Его пламенное сердце - Оливия Гейтс

— Вы считаете, что оказали на него слишком сильное давление, — тихо сказала Селена, — что привело к его смерти?

Он, покачав головой, тяжело вздохнул:

— Думаю, он сам загнал себя. Он хотел во что бы то ни стало помешать мне победить или на худой конец не оставить меня безнаказанным за эту победу.

— Вы все еще чувствуете себя в ответе за произошедшее, — заявила Селена.

Он не стал возражать.

— Я никогда не мог понять причину его вражды. Мы не были конкурентами, ведь работали в сферах, которые соприкасались друг с другом. Мы должны были стать союзниками.

— Именно так он однажды и сказал.

Это стало для Сарантоса новостью. Он разволновался, и его лицо еще больше помрачнело.

— Но он слишком предвзято относился ко мне и к моему происхождению, чтобы протянуть мне руку дружбы.

— Мой отец не был снобом, — ледяным тоном возразила Селена.

Он пожал плечами, не обращая внимания на ее возмущение.

— Он вряд ли бы назвал это снобизмом. Некоторые вещи сидят слишком глубоко в человеке, рожденном в Греции. Но откуда вам знать об этом. Вы ведь родились здесь, в Америке.

— Может, вы и правы. Я больше американка, чем гречанка. Но мой отец оставался греком. Я уверена в этом.

— Правда?

Этот вопрос окончательно вывел ее из себя. Она выпрямилась и всем своим видом постаралась показать ему, как он ее разозлил:

— Я была не только его дочерью. Но и его помощницей, а потом его бизнес-партнером.

Он удивленно воскликнул, и в его голосе слышалось что-то опасное и дикое. Но это удивление не отразилось на выражении его лица. Впервые за все это время он по-настоящему посмотрел на нее, как будто вдруг осознал, что он не один.

— В его рядах появился достойный боец. Мне пришлось потрудиться, чтобы выбраться из всех ловушек, которые вы расставили во время последнего тура наших так называемых переговоров.

Ее бросило в жар. Селена была уверена — они добьются от него того, что им было нужно. Его команда юристов, лучшие из лучших, оказалась в безвыходном положении. Но только не он сам.

— Вы все-таки нашли выход, — облизала пересохшие губы Селена, вспомнив, как огорчилась тогда. И как напряженно принялась выстраивать новые препятствия на его пути.

Он едва заметно улыбнулся, пытаясь растопить безжалостность своих властных губ:

— Это оказалось весьма непростым делом.

Она чуть не вздрогнула, встретив его жаркий, пронзительный взгляд, который всегда волновал ее, когда они встречались на поле боя. Ее возбуждала их дуэль, даже когда она велась дистанционно с помощью различных юридических уловок. Она выиграла примерно столько же боев, сколько и проиграла. Так было до последнего раза, когда она почувствовала, что он наконец вычислил ее тактику и теперь ей уже никогда не одержать над ним победу…

Вдруг Сарантос поставил свою чашку на стол и вплотную приблизился к ней. Когда он остановился, его ноги почти касались ее колен.

Она чуть не упала от его взгляда, жаркого от восхищения и такого вызывающего, который всецело был направлен на нее.

— Вы молодец. Лучшая из тех, кто пытался встать на моем пути. И вы дорого обошлись мне. Но в конечном итоге всегда выигрываю я. Я старше вас на десять лет и обладаю столетним опытом и хитростью. В отличие от вас я выучил закон с одной целью — научиться играть грязно, но выходить из игры чистым.

Селена насмешливо хмыкнула:

— И после этого вы не понимаете, почему мой отец относился к вам с неприязнью.

— Теперь понимаю. Но это не значит, что я принимаю это. Он мог бы использовать мои способности. Я мог дополнить его.

— Его взгляд на бизнес был диаметрально противоположен вашему.

— Поэтому мой неправильный и низкий?

— Вы стремитесь к успеху любой ценой.

— На этом строится бизнес.

— Вы привносите свой лозунг «бизнес есть бизнес» в сферы далекие от самого бизнеса. Мой отец так не поступал.

— Согласен.

После этой словесной перепалки повисла гнетущая тишина. Когда она стала совсем невыносимой, Селена решила затронуть другую сердечную рану:

— Я слышала о вашем брате.

Пять дней назад его младший брат погиб в автокатастрофе. Она не думала, что это возможно или даже приемлемо для нее, дочери его врага, сказать ему слова соболезнования, не говоря уже о том, чтобы прийти на похороны.

Аристидес присел рядом с ней на диван. Прикосновение его бедер обжигало даже через ткань брюк. Его глаза превратились в два сверкающих молниями урагана.

— Ты тоже собираешься сказать, что тебе жаль, что он ушел? — проскрежетал он.

Она покачала головой:

— Помимо простого человеческого сожаления по поводу смерти кого-то такого юного у меня нет личных причин для скорби. С вами дело обстоит по-другому. Вы знали моего отца. И я могу предложить вам только искренность, которую вы в свою очередь предложили мне, когда не стали притворяться, что сожалеете о моей утрате. Могу сказать только то, что я чувствую на самом деле. Я соболезную вашему горю.

Внезапно он обхватил ее за талию.

Она беззвучно ахнула, оказавшись прижатой к его мускулистому, словно сделанному из стали телу. Сарантос посмотрел ей в глаза, которые говорили о том, что он собирается делать, и требовали от нее подчиниться. Затем он жадно впился в ее губы.

Его поцелуй становился все глубже. Теряя остатки контроля, Селена отдалась удовольствию и возбуждению, которое загоралось в ней с новой силой.

Это было подобно прорыву шлюзов. Она тонула под напором его дикой страсти и его желания подчинить ее себе. Его руки с жадностью набросились на ее тело, не прекращая ласкать его, пока Селена не выгнулась и не прильнула к нему, умоляя о чем-то, не зная, что предложить, кроме полной и безоговорочной капитуляции.

Ее тело горело огнем. Дрожа как в лихорадке, Селена сжала руки Сарантоса, и он уступил ее мольбам. Аристидес высвободил ее блузку из-под брюк и расстегнул бюстгальтер, освобождая ее набухшие от желания груди. Селене казалось, что она умирает. Она тихо застонала:

— Пожалуйста…

Он внимательно посмотрел ей в глаза, которые говорили о том, что она готова отдать себя ему, готова отдать свое тело, чтобы он делал с ним все, что захочет…

Но как она могла? Это ведь Аристидес Сарантос. Враг ее семьи. Ее враг.

— Скажи «нет», — простонал Аристидес, опрокидывая ее на диван, впившись поцелуем в ее шею. — Скажи мне остановиться. Если ты не скажешь этого, я тебя растерзаю.

Ее потрясение от его угрозы тут же растаяло. Она была уверена в одном.

Она не скажет «нет». Она не вынесет, если он остановится.