Актуальные проблемы современной мифопоэтики - Яна Погребная

7. Цивьян Т.В. О роли слова в тексте магического действия // Славянское и балканское языкознание. Структура малых фольклорных текстов. – М., 1993. С. 111–121.

Источники:

1. Дюмезиль Ж. Верховные боги индоевропейцев. – М., 1986.

2. Кесседи Ф.Х. От мифа к логосу. – М., 1972.

3. Лосев А.Ф. Знак. Символ. Миф. Труды по языкознанию. – М., 1982.

4. Пропп В. Я. Исторические корни волшебной сказки. – Л., 1986.

5. Топоров В.Н. О ритуале. Введение в проблематику // Архаический ритуал в фольклорных и раннелитературных памятниках. – М., 1988. С. 16–42.

6. Топоров В.Н. Первобытные представления о мире // Очерки истории естественно-научных знаний в древности. – М., 1982. С. 8–41.

7. Элиаде М. Космос и история. – М., 1987.

Концепция человека в неомифе. «Биография» эпического героя, теория происхождения сюжета Ю.М. Лотмана и теория индивидуации К.-Г. Юнга. Метатеза и/или отождествление культурного героя и трикстера

Космогонический и героический миф. Герой и тотем. Герой и род. Тенденция мифа к единогеройности. Мифологический герой как воплощение метаморфоз единого. Единогеройность мифа и концепция мифологического времени. Герой и история. Универсальные, обобщающие биографии героя в мифо-ритуальной школе (Дж. Кэмпбелл), в теории индивидуации через преодоление предшествующего архетипа у К.-Г. Юнга. Модель биографии у П. А. Гринцера и Е.М. Мелетинского. Концепция круговорота метаморфоз героя в аспекте происхождения сюжета (Ю.М. Лотман).

Ипостаси героя как источник приема двойничества в романе Нового времени. Пути и способы трансформации мифа в эпос. Многогеройность эпоса и распад циклической концепции времени. Линейное время эпоса и судьба героя. Концепция линейного времени и эпический сюжет. Категории конца и начала, как маркирующие линейность времени и этапы судьбы героев эпоса.

Культурный герой и трикстер: тенденции к метатезе или отождествлению в неомифе. Причины транспонирования творца и разрушителя. Концепция героя в неомифе.

Литература:

Основная:

1. Лотман Ю. Семиосфера. – С-Пб., 2000.

2. Элиаде М. Ритуалы и символы инициации. – http://swarog.ru

3. Элиаде М. Аспекты мифа. Пер. с фр. – М., 2000.

Дополнительная:

1..Кэмпбелл Дж. Герой с тысячью лицами. Миф. Архетип. Бессознательное. – К.: «София» Ltd., 1997

2. Лотман Ю.М. Смерть как проблема сюжета // Ю.М. Лотман и тартуско-московская школа. – М., 1994.

3. Пятигорский А. М. Мифологические размышления. Лекции по феноменологии мифа. – М., 1996.

4. Топоров В.Н. Эней – человек судьбы. К «средиземноморской» персонологии. Ч.1. – М., 1993.

5. Цивьян Т.В. Человек и его судьба – приговор в модели мира // Понятие судьбы в контексте разных культур. – М., 1994. С. 122–130.

6. Элиаде М. Мифы, сновидения, мистерии. Пер. с англ. – М., 1996.

7. Юнг К.-Г. О современных мифах. – М., 1994.

Источники:

1. Гринцер П.А. Эпос древнего мира // Типология и взаимосвязь литератур древнего мира. – М., 1971.С.134-206

2. Жирмунский В. М. Народный героический эпос. – М.;-Л., 1962.

3. Лотман Ю.М. Происхождение сюжета в типологическом освещении // Статьи по типологии культуры. – Тарту, 1973. С. 9–40.

4. Стеблин-Каменский М.И. Миф-фольклор-литература. – Л., 1978.

Конспекты лекций

Лекция 1

Мифопоэтика и неомифологизм. Неомифологизм как тип литературного творчества. Неомифологизм в системе идентифицирующих признаков

