Заповедник - Ярослава Артюшенко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Законник (как с душевнобольным): послушайте, вам, как приезжему, видимо, нужно объяснить некоторые простые вещи. Есть закон и есть плохие ребята, которые его нарушают, хотят установить хаос (или ввести? Как правильнее сказать, чтоб литературно?), смущают мирных граждан, которые хотят стабильности. Мешают работать законно избранным властям… Но знаете, что? Можно ругать порядок, можно. (С чувством) но плохой порядок всегда – всегда! – лучше хорошего хаоса! Это я вам не только как полицейский, – как многодетный отец скажу!
Писатель: Скажите, а вот если бы не служить… хм… и защищать – чем бы вы занимались? Чем-то очень мирным, наверное?
Законник (застенчиво): Вы, возможно, не поверите, но я всегда мечтал быть учителем!
Вторая дорожка:
«…конечно, я хочу доминировать! Чтобы все понимали сразу – пусть я не Шварценеггер, пусть у меня этот вечный долбаный насморк, чтоб ему – но в конечном итоге – все здесь решаю я! Но фишка в том, что доминировать мне приятнее на стороне действующего законодательства. Понимаете, где-то должно быть написано, черным по белому, что я – прав. И уж как я тогда бываю прав!..»
******
– Рад был познакомиться, – заверил Законник. Он привез Писателя в какую-то совсем непроглядную ночь, – Я вас здесь, у стройки высажу, не возражаете? Несколько котлованов – и вы в гостинице!
– Да пожалуйста, – сказал Писатель. Честно сказать, он был просто рад, что его вообще выпускают из этой машины и устремился на свободу, роняя на ходу диктофон.
– Какая интересная модель, – вдруг заинтересовался Законник, – Можно на секунду? Хм. Ну вот, так доверительно разговаривали, а вы, оказывается, все записывали.
Писатель не ожидал, что хилый Законник так хорошо умет метать вещи. Он даже подумал именно в таком порядке – сначала о том, как, оказывается, далеко – прямо в котлован! – такой хиляк может закинуть диктофон. А уже потом опомнился:
– Диктофон! – закричал Писатель страшным голосом, – Там же у меня все, все!
Машина Законника отчаливала невозмутимо, как будто и не такое слышала.
– И че там? Все, что нажито непосильным трудом? – спросил из-за плеча Проводник, опять появившись, как за ним водилось, из ниоткуда.
– Там кого только нет! Там Охотник, он сам мне вчера ночью, пока вы храпели, звонил Вы понимаете, кто такой Охотник?! С ним же вообще никто никогда не разговаривал, и только я…
И тут Проводник его удивил – молча полез вниз, цепляясь, как мартышка, за какие-то леса.
Интервью – 4, объект «Охотник»:
Писатель: Что у вас с голосом, простите?
Охотник: Вы хотите поговорить или будете цепляться к деталям?
Писатель: Просто мне показалось, что вы простужены… Здесь у вас ужасные погоды!
Охотник (нетерпеливо): Какой город, такие и погоды, что вы хотите. Мой голос
изменен, чтобы меня нельзя было по нему узнать.
Писатель: Как я не догадался. Ладно, спасибо, что вышли на меня. Обычно мне в этом городе приходится уговаривать всех, чтобы поговорили.
Охотник: У меня личный интерес – любопытно, что у вас получится. Вы ведь были неплохим писателем…
Писатель (с обидой): Был?
Охотник: Ну, до этой дурацкой пафосной саги о полицейских.
Писатель: Да блин!
Охотник: Что?
Писатель: Ничего, к делу. Вас называют охотником за головами. За кем вы здесь охотитесь?
Охотник: За кем угодно. У меня нет симпатий или антипатий. Я беспри… В общем, беспристрастность – мой девиз. В данный момент у меня крупный заказ от Диктатора – на Бунтаря.
Писатель: Ничего себе. Вы так откровенно об этом говорите. Не боитесь, что я… я ведь и у него интервью буду брать! Когда-нибудь!
Охотник (досадливо): Да бросьте. Разве вам кто-нибудь здесь скажет что-то, что другим не известно.
Писатель: Но в этом же и смысл интервью?
Охотник: Смысл интервью – чтобы тебе прямо сказали то, что все, кому надо, и так уже знают.
Писатель: …эээ, ну что ж! Я задаю этот вопрос всем: зачем вам ваше занятие? Только не говорите, что жизнь заставила! Вы ведь кажетесь умным человеком.
Проводник (после паузы): А вот возьму и откровенно скажу. Мне никогда не нравился чистый экстрим. Все эти горы, реки, парашюты. Ну что ты можешь доказать скале или там глубине? Что ты их круче? Нет уж, только человеку можно что-то доказать, только на человеке можно самоутвердиться как следует! Даже не знаю, что я могу к этому еще добавить…
Вторая дорожка:
Отсутствует
******
После того, как Проводник самоотверженно спас его технику, Писатель посчитал своим долгом к нему расположиться. Он вообще знал о себе, что может быстро поменять гнев на расположение, буквально по щелчку. Наверное, это был признак беспринципности, мягкотелости и еще какой-то такой нехорошей «– ости». Но с другой стороны – пускай Проводник тот еще тролль, но ведь это нормально, с его-то образом жизни: если человек долго работает хоть на атомной станции, хоть пилотом истребителя – на определенном этапе он перестанет трястись в рубке, начнет приносить туда кофе, газеты или вязание, будет сам с собой играть в шахматы в перерывах между пусками ядерных боеголовок – в общем, как-то скрашивать свое жуткое существование. И да – все-таки надо и с Проводником записать интервью, он, как-никак, тоже местный раритет.
– А вот скажите, Писатель! – раздался голос Проводника сквозь какую-то еду. Проводник не упускал случая пожевать, и всегда делал это шумно, с вызовом. Писатель понял, что сейчас все его человеколюбие и застрелится. Оно всегда так делало при Проводнике.
– Почему это умники вроде вас так любят критиковать непорядки, вместо свалить от них подальше? А некоторые – так даже и сами лезут, куда погорячее, нарываются?
– Потому что мы, «умники», как вы выражаетесь – больная совесть всякого непорядка! – отчеканил Писатель. Получилось пафосно, но правда часто бывает пафосной, разве нет?
– Подождите-подождите, то есть вы и нашей мусорной кучи совесть, что ли? – уточнил Проводник.
– Да, – твердо ответил Писатель, – и вашей, и любой другой мусорной кучи! Потому что если еще и мы свалим подальше – вообще некому будет говорить, что это безобразие!
Проводник радостно рассмеялся, обстреляв Писателя крошками.
– А вот и не угадали! Это потому, что убери кучу – и вам не на чем будет самоутверждаться! Что вы будете клеймить, на фоне чего вы будете молодцом? То есть, получается, куча – смысл вашего существования! Нету поблизости кучи – считай, и вас нету! А, как я завернул? Видите, мы люди маленькие, а тоже могём литературно!
«Урод!» – подумал Писатель, но вспомнил про котлован,
