Республиканские коммандо: Тройной ноль - Карен Трэвисс

— Нет, они не «единицы», — маленькая рука цеплялась за свою жизнь. Он потянулся назад другой рукой и второй мальчик прижал ее к ноге, оказавшись рядом с ним. Это вызывало жалость. — И я могу их обучать.

— Неразумно, — сказал Орун Ва.

Каминоанин скользнул вперед. Они были так грациозны… но и мерзки до такой степени, какой Скирата просто не мог вынести.

А затем малыш у его ноги неожиданно выдернул бластер из сапога Скираты. Прежде чем тот успел среагировать, ребенок перебросил его тому, кто цеплялся за его руку и вроде бы был испуган.

Мальчик легко поймал оружие и, сжав рукоять двумя руками, навел в грудь Орун Ва.

— Файрфек, — выдохнул Джанго. — Убери его, парень.

Но ребенок не собирался отступать. Он стоял прямо перед Скиратой, совершенно спокойный, подняв бластер с идеальной точностью, положив пальцы так, что левая рука поддерживала правую… он был сосредоточен на цели. И смертельно серьезен.

Скирата почувствовал, как его челюсть отвисла на добрый сантиметр. Джанго застыл, затем тихо рассмеялся.

— Думаю, это подтверждает мое мнение, — сказал он; но его взгляд не отрывался от маленького убийцы.

Мальчик щелкнул предохранителем. Похоже проверял не включен ли он…

— Все в порядке, сынок, — сказал Скирата так мягко, как только мог. Его не волновал поджаренный каминоанин, но он опасался последствий для ребенка. И вдруг преисполнился абсолютной гордости за него — за всех них. — Тебе не стоит стрелять. Я не дам ему даже коснуться любого из вас. Просто отдай бластер.

Ребенок не шевельнулся; бластер не дрогнул. В таком возрасте нужно больше интересоваться игрушками, чем точным выстрелом.

Скирата медленно присел позади него, стараясь не спровоцировать стрельбу.

Но если мальчик повернулся к нему спиной… то он ему доверяет, не так ли?

— Давай… просто опусти его, мальчик. Теперь дай мне бластер, — он продолжал говорить так мягко и ровно, как мог; но на деле разрывался между подбадриванием и желанием сделать это же самостоятельно. — Ты в безопасности, я обещаю.

Мальчик помедлил, по-прежнему держа Орун Ва на прицеле.

— Да, сэр, — и опустил оружие к боку. Хороший мальчик. Скирата вытащил бластер из маленьких пальцев и поднял ребенка на руки. Он снизил голос до шепота:

— Отличная работа, кстати.

Каминоанин не проявил гнева — просто желтым морганием выразил бесстрастное разочарование.

— Если это не демонстрирует их нестабильность, то…

— Они идут со мной.

— Решать не вам.

— Да, решать мне, — вмешался Джанго. — И тут все в порядке. Кэл, уведи их, а я все улажу с Орун Ва.

Скирата, прихрамывая, направился к двери, убедившись, что находится между детьми и каминоанином. Он прошел половину пути по коридору, сопровождаемый странной свитой из юных «отклонившихся», когда мальчик, которого он нес, дернулся у него на руках.

— Я могу идти, сэр, — сказал он.

Отменная артикуляция, беглая речь — маленький солдат, куда старше своего возраста.

— Хорошо, сынок.

Скирата опустил его на пол, и дети собрались позади него, удивительно тихие и дисциплинированные. Они не показались ему опасными или с отклонениями… пока вы не считаете «отклонением» кражу оружия, проведение отвлекающего маневра и попытку пристрелить каминоанина. Скирата подобное ненормальным не считал.

Дети просто пытались выжить, как и должен поступать любой солдат.

И они выглядели на четыре-пять лет, хотя Орун Ва определенно сказал, что им два года. Скирате вдруг захотелось спросить — много ли времени они провели в этих жутких душных транспаристиловых чанах, в холодных и жестких цистернах, которые ничуть не походили на темный уют утробы. Наверное, это напоминало утопление. Могли ли они видеть, как плавают другие? Понимали ли они, что с ними происходит?

Скирата дошел до дверей своих комнат и пригласил их внутрь, стараясь не зацикливаться на этих мыслях.

Мальчики машинально выстроились у стены, сложив руки за спиной и ожидая; без приказов, самостоятельно.

"Я воспитал двух сыновей. Насколько сложно — приглядеть за шестерыми на пару дней?"

Скирата ждал, пока они среагируют, но они просто смотрели на него, будто ожидая приказов. А таковых у него не было.

Дождь хлестал по окну, что занимало всю стену. Полыхнула молния. Они вздрогнули.

Но по-прежнему молчали.

— Знаете что, — сказал смущенный Скирата, указывая на кушетку. — Садитесь там, а я вам принесу что-нибудь поесть. Хорошо?

