто от вас из России и из порубежных мест к нам в Китай с торгом и ни с какими делами не приходил».