На всякий случай - Иоанна Хмелевская

Яночка вместе со стулом развернулась спиной к столу, лицом к брату и недовольно произнесла:

— Может, все-таки расскажешь толком? Я так и не поняла, при чем тут цирк.

— Ладно, сейчас все тебе выложу на блюдечке. Так вот, когда я шел из школы, полиция как раз схватила двух типов в машине. Я на всякий случай остановился, еще не знал, в чем дело. И правильно сделал, что остановился! Машина оказалась краденой. Отец страшно злился, а сын его успокаивал...

— Откуда ты знаешь, что краденая? — не поняла Яночка.

— Так я же остановился и стал слушать! И полицейский громко сказал — по рации сообщили, эта машина объявлена в розыск. Откуда она у вас? А сын в ответ — «Купили». Они — «У кого купили?» Тот — «У знакомого». А фамилии знакомого не знал, что это за знакомый? А сын на своем стоит: машину приобрел легально, уже несколько месяцев назад, давно на ней ездит. И бумаги показывал им, значит, этим глинам (»Глины» — широко распространенное в Польше название полицейских), вот, дескать, не украл, все бумаги на машину, вот мой паспорт. Говорил с полицейскими сын, отец только пыхтел от злости. Тогда те говорят — покажите акт купли-продажи, а тот в ответ — не вожу я его с собой, хотите, едем ко мне домой. И они поехали!

— А как они узнали, что краденая? — удивилась Яночка. — Неужели вор оставил прежние номера?

— Нет, номера сменил, по внешнему виду определили. И еще номер двигателя проверили. Владелец не утруждался, глины сами капот поднимали и номер разглядывали. Вор его менять не стал, то есть немного вроде перебил, но не совсем, прежний можно было рассмотреть. Глины и рассмотрели. «Вот же, — говорят, — номер прежний, краденая это машина!» — И ты все это слышал? — удивлялась сестра. — Тебя не прогнали?

— Не только я слышал. Отец так громко ругался с глинами, что кучка народу собралась. Правда, ругался так... культурно. Но громко! Вот я в ту кучку и затесался. А сын одно твердил: «Папочка, успокойся, папочка, не нервничай». А сам какой-то такой... как мешком по голове стукнули! Оглушенный малость.

— Любой на его месте выглядел бы таким, — заметила сестра. — Купил машину, а тут оказывается, что краденая. Сейчас, говорят, машины стоят громадные деньги. А какая марка?

— «Форд-фиеста».

— А дальше что?

— А дальше я не знаю, потому что все сели в этот «форд» — папочка с сыном и оба полицейских. И уехали читать акт купли-продажи.

— А как фамилия владельца «форда»? Павлик сконфузился.

— Не знаю. Или не слышал, или внимания не обратил. А зачем тебе?

Отвернувшись вместе со стулом опять к своему столу, девочка подперлась локтями и задумчиво поглядела в окно.

— На всякий случай, — ответила она после продолжительного молчания. — Получается, что этот облапошенный владелец «форда» знает того, кто знает вора. И пан Зайжал говорит...

Приняв сидячее положение, мальчик перебил:

— Это еще кто такой?

— Владелец украденного «гольфа». Так вот, пан Зайжал говорит, что глинам на это глубоко наплевать. Так прямо и сказал! Что полиция даже не пытается разыскивать похищенные машины. Глубоко наплевать, представляешь?

— С чего он взял? — возмутился Павлик и съехал с тахты на коврик, лежащий перед ней. Обернулся, стащил с тахты круглую красную подушку и подложил под спину, чтобы удобнее было сидеть.

— Он, то есть пан Зайжал, считает, что полиция просто не справляется, в последнее время их буквально засыпали заявлениями о похищенных машинах. Это с одной стороны. А с другой, пан Зайжал уверен, что полиция в сговоре с похитителями, что они, воры, дают полиции свой процент, и та закрывает глаза, как он выразился. Не все полицейские, конечно, но многие.

Павлик горячо возразил:

— Я знаю глин, они порядочные люди. Помнишь, как помогли нам вывести на чистую воду старую грымзу и раскрыть аферу с марками? Да и эти, сегодня, ведь сами обратили внимание на машину, никто их не заставлял, просто его машина одна из тех, что была украдена. Ну и разглядывать перебитый номер двигателя тоже стали по собственной инициативе. И вцепились в этого сына, говорю тебе, как репей в собачий хвост! И поехали проверять! Хотя вежливо разговаривали, аж противно было слушать. «Проше пана, не сочтите за труд, будьте любезны» и все прочее в этом духе. А ты говоришь!

Яночка оставила в покое окно и повернулась к брату.

