Наделенные силой. Тайны индейских шаманов - Юрий Стукалин

— Индейский доктор (шаман) мало отличается от белого доктора. Он платит, чтобы получить знания, за которые позднее будут платить ему. Если он плохой доктор (шаман) и не может лечить, никто не обратится к нему.

Даже среди закоренелых скептиков находились люди, сообщавшие о странных излечениях шаманами тяжелобольных и раненых индейцев, от которых отказывались высокообразованные белокожие доктора. Во многих случаях шаманы весьма успешно лечили не только своих соплеменников, но и белых людей, а в ряде районов американского континента первые белые переселенцы зачастую полностью зависели от индейских шаманов вплоть до середины XIX века. Среди белого населения того времени большой популярностью пользовались так называемые индейские доктора — белые люди, получившие свои знания от краснокожих шаманов. Многие травы, использовавшиеся индейцами, сегодня входят в число лекарственных средств западной медицины, а некоторые болезни, лечение которых не поддавалось западной медицине, успешно лечились индейскими шаманами. Например, цингу, которую еще в XVII веке европейские доктора приписывали «влиянию дурного воздуха», краснокожие успешно лечили средствами животного и растительного происхождения, на поверку оказавшимися чрезвычайно богатыми витамином С.

К сожалению, многие шаманские знания были утеряны, когда в конце XIX века правительство США запретило индейцам практиковать свои религиозные церемонии, а многие исследователи отбрасывали подобную информацию как никчемный мусор. Примером может послужить Джеймс Муни[5], один из величайших этнологов США конца XIX — начала XX века, который в 1891 году провел исследование ряда лекарственных растений, используемых шаманами племени чероки. В качестве эталона медицинской мысли того времени он взял официальный справочник «Фармакопея Соединенных Штатов Америки». Согласно «Фармакопее», 5 растений использовались шаманами верно, 12 — были бесполезны и 3 — сомнительны. Муни писал: «Полученные результаты, без сомнения, удивят тех, кто считает, что индеец обязательно должен быть хорошим доктором и что шаман, с его теориями духов, колдунов и мстительных животных, знает о свойствах растений и лечении болезней больше, чем получивший образование ботаник или врач… Абсурдно полагать, что дикарь, умственное развитие которого сродни развитию ребенка, может достичь в какой-либо отрасли науки большего, чем цивилизованный человек — плод долгих лет интеллектуального роста». Одним из растений, признанных «Фармакопеей» и Джеймсом Муни бесполезными для лечения болезней, был… широко применяемый в современной медицине женьшень. В то время как шаманы чероков и многих других племен использовали его для лечения головных болей, колик, женских болезней и прочих недомоганий, в «Фармакопее» указывалось: «Незаурядные медицинские достоинства, приписываемые в прошлом женьшеню, существуют лишь в воображении китайцев. Женьшень не более чем успокоительное средство, и в нашей стране в качестве лекарства не используется». Комментарии здесь излишни.

Люди западной культуры, смеющиеся над амулетами и фетишами дикарей, сами до сих пор в не меньшей степени полагаются на иконы, крестики, мощи святых, носят маленькие мешочки, в которых держат отпечатанные на бумаге молитвы, и т. п. В 1700 году, когда борьба христиан за заблудшие души дикарей была в самом разгаре, иезуитский миссионер Жак Гравье сообщал, что обнаружил великолепное средство от лихорадки. Он обещал Богу в течение девяти дней читать молитвы в честь преподобного Франсуа Региса, мощи которого он имел, и результат превзошел все ожидания. «Небольшой кусочек шляпы отца Региса, — писал он, — переданный мне одним из его слуг, являет собой наиболее надежное средство из известных мне для лечения всех типов лихорадки». Любой историк может подтвердить, что подобных «научных» изысканий продвинутых представителей белой расы в прежние времена было множество. Да и сегодня люди западной культуры нередко прибегают к помощи церкви для решения проблем тела и духа, не говоря уже о разного рода магах и экстрасенсах, большая часть которых — обыкновенные мошенники, бессовестно наживающиеся на человеческом горе.

Если человек западной культуры проводит четкую грань между реальным и сверхъестественным, то для индейца такой грани не существует. У него оба мира настолько переплетены друг с другом, что один легко может переходить в другой, и силы невидимого мира могут влиять на людей мира видимого, что и составляет основу шаманских практик. Важно, однако, понимать, что шаманизм никогда не был отдельной религией того или иного племени, а являлся лишь неотъемлемой частью религиозных воззрений, которых придерживались представители этих народов. Во многих племенах (таких, как навахо, апачи[6] и оджибвеи) во время проведения ритуалов шаман излагал мифы о первотворении или деяниях легендарных героев и больной как бы сливался с мифологическими персонажами, получая от них силу, побеждающую болезнь сверхъестественным образом. Шаман мог пересказывать свой личный духовный опыт общения со сверхъестественным миром. Шаманские практики всегда представляли собой эзотерические знания, доступные лишь небольшому числу одаренных людей. Даже в случае с навахо и западными апачами, где силу можно было получить не через прямой контакт со сверхъестественными силами в трансовых состояниях, а обучившись определенным церемониям, человек для этого должен был обладать поистине феноменальной памятью.

Индеец с магической трубкой

Многие годы этнологи и религиоведы спорили относительно возможности применения термина «шаманизм» к тем или иным практикам, используемым различными народами Азии, Америки и Африки. Этот термин был образован в русском языке от тунгусского слова «шаман» и сначала использовался только в отношении сибирских практик, в которых важное внимание уделялось состоянию транса. В отличие от сибирского шаманизма многие обряды североамериканских индейцев не требовали впадения в транс и путешествия в мир духов, а ограничивались призывом духов во время проведения церемоний. Но практики американских индейцев охватывают не только весь спектр методов северных шаманов, но и имеют в своем арсенале другие, не свойственные им методики.

У многих народов Америки почти каждый человек имел духа-покровителя, охранявшего и предостерегавшего его мистическим образом, а в некоторых обществах считалось, что отсутствие покровительства духов делало человека практически беззащитным перед лицом опасностей реальных и сверхъестественных. Например, у племен Великих равнин каждый мужчина по меньшей мере один раз в жизни проходил через церемонию «поиска видений», сопряженную с длительным постом и самоистязанием, во время которой он молился, призывая сверхъестественных существ стать его духами-покровителями, а потому грань между шаманом и обычным человеком у этих народов была очень призрачной, а порой стиралась полностью. Но существовала своеобразная иерархия духов — помимо того что они могли наделить страждущего силами разного рода, одни из них были сильнее, другие — слабее. А потому не каждый, получивший помощь свыше, становился шаманом. Выводы американского исследователя Гая Купера позволяют сформулировать следующее определение индейского шамана: «Мы можем отличить шамана по наличию большего числа и/или силе его духов-покровителей… Обычно это была сущность духа и связанная с ним сила, что отличала шамана от других людей». В дальнейшем, несомненно, требовались подтверждение шаманом обладания мощной силой и его общественное признание. Индейскому шаману в отличие от сибирского не было нужды во время ритуалов путешествовать в мир духов. В большинстве практик с помощью песен, молитв и пожертвований он призывал духа-покровителя явиться к нему на помощь, и тот говорил ему о причинах болезни и способах ее лечения или решал другие задачи. По словам апачей, дух «работал через него (шамана)». При этом было очень важно, чтобы шаман правильно и последовательно выполнял соответствующие ритуалы, иначе он мог разозлить духа-покровителя, что в лучшем случае приводило к бесполезности действий шамана, а в худшем — к смерти больного или самого шамана.