Беги, Четверг, беги, или Жесткий переплет - Джаспер Ффорде

Начальнику Суиндонского отделения Сети, хотя он и руководил литтективами, то и дело приходилось лезть за словом в карман.

— Что вы тут делаете, сэр? — спросила я, стараясь не показывать своего разочарования. — Корделия обещала мне, что интервью Выпендрайзера пойдет без цензуры.

— Так и есть, девочка моя, до определенной степени, — изрек он, теребя длинный ус. — Однако без деликатного вмешательства не обойтись, иначе публика может что-нибудь неправильно понять. Мы подумали, что надо бы послушать это интервью и, возможно, если понадобится, предложить некоторые рекомендации, как следует это подать, чтобы получилось… ну, как следует.

Я вздохнула. Похоже, моя нерассказанная повесть умрет вместе со мной. Эдриену Выпендрайзеру, горячо ратовавшему за свободу слова, человеку, осмелившемуся рассказать широкой публике о бедах и страданиях неандертальцев, человеку, впервые во всеуслышание заявившему, что «у корпорации „Голиаф“ есть недостатки», по-видимому, основательно подпилили когти.

— Со Скользомом вы уже знакомы, — продолжал Брэкстон без всякого перехода.

Я посмотрела на упомянутого офицера. Его я знала очень хорошо. Он служил в ТИПА-1, подразделении, занимавшемся внутренними расследованиями в самой ТИПА-Сети. Именно он допрашивал меня о событиях той ночи, когда я впервые попыталась взять неуловимого Ахерона Аида. О той ночи, когда погибли Орешек и Тэмворт.

После нескольких безуспешных попыток выдавить улыбку Скользом наконец сдался и протянул мне руку.

— А это полковник Санти, — представил Брэкстон, — глава службы связи Объединенных вооруженных сил.

Я пожала даме руку.

— Всегда приятно встретить обладателя Крымского креста, — улыбнулась она.

— А там, — заявил Брэкстон нарочито веселым тоном, заставившим меня подобраться, — мистер Дэррмо-Какер из корпорации «Голиаф».

Дэррмо-Какер оказался долговязым типом с остренькими чертами, наперегонки стремившимися занять место в центре его физиономии. Голову он держал как-то набок, словно любопытный волнистый попугайчик, а его темные волосы были тщательно прилизаны и зачесаны назад. Он протянул ладонь.

— Ничего, если я не стану пожимать вам руку? — спросила я.

— Ладно, — ответил он, силясь изобразить учтивость.

— Вот и славно.

Не все были в восторге от того, что «Голиаф» держит нацию в кулаке, а у меня имелись личные, еще более серьезные причины не любить эту корпорацию: последним голиафовцем, с которым мне довелось столкнуться, был не кто иной, как одиозный тип по имени Джек Дэррмо. Правда, нам удалось заманить его в экземпляр «Ворона» Эдгара Аллана По, где, как я надеялась, он никому уже не причинит вреда.

— Дэррмо-Какер, значит? — спросила я. — А вы не родня Джеку?

— Он был… он мой сводный брат, — с запинкой произнес Дэррмо-Какер, — и поверьте, мисс Нонетот, замышляя продолжение Крымской войны с целью создать рынок для оружия корпорации «Голиаф», он работал не на нас.

— И полагаю, вы понятия не имели, что он сотрудничал с Аидом?

— Конечно нет! — оскорбленным тоном ответил Дэррмо-Какер.

— А если бы имели, признались бы?

Дэррмо-Какер нахмурился и промолчал. Брэкстон вежливо кашлянул и продолжил:

— А это мистер Меттр из Федерации Бронте.

Меттр неуверенно заморгал, глядя на меня. Изменения, внесенные мною в «Джен Эйр», раскололи Федерацию. Я надеялась, что он из тех, кому больше понравился счастливый конец.

— А там дальше капитан Марат из Хроностражи, — продолжал Брэкстон.

Марат в этот момент собственного времени выглядел школьником лет двенадцати. Он с интересом смотрел на меня. Хроностража являлась подразделением ТИПА, занимавшимся аномальными возмущениями времени. Мой отец был, есть или будет хроностражем — в зависимости от точки зрения.

— Мы не встречались раньше? — спросила я.

— Пока нет, — весело ответил он и снова уткнулся в свой номер «Попойки».

— Итак! — Брэкстон хлопнул в ладоши. — Кажется, я представил всех. Не обращайте на нас внимания, Нонетот. Считайте, нас здесь нет.

— Значит, вы просто наблюдатели?

— Именно. Я…

Какой-то шум за сценой заставил его замолчать.

— Эти ублюдки! — вопил кто-то визгливо. — Если в понедельник они посмеют на мое время поставить повтор «Бонзо-вундерпса», я из них на суде все бабки выжму, до последнего пенни!

В сопровождении свиты помощников в студию ворвался высокий мужчина лет пятидесяти пяти с красивым точеным лицом и роскошной седой шевелюрой, весьма смахивавшей на полистироловый парик. Сшитый явно на заказ костюм сидел на нем безупречно, а пальцы были унизаны золотыми перстнями. Увидев нас, вошедший застыл на месте.

— А, — пренебрежительно процедил Эдриен Выпендрайзер. — ТИПы…

Его свита суетилась вокруг, бестолково демонстрируя рвение. Казалось, они ловят каждое слово и мановение руки босса, и я искренне порадовалась, что шоу-бизнес — не моя стезя.

— Мне не раз доводилось сталкиваться с вашими коллегами в прошлом, — объяснил Выпендрайзер и уселся на свой фирменный зеленый диван, видимо полагая его надежным убежищем. — Именно я окрестил вас «лохоТИПами» и употреблял это словечко всякий раз, когда ТИПА-Сеть постигал очередной оперативный облом… пардон, когда случалась ТИПА-нештатная ситуация, — так это у вас называется, верно?

Но Пшикс пропустил выпад Выпендрайзера мимо ушей и представил меня так, словно я была его единственной дочерью на выданье:

— Мистер Выпендрайзер, это мисс Четверг Нонетот, ТИПА-офицер.

Ведущий вскочил, подбежал ко мне и в своей энергичной манере преувеличенно долго тряс мою руку. Скользом и прочие сели. В пустой студии они казались маленькими-маленькими. Уходить они не собирались, да и Выпендрайзер на этом не настаивал. Я знала, что канал «ЖАБ-ньюс» принадлежит «Голиафу», и начала сомневаться: а что, если хозяин зеленого дивана в своих интервью не произносит ни слова без ведома корпорации?

— Привет, Четверг! — жизнерадостно воскликнул Выпендрайзер. — Добро пожаловать на мое понедельничное шоу! Оно второе по рейтингу лучших шоу-программ во всей Англии, потому что первое — мое шоу по средам!

Он заразительно рассмеялся, я нервно улыбнулась.

— Тогда сегодня у вас получится четверговое шоу, — попыталась я разрядить обстановку.

Повисла мертвая тишина.

— И часто вы намерены это вытворять? — тихо спросил меня Выпендрайзер.

— Что вытворять?

— Отпускать шуточки. Знаете ли… садитесь, дорогуша. Понимаете, обычно остроты во время шоу — моя привилегия, и хотя это очень здорово, что вы тоже умеете пошутить, но мне тогда придется платить кому-то за придумывание еще более остроумных реплик, а наш бюджет, как выражаются в «Голиафе», малая лепта вдовицы.