Фаза ингибиторов - Аластер Престон Рейнольдс

Перехват невозможен.

С математикой не поспоришь. Судороги увели ракету слишком далеко от расчетной траектории. Если только пришелец вдруг любезно не сменит свой курс, ракета уже никак не может достичь цели.

– Отбой и самозащита, – приказал я ракете.

Мои слова предназначались исключительно для консоли, обладавшей достаточным искусственным интеллектом, чтобы понимать естественный язык. Ракете передавалась лишь короткая последовательность двоичного кода.

Ракета должна была израсходовать остатки топлива в попытке выхода на орбиту-отстойник, откуда ее смогут когда-нибудь забрать. Сколь ни сложна подобная задача, все равно это лучше, чем потерять боеголовку.

Теперь я знал, что нужно делать. О том, что это может потребоваться, я знал всегда, но загонял знание в самые дальние уголки разума, пока оставалась надежда, что нашей первой линии обороны вполне достаточно.

Однако, после того как отказала ракета, оставалось лишь прибегнуть к другому нашему способу остановить летящий на околосветовой скорости корабль. Метод этот нельзя было назвать столь же хирургическим, и он мог обойтись куда дороже Солнечному Долу… А самое главное, даже если бы получилось, я никогда бы об этом не узнал.

Но альтернативы у меня не было.

– Протокол два, – сказал я шаттлу. – Запрет на отбой.

Подтверждение?

– Кидония, – ответил я, воспользовавшись заранее заготовленным паролем.

Шаттл принял мои инструкции. Заработали его собственные маневровые двигатели, еще точнее коррелируя его курс с курсом пришельца. Ему предстояло последовать по той же траектории, что и ракете, проскользнув между лучами дюз. Это непросто даже для ракеты, не говоря уже об объемистом шаттле. Но даже если часть радиации из дюз пришельца просочится сквозь корпус, это уже не имеет значения.

Боеприпасов у меня не было, так что разрушительная мощь шаттла содержалась исключительно в его массе и скорости. Я надеялся, что этого хватит.

Я чувствовал себя намного спокойнее, чем можно было ожидать. Ни для сомнений, ни для нервного срыва уже не оставалось времени. Я передал все необходимое управление шаттлу, лишив себя возможности что-либо отменить. Я мог сражаться с приборами, умолять о пощаде, но все было бы тщетно.

Мне предстояло умереть.

Вместе с собой я обрекал на смерть неведомое число невинных душ, летящих на том корабле. Но при этом я спасал пять тысяч жителей Солнечного Дола, включая женщину, которую любил, и ее дочь, которую она допустила в мой мир. Я представил, как Николя и Викторина сидят за нашим столом. Николя сообщает печальную новость, а Викторина слушает, отважно храня самообладание в течение нескольких секунд, прежде чем до нее доходит вся правда. Я не был ее отцом и никогда не знал дочерней любви, но верил, что она будет мной гордиться.

Я собрался с духом и стал смотреть, как таймер отсчитывает секунды до нуля. Последовала яркая вспышка, и на какое-то дурацкое мгновение я решил, будто это и есть удар. Но белое свечение никуда не делось, оно просачивалось сквозь стены кабины и заслонки на иллюминаторах, пока наконец не исчезло.

Шаттл сильно тряхнуло.

Таймер миновал нулевую отметку и продолжил считать.

И все-таки я не умер. Но что-то все же случилось. Словно в тумане я увидел, что все системы корабля выключились. Новых толчков не последовало, но я чувствовал, что корабль рыскает, потеряв управление.

Я глубоко вздохнул, ошеломленный тем, что все еще существую. Я всерьез жалел, что искупление грехов, на которое я надеялся в миг смерти, более мне недоступно.

Постепенно мое зрение восстановилось; столь же постепенно восстанавливались функции шаттла. На консоли снова вспыхнули индикаторы. Имелись некоторые повреждения, но не столь серьезные, чтобы их можно было связать с какого-либо рода столкновением. Внешняя обшивка слегка пострадала, но явно не от удара.

Внезапно будто градом осыпало шаттл. Или будто кто-то колотил по нему кулаками. Мгновение спустя все прекратилось.

Я начал понимать.

Мне вовсе не обязательно было таранить пришельца. В последние несколько секунд перед столкновением его двигатели наконец не выдержали и разрушились, вызвав белую вспышку и лишив чувств мой шаттл, но не уничтожив его. Я проплыл сквозь расширяющееся облако обломков.

Шаттл явно пребывал в замешательстве. Ему поручили задачу, но этой задачи больше не существовало.

Отсутствует решение для протокола два.

Отсутствует решение для протокола два.

Отсутствует решение для протокола два.

Отменить запрет отбоя?

– Да, – выдавил я, с трудом переводя дыхание после того, как меня коснулась холодной лапой смерть. – Да, отменить запрет отбоя. Подтвердить отмену.

Запрет отбоя отменен. Жду приказаний.

«Приказаний». Сама мысль об этом казалась нелепой. Что я, собственно, мог приказать? Несколько минут назад я очистил разум от всего, кроме полного смирения с неминуемым концом. Теперь же мне предстояло нашарить оборванную нить моей собственной жизни, найти какую-то цель и двигаться дальше.

– Не знаю, – проговорил я. – Просто… стабилизируй положение. Следуй прежним курсом и… выясни, что, черт побери, произошло. И… отзови ракету, если ей еще хватит топлива.

Полчаса я продолжал дрейфовать мимо точки взрыва. Затем с консоли раздался мелодичный звон – негромкий и вежливый, будто кашель в театре.

Шаттл что-то обнаружил. Это были не данные от ракеты, не сообщение из Солнечного Дола или с одного из наблюдательных спутников-апостолов, а электромагнитный сигнал – повторяющиеся радиоимпульсы с интервалом, близким к одной секунде. Я поручил шаттлу собрать достаточное количество этих импульсов и подвергнуть тщательному анализу заключенное в них содержание. Содержания, впрочем, было крайне мало – всего лишь плавные взлеты и падения, за которыми следовала тишина, потом снова взлеты и падения.

Пока мы дрейфовали, шаттл сумел запеленговать источник импульсов. Он удалялся от точки, где взорвался пришелец, но в том же направлении, что и я, и почти с той же скоростью – разница составляла лишь несколько сотен километров в секунду. Если бы он двигался вместе с облаком обломков, его сейчас отделяли бы от меня десятки миллионов километров, но он находился меньше чем в двух миллионах километров у меня за кормой.

Нечто сумело пережить взрыв или было выброшено незадолго до него. И это нечто распространяло в точности тот самый сигнал, который Солнечный Дол уже тридцать лет изо всех сил старался не распространять: четкий, повторяющийся и недвусмысленный индикатор функционирующей человеческой технологии. Неизвестно, мог ли взрыв привлечь волков, но вряд ли они проигнорируют методичный сигнал бедствия.

Если только этот сигнал не смолкнет. И очень скоро.

Ракета вернулась, скользнув из темноты внутрь шаттла и вновь зафиксировавшись на салазках.

Поместив ее обратно в оружейный отсек, я начал перекачивать в ее бак топливо из запасов шаттла. На это требовалось время, но иных вариантов у меня не было. Пока