Они помедлили, а потом сгрудились на кушетке, прижимаясь друг к другу. Они показались ему столь беззащитными, что пришлось исчезнуть на кухне, чтобы собраться с мыслями; Скирата уложил удж на тарелку и аккуратно нарезал его на шесть частей. Если так все и будет… все и будет годами…

Ты попал, приятель.

Ты взял деньги.

И вот таким для тебя будет мир в обозримом будущем… и, возможно, навсегда.

Дождь не останавливался. А он старался отсидеться у существ, которых возненавидел с первого взгляда, и для которых было обычно "преобразовывать единицы" — живых, говорящих, ходящих детей. Он вонзил пальцы в волосы и на мгновение поддался отчаянию, прикрыв глаза. Пока вдруг не понял, что кто-то на него смотрит.

— Сэр? — сказал мальчик. Отважный маленький стрелок. Может, он и был похож на братьев, но манеры делали его иным. Он привык сжимать один кулак и расслаблять вторую руку. — Можем ли мы воспользоваться уборной?

Скирата присел, и их лица оказались на одном уровне.

— Конечно, можете, — жалко прямо — они совсем не напоминали его собственных живых, шумных сыновей. — И я не «сэр». Я не офицер. Я сержант. Можешь называть меня сержантом, или, если хочешь, звать Кэлом. Как и все.

— Да… Кэл.

— Все вон там. Справишься сам?

— Да, Кэл.

— Знаю, имени у тебя нет, но думаю, тебе оно пригодится.

— Я "Ноль"-11. Эн-один-один.

— А как тебе понравится имя Ордо? Он был мандалорианским воином.

— А мы — мандалорианские воины?

— Сомневаешься? — парень был прирожденным бойцом. — Во всех смыслах слово.

— Мне нравится имя, — маленький Ордо пару секунд изучал белый пол, будто оценивая риск. — А что такое "мандалорианин"?

Почему-то это было больнее всего. Если дети не знают своей культуры и составляющих мандо, то у них нет ни цели, ни гордости, ни чего-либо, что связует их и удерживает их клан, когда дом — это не кусок земли. Если ты — кочевник, то народ странствует в твоем сердце. А без сердца мандо ты — ничто; даже души нет, и завоевание принесет лишь смерть.

Теперь Скирата знал, что ему надо делать. Надо не допустить, чтобы мальчики стали дар'манда, вечными мертвецами, людьми без души Мандалора.

— Думаю, я вас многому смогу научить, — это уже стало для него долгом. — Я — тоже мандалорианин. Мы солдаты, кочевники. Знаешь, что значат эти слова?

— Да.

— Умница. Так, идите и приведите себя в порядок, но через десять минут чтоб сидели на кушетке. Тогда придумаем каждому имя. Понял?

— Да, Кэл.

И вот так Кэл Скирата, наемник, убийца и скверный отец, провел штормовой вечер на Камино, одаряя кусками уджа шесть опасно умных маленьких мальчиков, способных обращаться с оружием и говорить по-взрослому, и рассказывая им о традициях воинов, их языке и культуре… и как этим нужно гордиться.

И пояснил, что в их языке нет слова "герой".

— Это просто значит не быть тем, что имеет обозначение — хут'уун [4].

В Галактике было огромное количество хут'ууне, и Скирата причислял к ним и каминоан.

Дети (уже привыкавшие к тому, что их зовут Ордо, А'ден, Ком'ор'рок, Прудии, Мереель и Джайнг [5]) сидели, и наслаждались новообретенным наследием и приторно-сладким пирогом, не отрывая глаз от Скираты; он же зачитывал списки мандалорианских слов и они повторяли их.

Он с трудом выдавал наиболее простые слова. Скирата не знал, как учить языку детей, которые уже бегло говорили на бейсике. Так что он просто называл все, что казалось полезным, и маленькие ЭРК-"Ноль" мрачно слушали, вздрагивая в унисон при каждой вспышке молнии. Через час Скирата понял, что просто вводит в замешательство испуганных и очень одиноких детей. Сейчас они на него лишь смотрели.

— Хорошо, теперь повторим, — Скирата был вымотан этим днем и пониманием того, что впереди неизвестно сколько таких же дней. Он потер переносицу, пытаясь сосредоточиться. — Можете сосчитать от одного до десяти?

Пруудии (Н-5) разлепил губы, сделав быстрый вдох, и все шестеро вдруг заговорили одновременно.

— Солус, тад, эйн, куир, райше'а, ресол, э'тад, ш'энн, ше'ку, та'райш.

Желудок Скираты сжался; он ошеломленно сел. Эти дети впитывали знания как губка.

"Я посчитал при них только раз. Только раз!"

Способность запоминать у них была идеальной и абсолютной. Он решил поосторожнее выбирать слова, которые будет им говорить.