Россдар. Песнь первая - Граб Максимов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мы не богачи, чтобы позволить себе болеть! — рявкнул он. — Запомни это!
Алистер взял с дивана шапку и тяжелым шагом вышел из дома. На какую-то долю секунды Россдару показалось, что и Алистер решил их оставить и страшно перепугался, что он больше не придет.
— Хватит плакать! — воскликнул он малышу. — Что я могу сделать? Зачем ты полез к топору? Хватит плакать! Перестань! — разрыдался Россдар.
Присев рядом с ним, он потер покрасневшее ухо. Ему было не столько больно, сколько обидно и досадно от того, что Алистер разозлился. Но Боджи продолжал горестно звать маму.
Алистер вернулся к вечеру. Достаточно скоро, чтобы в ранку еще не успела попасть инфекция, и достаточно долго, чтобы Россдар успел успокоиться. Вместе с ним пришла Айока с сумкой-мешком через плечо. Алистер прошел к Боджи и, подняв, унес его на кухню. Посадив его на стол, он показал ей дрожащую детскую ручку. Прицокнув языком от сочувствия, она вытащила из сумки зеленый бутылек с коричневой крышкой и отвинтила ее.
— Можно было успеть пришить, — заметила Айока.
— У меня только Россдару на тулуп осталось, — хмуро ответил он. — И на еду я им должен оставить.
— Ясно, — понятливо кивнула она. — А ты сам-то к зиме готов?
— Я разберусь, — заверил ее Алистер.
— Промоем ему рану сначала, — Айока вздохнула и предупредила. — Заживет плохо.
— Главное, чтоб не помер, — решил он.
Россдар не хотел заглядывать на кухню и видел только суетившиеся тени в отсвете на полу. Боджи вновь разразился рыданиями, когда вода коснулась открытого места ранения. Айока вытащила из бутылька маленькую ложечку с искрящейся мазью болотного цвета. Густо покрыв отрезанный палец лечебным средством, она подула и смесь с шипением начала впитываться. Новый всплеск рыданий малыша сотряс стены хлипкого домика. Она забрала у Алистера братика и принялась укачивать.
— Что это? — спросил он, наблюдая за ней.
— Это смесь яда змеи, сок сердунчиков, что-то еще и, разумеется, волшебный наговор. Куда же без него. Магом быть очень выгодно. Купила у донг Люшиса, — ответила Айока, начиная ходить по кухне. — Он единственный честный лавочник в нашем Угольном квартале. Хоть и ворчливый до ужаса.
— Это да, — согласился Алистер и заметил. — Тебе идут распущенные волосы. И вообще ты очень красивая.
Боджи успокаивался. Не отреагировав на его слова, она посмотрела на заживающий палец. Мазь полностью впиталась, и новая кожа стремительно затягивала ранку. Наблюдать за волшебством было бесценно. Айока улыбнулась и погладила ребенка по голове, утирая с лица слезы. Капли еще искрились на его ресничках. Она ласково поцеловала малыша в лоб и передала обратно Алистеру.
— Спасибо большое, — сказал он. — И еще я хотел извиниться.
— За что? — застегнула сумку она, собираясь уходить.
— За то, что накричал на тебя тогда.
— Ну, это у тебя в крови, — безразлично пожала плечами Айока. — Поздно уже. Меня Микаэла дома ждет.
— Как твоя сестренка поживает?
— Отлично, — кивнула она. — Мика растет такой чудесной малышкой. Этой весной исполнилось два года.
— Наверное, красивая и добрая, вся в тебя.
— Али, — остановила его Айока. — Мое хорошее к вам отношение не значит, что ты можешь подкатывать ко мне. У тебя есть два малолетних брата, у меня малолетняя сестра. Нам есть, на ком сосредоточиться.
— Это потому, что я полукровка? Знаешь, я смогу разбогатеть, я буду богатым, я в этом уверен.
— Спокойной ночи, — отрезала она.
Когда она ушла, Алистер посмотрел на Боджи. Малыши быстро забывали боль. Тем более в таком нежном возрасте, как у него. Он уже болтал ножками в вязаных ботиночках и нечленораздельно гулил. Некоторое время Алистер смотрел на него, стараясь запомнить его детский невинный взгляд. Ведь дети так быстро растут, и когда он через год вернется, Боджи больше не будет таким очаровательным пупсиком.
— Надо закончить с дровами, — задумчиво вспомнил он.
Отпустив его на пол, Алистер вышел обратно в гостиную. Россдар сидел на ступеньках узкой лестницы на второй этаж и смотрел на него.
— Ты топор убрал?
— Убрал, — ответил он. — Что это значит, что мы полукровки?
— А, — усмехнулся старший брат и пояснил. — Ты же не в курсе. Мы как бы не совсем люди. Мы полукровки, презираемые обществом, — он начал расстегивать пуговицы на рубашке. — Я, конечно, не очень соблазнителен для девок, но для армии я в самый раз!
Алистер снял рубашку и повернулся к нему спиной. Его кожу покрывали кожистые чешуйчатые пластинки красновато-бурого цвета. Половина спины, плечи и руки до локтей закрывал естественный панцирь. Из плеч выходили острые костяные короткие шипы. Их изогнутая форма напоминала клыки. Он прошел мимо него на второй этаж. Порывшись среди вещей родителей, Алистер спустился к нему с небольшим поцарапанным зеркалом:
— А вот и ты. Приятного знакомства с отражением, — хмыкнул он.
Россдар посмотрел на себя. Здесь было темно, поэтому он прошел к огню на кухню. Его лоб покрывала такая же красно-бурая чешуя как и у Алистера, а по бокам выходили такие же костяные наросты, как у него. Он потрогал их, глядя в свои желтые глаза с вытянутым щелевидным зрачком. Действительно, у Алистера, Айоки и Боджи были другие глаза. Наклонив голову, маленький Россдар осознал, насколько сильно отличается от других.
Знакомство с Люшисом
Лавочник Люшис торговал на улице Северной через три дома от угла, на стыке Угольного и Зимнего кварталов. Вывеска лавки так и гласила: «У Люшиса». Здесь он продавал все, кроме продуктов. В основном сюда заходили за хорошим табаком. Ведь, как говорила Айока ранее, он был единственным честным торговцем и не размешивал табачные травы с другими, делая самокрутки. Кроме того, здесь продавались те или иные предметы одежды, магические механизмы и лечебные мази. Айока шила различные простые вещи: юбки, платки, вязала шарфы и шапки и отдавала ему на перепродажу. Сегодня она пришла сдать новый зеленый шарф. На потолке у входа висели различные часы с кукушкой, музыки ветра и птичьи кормушки. Чтобы пройти к прилавку, нужно было пройти через этот импровизированный занавес. Но это ее даже забавляло. Под глухие стуки трубочек и мелодичные звуки, она прошла к нему, поставив корзинку на прилавок.
— Добрый день, донг Люшис, — улыбнулась Айока.
Ссутулившийся старик корпел над самокруткой, заворачивая в папиросную бумагу табак. Она решила подождать, пока он закончит. Зрение
