Король пиратов - Роберт Сальваторе

— Но обвинит в этом сверхмага Арабет Раурим из Южной Башни, дочь маркграфа Эластула. Ведь это она ослабила могучую хватку Арклема Грита.

Ретнор хотел что-то сказать, но передумал. Его мальчик и сам все понимает.

Он ничего не упустил.

— Гильдия Чародеев должна потерпеть поражение на востоке, — повторил он, смакуя желанные слова.

— Я тебя не подведу, — пообещал Ворон.

Часть 1

Плетение Гобелена

Миллионы, миллионы перемен — бесчисленные перемены! — каждый день, каждое мгновение дня. Такова природа вещей в этом мире, каждый поворот на перекрестке, каждая капля дождя несет в себе одновременно разрушение и созидание, каждая охота хищника, каждая съеденная им жертва хоть немного, но изменяет настоящий мир.

На высшем уровне эти перемены редко кто замечает, но это множество деталей, составляющих общую картину, никогда не остается постоянным, как не остается неизменным и наш взгляд на вещи.

Мои друзья и я не самые типичные представители народа Фаэруна. Мы обошли полмира, а я странствовал не только по поверхности, но исследовал и его глубины. Большинство людей редко видят дальше окрестностей своего города, а зачастую даже не знают отдаленных районов того поселения, в котором они родились. Их удел — небольшое и знакомое с детства пространство, безопасное и привычное существование, ограниченное церковным приходом и кружком закадычных друзей.

Я не смог бы так жить. Скука давит со всех сторон непроницаемыми стенами, а незначительные перемены ежедневного уклада не в состоянии пробить достаточно большие окна в этом непрозрачном барьере.

Из всех моих друзей, как мне кажется, только Реджис способен выдержать такую жизнь, если только у него будут достаточно вкусной еды и возможность иногда общаться с пришельцами из внешнего мира. Меня всегда удивляла способность хафлинга подолгу лежать на одном и том же берегу одного и того же озера с привязанной к ноге леской, на которой давно нет наживки

Вульфгар, неужели он вернулся к такому же существованию? Неужели он ограничил свой мир, закрывшись от жестокой реальности? С его душевными ранами такое вполне возможно, но вот для Кэтти-бри неизменная рутина абсолютно неприемлема. В этом я твердо уверен. Жажда приключений так же прочно укоренилась в ее душе, как и в моей, и она толкает нас к новым странствиям — иногда ведет нас разными дорогами, но мы оба уверены в нашей взаимной любви и всегда надеемся на воссоединение.

Бренор, как я с каждым днем убеждаюсь, борется со скукой при помощи ругательств и непрерывного ворчания. Он король Мифрил Халла, и в его руках сосредоточены неисчислимые богатства. Верные слуги и союзники готовы исполнить любое его желание. Он не слагает с себя ответственности, доставшейся по наследству, и прекрасно правит своим народом, но эта обязанность раздражает и сердит его, словно он устал сидеть на троне. Он всегда находил и еще не раз найдет возможность покинуть Мифрил Халл ради какой-нибудь миссии, и чем опаснее она будет, тем лучше.

Он прекрасно знает, как знает это Кэтти-бри и я сам, что покой порождает скуку, а скука есть преддверие самой смерти.

Ведь мы измеряем свою жизнь переменами и необычными моментами. Они могут проявиться во взгляде на незнакомый город, или в первом глотке свежего ветра на вершине высокой горы, в заплыве через реку у еще не освободившуюся ото льда, или в ожесточенной схватке у подножия Пирамиды Келвина. Необычные переживания оставляют после себя воспоминания, а достойные воспоминаний десять дней стоят целого года рутинного существования. К примеру, я помню свое первое плавание на борту «Морской феи» так же отчетливо, как первый поцелуй Кэтти-бри. И хотя это путешествие длилось всего несколько недель из моей жизни, длящейся уже более трех четвертей столетия, память о них гораздо ярче, чем несколько лет, проведенных в Доме До'Урден и занятых бесконечной рутиной учебы, обязательной для каждого мальчика из рода дроу.

И мне достоверно известно, что многие зажиточные люди, даже лорды Глубоководья, готовы широко открыть свои кошельки ради дальних странствий. И пусть эта поездка пройдет не так, как они ожидали, пусть погода или компания окажутся неблагоприятными, пусть им не понравится еда или их постигнет какая-нибудь несерьезная болезнь, лорды всем будут рассказывать о том, что путешествие стоило затраченных усилий и денег. Причем ценить они будут не само путешествие или полученную выгоду, а воспоминания о приключениях, которые станут хранить до самой своей смерти. Конечно, жизнь заключается в приобретении опыта, но не менее важную роль в ней играют воспоминания и рассказы о приключениях!

И напротив, в Мифрил Халле я знаю много дворфов, в основном из старшего поколения, которые наслаждаются рутиной, и каждый их день в точности повторяет день предыдущий. Каждый обед, каждый час работы, каждый удар кирки или молота в точности соответствует приобретенным с годами навыкам. В их работе присутствует оттенок иллюзии, хотя я никогда не стал бы говорить этого вслух. Эта внутренняя, почти невыразимая логика заставляет их всегда возвращаться к определенному месту. Об этом даже поется в старинной дворфской песне:

Я этим был занят весь день вчера,

И я не вознесся в Чертог Морадина.

Сегодня займусь тем же самым с утра,

И опять не помру.

Логика проста и незатейлива, и эта ловушка срабатывает почти безотказно. Если я накануне занимался каким-то делом и сегодня стану заниматься тем же самым, можно предположить, что и результат будет прежним.

В итоге я завтра тоже буду жив, чтобы продолжать привычное занятие.

Вот так существование создает — фальшивую — уверенность в долгой жизни, но даже если эта предпосылка была бы верной и похожие друг на друга дни гарантировали бессмертие, разве такое существование не хуже тревожной близости смерти?

С моей точки зрения, эта злополучная логика приводит к совершенно противоположным результатам! Десятилетие подобной жизни гарантирует скорейшее приближение к смерти, поскольку эти десять лет, не содержащие никаких событий, проносятся как один миг, не оставляя после себя почти никаких воспоминаний. В этих ничем не примечательных мгновениях, часах и днях нет места изменениям, нет места первому поцелую.

Непрерывные странствия и жажда перемен в это опасное время в Фаэруне тоже могут значительно укоротить жизнь. Но в эти часы, дни или годы, независимо от их продолжительности, я проживу более долгую жизнь, чем кузнец, который изо дня в день бьет своим молотом по куску знакомого до мельчайших подробностей металла.