Потери - Светлана Нилова

 В таких размышлениях я провела всю ночь, заснув только под утро. А утром меня ждала очередная новость. Вики объявила мне:

 - Сегодня Том отвезет тебя в новую школу, а завтра ты будешь ездить сама, на школьном автобусе.

 - Разве я не буду учиться в Астории?- сердце у меня упало.

 - Здесь, в Уоррентоне, прекрасная школа. Её окончил наш сын  Виктор и теперь он учится в колледже. Я знаю всех учителей и смогу контролировать твои занятия.

 У меня пересохло в горле. «Контролировать!» Меня никогда никто не контролировал. Папа и мама подписывали мои табели с отметками, приходили на родительские собрания, а в Уналашке и вовсе были в школьном совете. Но никогда меня не «контролировали».

 - У тебя были когда-нибудь проблемы с дисциплиной?

 Я отрицательно покачала головой и подумала, что теперь-то они у меня точно будут.

 - Вот список дел по дому, – продолжала Вики. – Там отмечено, в какие дни и что именно ты должна делать.

 Я взяла список. Вики продолжала говорить, поправляя нелепые завитки, из которых состояла её прическа:

 - Говорят, ты посещала художественную студию в Астории? Теперь ты сможешь заниматься в танцевальной студии, вместе со Cтейси. Будешь развита разносторонне.

 Тут из своей комнаты вынырнула Стейси с двумя аккуратными косичками и прижалась к костлявому боку Виктории.

 - Доброе утро, мамочка!

 Меня передернуло.

 - А теперь – завтракать. И не забудьте ваши школьные обеды!

 На завтрак были хрустящие хлопья, остро пахнущие каким-то фруктовым ароматизатором и стакан молока. Молоко я выпила.

 Школа показалась мне гадкой. Может быть от того, что я была голодна, может потому, что хотела учиться в Астории, со своими друзьями и любую иную школу воспринимала в штыки.

 На меня смотрели, как на неандертальца – в школе Уоррентона новички были большой редкостью. Меня представили во всем многообразии моих имен:

 - София Фланна Бертон-Харди..

 - Короче, очередной приемыш Харди,  раздался голос с последней парты и прозвище «Приемыш» прилипло ко мне намертво.

 Когда я проходила к указанному мне месту, долговязый бритый парень быстро вытянул ногу в проходе. Я не ожидала, запнулась и упала между рядами, рассыпав содержимое  сумки. Все загоготали, а учитель только постучал указкой о стол и сказал мне:

  - Садитесь на место, Бертон. Соберёте всё в перерыве.

 И в этой школе мне предстояло учиться ещё два года.

 Я вспомнила, что в моей прежней школе, в Астории, со мной учились ребята из Уоррентона и они не были такими, как эти. Их привозили родители или они приезжали сами, на машинах… Вот ключевое слово! А у меня нет машины. И учиться  теперь я буду среди этих «юмористов».

 На уроке биологии я была рассеянна, перепутала значение клетки и ядра и получила свою первую плохую отметку. Дальше череда их продолжилась. Я получила замечание на уроке английской литературы потому, что, слушая учителя, водила карандашом в своём блокноте и у меня выходили не буквы, а летящие птицы. На французском было откровенно скучно: я перевела весь текст минуты за три и дальше просто глядела в окно. Пробовала рисовать, но мне снова поставили замечание.

 Я возразила, что никому не мешаю, что я уже выполнила задание…

 Мне записали ещё одно замечание за пререкание с преподавателем.

 И это всё в первый день.

 В обед оказалось, что Вики положила мне с собой сэндвич с куском жареного мяса. Меня чуть не стошнило. Я уже хотела выбросить его, как вдруг перехватила взгляд толстой девочки.  Она сидела на скамейке и в руках у неё сиротливо маячила морковка.

 - Ты хочешь выкинуть? – спросила она. – Целый сэндвич?

 - Я не ем мяса, - оправдывалась я и вдруг догадалась. – Хочешь?

  Толстуха радостно закивала.

 - Обмен, - деловито предложила я. Время бескорыстия закончилось ещё в приюте.

 - Только я откусила, – заныла девочка.

 - Пойдет.

  Я совершила обмен и отойдя подальше, чтобы не чувствовать запах мяса, с удовольствием съела морковку. Организм бунтовал и требовал ещё еды, но больше ничего не было.