— Дак ведь и я говорю, не все такие! Есть и честные. А говорил пан Зайжал. Ну, он на них зуб имеет, потому так и говорит. И у него основания есть. Ведь патрульная машина, с которой он встретился, уверяла, что не слышала никакого экстренного сообщения. А оно передается всем постам ГАИ. А тем — глубоко наплевать, пальцем не шевельнули, могли хотя бы броситься вдогонку за похитителем.

— Знаешь, в этой толпе я такого наслушался! — горячо заговорил мальчик. — Люди как-то очень близко приняли к сердцу то, что с этим владельцем «форда» произошло, все галдели, перебивая друг друга, каждый вспоминал случай угона, и оказывается, угонов этих сейчас — тьма тьмущая. А больше всего почему-то крадут «фольксвагены-гольфы», а потом вывозят их в Советский Союз.

— Нет уже Советского Союза.

— Названия нет, а сам же он никуда не делся! Не важно, как он теперь называется, а там все желают иметь «фольксваген-гольф». Вот воры и учитывают конъюнктуру. И еще говорили — крадут не только у нас, а по всей Западной Европе. Говорили — действует международная шайка!

— Очень хорошо! — сказала девочка.

— Что же здесь хорошего? — не понял брат.

— Хорошо, что все знают о существовании международной шайки, значит, полиция должна действовать. Действует?

Павлик задумался. Не так просто ответить на вопрос сестры. И в самом деле, из того, что им известно, трудно сделать вывод об энергичных и успешных розысках полицией похищенных машин; скорее, напротив, не очень энергичных и мало успешных. Впрочем, если и в самом деле в последнее время преступление приобрело глобальные масштабы... Тогда не мешало бы полиции помочь! Отбросив подушку, он сел прямо и так же прямо ответил на вопрос сестры:

— Ты права, не очень шустро наша полиция действует. Сама пойми, если крадут направо и налево, не разорваться же ей на части? И человек как-то привыкает, полицейский ведь тоже человек, правда? Как-то привыкает и уже не так реагирует. Знаешь, один малый в нашем классе рассказывал о таком случае... Ну точь-в-точь как с твоим этим самым Зайжалом.

И что же он рассказывал?

— Сирена выла, владелец на балкон выскочил, а там бандит в его машине сидит. Тот, сверху, кричит, а этот из машины так спокойненько отзывается: «И зачем такой шум поднимать? Нужен мне твой заср... значит, «полонез», я только вот радио прихвачу, успокойся!» И действительно, пока владелец вниз спускался, ворюга преспокойненько с радиоприемником смылся. Полиция приехала, и даже довольно скоро, но толку чуть...И какой вывод? — сурово спросила девочка. — Вывод один: полиции ни днем ни ночью нет покоя, на другие преступления времени не остается, только за похитителями машин гоняется, значит, надо побыстрее разделаться с шайкой, которая крадет машины. Пусть даже шайка очень большая. Ну сколько там может быть бандитов? Дивизия? Сколько человек в дивизии?

Павлик удивился, но ответил:

— Ну... приблизительно... зависит, какая дивизия... от трех до четырех с половиной тысяч. А зачем тебе дивизия?

— Мне она не нужна. Просто я подумала — не может быть этих ворюг целая дивизия. А раз меньше, можно всех переловить, полиции же будет легче. Почему они этого не делают?

Как же не делают? Делают, наверное.

Девочка возразила:

— Из того, что я услышала от тебя и что мне говорил пан Зайжал, следует, что дела у наших глин идут через пень колоду. Делай что хочешь, в лепешку разбейся, но разузнай фамилии тех самых отца и сына.

И, увидев, что брат уже раскрывает рот, чтобы спросить, зачем ей это, девочка поспешно добавила:

— Не задавай глупых вопросов! Я пока сама еще не знаю. На всякий случай...

— Послушайте, мои дорогие, — обратилась за ужином к своим детям пани Кристина, и их удивило, что обратилась как-то неуверенно, вроде бы сомневаясь, стоит ли продолжать. — Послушайте...

— Ну, слушаем! — заверил Павлик.

— Такое дело... — опять же неуверенно продолжала пани Кристина. — Такое дело... Звонила моя знакомая, пани Бася... Вы ведь знаете пани Басю?

— Знаем, конечно, — опять заверил мать Павлик. — Такая худая и вечно растрепанная.

— Знаем, конечно, — вторила брату Яночка. — Такая вся увешанная побрякушками, у которой уши от золотых сережек на полметра вытянулись.

— Да, та самая! — обрадовалась мама и спохватилась: — Как вы отзываетесь о взрослых!

— Главное, мы знаем, — деловито сказал сын. — И дальше что?

— Так вот, — продолжала мама, — пани Бася просила вашего разрешения пригласить Хабра. У нее есть сучка такой же породы, и она хочет их поженить... ну, вроде как выдать свою сучку замуж за нашего Хабра... — заикаясь продолжала мама. — Она надеется, что щенята умом пойдут в папу.