Активное употребление термина неомифологизм применительно к процессу ремифологизации, осуществляемому в XX веке, приходится на начало XX века и направлено на идентификацию мифологизма символистов (З.Г. Минц, В.Н. Топоров, А.В. Чепкасов, С.Д. Титаренко) и на рубеж XX–XXI веков и в свою очередь направлено на определение особенностей не только и не столько литературного направления, но и на осознание особенностей самого культурного процесса рубежа веков (М.Н. Эпштейн, М. Элиаде, С.И. Дмитриева). Стремление обозначить новым термином процесс ремифологизации конца XX – начала XXI столетия вызвано абсолютно закономерным желанием подчеркнуть новый статус, обретаемый мифом в литературном и общекультурном процессе, и в особенности отчетливо наметившейся коннотацией мифа и науки. В одном из наиболее значительных исследований по философии мифа, предпринятом на рубеже столетий А.Ф. Косаревым (А. Косарев «Философия мифа», М.,2000), подчеркивается, что и происхождение науки и ее дальнейшее развитие, связанное с необходимостью построения целостной модели мира апеллирует к мифологии. «Такой изоморфизм между моделями мифологическими и научными, – подчеркивает исследователь, – обусловлен тем, что мифология есть отражение и выражение одной триединой реальности, а наука – отражение и выражение одной из ее составляющих, а именно, физической реальности» (Косарев, 2000. С.283). Та же мысль утверждается М.Д. Ахундовым, указывающим, что «развитие современной науки дает интересные примеры диалектики заимствования и новаторства: современный ученый заимствует из древней мифологии такие концепции, структуры и модели… В результате подобного реконструктивного заимствования появляется новая оригинальная идея, которой не было ни в древней мифологии, ни в современной науке – эта идея является плодом их творческого синтеза. В этом процессе происходит консолидация интеллектуальных усилий людей всех стран и народов, как бы далеко они ни отстояли друг от друга в пространстве и во времени» (Ахундов, 1985. С.64). О взаимодействии в творчестве ученого строгого ratio и бессознательного intuito, восходящего к области мифологической архаики еще в 20-ые годы XX века писал А.Ф. Лосев: «Если брать реальную науку, т. е. науку, реально творимую живыми людьми в определенную историческую эпоху, то такая наука решительно всегда не только сопровождается мифологией, но и реально питается ею, почерпывая из нее свои исходные интуиции» (Лосев,1990.С.403). В монографии В.В. Налимова «Спонтанность сознания: Вероятностная теория смыслов и смысловая архитектоника личности» (М., 1989) вдвигается теория уровней сознания, причем, два последних имеют сверхличностный, космический уровень, соотносимый с мифологической космогонией и ритуальным выходом к моменту ее осуществления.

Не только процесс развития науки, сам исторический процесс XX века обнаружил действенность и актуальность мифологических моделей при создании политических мифов и стереотипов общественного поведения, причем, не в аспекте их обращенности к архаике, а именно в аспекте мифологизации их современных бытовых составляющих. М.Н. Эпштейн подчеркивал принципиальную разницу между мифопорождающей ситуацией в XX веке и в архаическую эпоху, поскольку новая мифология зарождается «в недрах общественного и технического прогресса» (Эпштейн, 1988. С.273) и мифологизирует события повседневной жизни: «Собрание в ЖЭКе; дежурство народной дружины; опускание избирательного бюллютеня… – все это элементы современной мистерии, по существу вполне ритуальные, потому что лишенные практического смысла и тем не менее необходимые обществу, чтобы сохранять контроль над индивидом, и необходимые индивиду, чтобы чувствовать себя вполне полноправным членом общества» (Эпштейн, 1988. С. 373–374). М. Элиаде к мифам современного мира относит коммунизм Маркса и нацизм, подчеркивая, что политические мифы продуцируют в первую очередь миф как «элемент цивилизации», воспринимаемый на микроуровне как «тип человеческого поведения», то есть сотворяют морфологию мифа по модели традиционных культур (Элиаде, 1996. С.27). Исследования в области политических и бытовых мифов, показывающие как возобновляется механизм порождения мифологического содержания применительно к новому явлению (например, анализ С.И. Дмитриевой рассказов о встрече с НЛО по жанровой аналогии с традиционной быличкой (Дмитриева, 2005. С. 133–159)), важны для осознания особенностей неомифологизма XX века уже в узком применении специфически к литературному процессу в том отношении, что именно они показывают: содержанием (явлением, объектом, типом поведения), подвергающимся мифологизации, может быть любое означаемое, означающееся через категории мифологического мышления. Именно эта специфичность порождения мифа в истории и культуре XX века ищет нового терминологического выражения, обращаясь к термину «неомифологизм».

Термин «неомифологизм» мало адаптирован современной наукой о литературе. В мифологических словарях (М.Н. Ботвинник, М.А. Коган, М.Б. Рабинович, Б.П. Стелецкий. Мифологический словарь. – Минск, 1989; Мифологический словарь. Гл. ред. Е.М. Мелетинский. – М., 1990; А.И. Немировский. Мифы и легенды Древнего востока. – М., 1994; Славянская мифология. Энциклопедический словарь. Под ред. В.Я. Петрухина, Г.А. Агапкиной, Л.Н. Виноградовой, С.М. Толстой. – М., 1995; Е.А. Грушко, Ю.М. Медведев. Словарь всемирной мифологии. – Нижний Новгород, 1997; Мифология. Энциклопедия. Гл. ред. Е.М. Мелетинский. – М., 2003;) данная дефиниция отсутствует. В наиболее авторитетных словарях представлены либо толкование категории «мифологизм» (ЛЭС, 1987), либо аналитическое соотношение мифа и литературы (Мифы народов мира, 1989). Хотя в «Литературном энциклопедическом словаре» (ЛЭС, 1987) дифференцируется категория мифологизма применительно к литературе XIX и XX веков, а также указаны те основные особенности, которые качественно отличают мифологизм XX века как от архаического первобытного мифа, так и от мифологизма, присущего литературе предшествующего столетия (ЛЭС, 1987.С.224). В классическом исследовании по поэтике мифа Е.М. Мелетинского анализ мифологизма в литературе XX века вынесен в особый раздел (Мелетинский, 1995.С.277–358).