 Оказалось, что мясо в разных его проявлениях,  Виктория готовит каждый день, а рыбу вообще не покупает. Я питалась салатами, фасолью и молоком, пока Вики не стала поливать мои порции мясным соусом с кусками разваренной плоти. Меня тошнило. Я просила Вики не делать так, на что она сказала, что мясо есть в моём возрасте – обязательно, а вегетарианство – это просто болезнь, нарушение пищевого восприятия и меня надо лечить. «Лечение» заключалось в том, что теперь в обед я часами сидела над тарелкой с чем-то мясным, медитируя на прожилки и волокна. Салата я не получала и таким образом ела только два раза в день: утром  выпивала стакан молока, а в ленч – обменивалась пакетами с толстой девочкой. Её звали Дина и мне было ужасно стыдно, что я ем тунца в листьях салата, а она – картошку фри или гамбургер со свининой. Это было плохо для её здоровья. Но почти постоянное чувство голода притупляло мою совесть.

 В конце концов, Тому надоело моё постоянное сидение за обеденным столом, и он отвез меня к доктору.

  Доктор Келли оказалась тем самым психиатром, кто делал по мне заключение прежде, ещё в приюте. Она была немолодая, сдержанная и очень милая.

 - У тебя проблемы в приемной семье? – прямо спросила она.

 - Я не знаю. Наверное.

 - Твоя мачеха говорит, что у тебя проблемы с учебой и дисциплиной. Тебе трудно сосредоточиться? Голова не болит? Головокружения?

 - Головокружения у меня бывают только от голода, - зло сказала я.

 - Да, миссис Харди упоминала, что ты привередлива в еде…

 - Привередлива!?- возмутилась я.- Ведь невозможно есть,  что она готовит! Да по мне лучше водоросли и планктон, чем это гов…

 - Остановись, Софи! – быстро сказала доктор Келли.  – Не надо употреблять слова, за которые тебе потом будет стыдно.

 Мне и, правда, было неловко. Впервые я осуждала человека за его спиной.

 Доктор Келли покачала головой.

 - Я тебя понимаю, Софи, но боюсь, что твои претензии безосновательны.  Если ты скажешь это службе опеки – тебя вернут в приют, а там… Кто знает, какая семья возьмет тебя в следующий раз. Я видела много детей. - Доктор Келли вздохнула. - По сравнению с ними, ты живешь очень и очень хорошо. Харди добросовестно выполняют все предписания, а вот любить…  Любить они тебя не обязаны.

 Я тихонько заплакала. Доктор Келли попала в самую точку. Любви! Так просто: мне не хватает любви! Когда я жила с родителями, я не замечала её. Это было обыкновенно, словно дышать. Меня обнимали, целовали, выслушивали любые мои глупости и всегда смотрели с обожанием.

 "Бамбина" - "Деточка" - называл меня папа и я наслаждалась, словно котенок под лучами солнышка.

 "Солнышко моё" - говорила мамочка и я правда начинала светиться. От счастья.

 Счастье кончилось. Теперь я сидела в кресле у психолога и заливалась слезами.

 Доктор Келли помолчала, потом продолжила:

 - Тебе осталось всего три года. Может быть потерпишь своих опекунов? А  с едой мы что-нибудь придумаем…

 Доктор Келли придумала хорошо, но мне пришлось врать.

 Я сказала Виктории, что у меня аллергия на мясо, но я никому этого не говорила потому, что боялась, что никто меня из приюта не заберет. А доктор Келли уговорила сказать правду. И теперь я прошу прощения и у Тома и у Вики за то, что так себя вела…

  Вики поверила и даже растрогалась. Она сама составила мне диету. Мне пришлось два раза в день пить отвратительный протеиновый коктейль, но вообще я стала питаться сносно. Теперь даже в Макдональдсе, куда Том возил нас раз в месяц, мне покупали не гамбургер, а филе-о-фиш.

 Ещё одна проблема, с которой я столкнулась в приемной семье, это деньги. Вернее полное их отсутствие. Раньше я никогда не задумывалась, откуда они берутся и куда уходят. У нас с родителями всегда было всё, что необходимо. Теперь оказалось, что мне нужны деньги. Карманных денег мне не давали, а работать после школы Вики не разрешала. Правда, она предлагала ездить с ней и продавать Библию и «божественные журналы», но я сказала, что этой ересью не буду заниматься никогда в жизни.

 Безденежье томило и угнетало меня. Когда я жила с мамой и папой, мои мелкие нужды не подвергались никаким сомнениям. Родители лишь советовали, где лучше совершить покупку или приобрести более качественную вещь. Даже когда у нас вовсе не было денег – в этом не было ни печали, ни уныния.  Как погода: сегодня штиль, а завтра – быстрый попутный ветер.

 В семье Харди все решения выставлялись на семейный совет: будь то покупка новых кроссовок для Стейси, оплата очередного семестра для Виктора, покупка моторного масла для машины Тома или бумаги и красок для меня. Мы все по очереди должны были высказывать своё мнение, и потом Вики подводила итого. Часто полностью противоположный высказанному.