На Лазурном берегу - Кристина Хегган

Карен на секунду задумалась и спросила:

– Как по-твоему, почему они спросили о Нейле?

– Да просто любопытство. Тебя это не должно волновать.

– А как ты думаешь, много ли журналисты знают о нем?

Серые глаза Джека задумчиво смотрели на дождь за окном.

– Похоже, не очень-то много, иначе вопросов тебе задали бы побольше. Я могу расспросить Лемэна – осторожненько, конечно. Сейчас важно помнить, что Нейл находится за несколько тысяч миль отсюда и не может причинить тебе ни малейшего вреда.

Раздался телефонный звонок, и Джек снял трубку. Карен наблюдала, как Джек, слушая, посмотрел на часы.

– Спасибо, Мишель. Я сейчас подойду. Нет, – добавил он, взглянув на Карен, и закатил глаза к потолку. – Мисс Ричардс спустится вниз только вечером. А перед ним поставьте двойное виски и постоянно ему поддакивайте, вот и все.

Джек положил трубку и сообщил, легко целуя Карен в лоб:

– Прибыл Сам. Я пойду выпью с ним и разведаю новости. А ты отдыхай. Я хочу, чтобы сегодня вечером ты всех затмила.

Сам, как его всегда называл Джек, владелец «Карнеги пикчерс» Стюарт Б. Вагнер, в прошлом удачливый продюсер на телевидении, десять лет назад взял в свои руки дышащую на ладан киностудию и превратил ее в золотое дно. Он вложил все до цента в постановку фильма «Твоя навеки» – черно-белой картины о Второй мировой войне, которую все в Голливуде считали обреченной на провал. Купив сценарий у полуголодного автора за семь тысяч долларов, Вагнер уговорил сниматься двух самых кассовых в прошлом голливудских звезд. Картина Вагнера собрала более пяти миллионов долларов в первые же недели показа и еще долго считалась самой кассовой и самой популярной, критики провозгласили его лучшей историей о любви и войне, появившейся на экране со времен ленты «Путь в вечность».

Три года назад Стюарт взял Карен под свое крыло, открыв ей премудрости этой работы и укрепив веру актрисы в себя. В «Карнеги пикчерс» она снялась дважды, и сразу после Каннского фестиваля ей предстояло работать в третьей картине. «Оскар» за лучшую женскую роль, который она получила два месяца назад за свой первый фильм «Райская бухта», был неожиданностью для Карен, но не для Стюарта.

Стюарт был строг, честолюбив и не допускал проникновения современной голливудской «морали» в свое святилище, требуя от звезд, с которыми работал, соответствующего поведения.

Как только за Джеком закрылась дверь, Карен разделась, накинула синий шелковый халат и, наливая воду в ванну, посмотрела на свое отражение в зеркале. Неужели все это ей не снится? Неужели она – та самая Карен Маерсон, которая всего несколько лет назад дрожала от счастья при одной только мысли, что сможет открыть свой маленький театрик на юге Нью-Джерси? И неужели она – та самая опустошенная женщина, потерявшая два года назад почти все?

Карен положила часы на туалетный столик и радостно отметила, что уже почти три часа. Через двадцать минут она сможет позвонить в Швейцарию… Мысль о дочери заставила ее улыбнуться. Милая, чудесная, сумасшедшая Элизабет! Даже находясь далеко, она была для матери постоянным источником счастья. Как бы ни была занята, актриса никогда не лишала себя удовольствия поболтать по телефону со своей смешливой и жизнерадостной двенадцатилетней девочкой.

Карен любила, чтобы вода была горячая и чтобы ее было много, – такого удовольствия женщина была лишена первые месяцы своего существования в Нью-Йорке, когда четыре года назад приехала туда одна с дочерью.

Через час, согрев себя двумя мартини, Джек Витадини вернулся в номер, бросил пиджак на стул и, просунув палец в виндзорский узел тщательно завязанного галстука, с облегчением освободил шею. Он не принадлежал к числу красивых мужчин. Но хотя много лет назад угрюмый взгляд и круглое лицо снискали ему прозвище Мопс, его популярность у девочек была беспрецедентной во всей истории мелроузской средней школы.

Но и позже, когда Джек уехал из родительского дома в Филадельфию, чтобы сделать карьеру в театре, этот удивительный феномен не угас. Женщин притягивали его сила, его честный принцип игры по правилам. С ним не требовалось притворяться, Джеку можно было рассказать обо всем и не бояться при этом, что тебя осудят. Итальянское происхождение давало о себе знать: Витадини свято верил в любовь и брак, в преданность семье и друзьям.

Он украдкой бросил взгляд на широченную кровать – может, еще удастся вздремнуть до начала церемонии. У Карен есть прекрасные правила: спать, если устала, и пить, только если мучит жажда. За последний год Джек не соблюдал ни того, ни другого и уже начал чувствовать результаты излишеств и перегрузок.

Ему было сорок восемь; его жизнь определялась расписанием, презирающим всякое представление о времени, и была наполнена встречами с избалованными актерами и директорами студий, которые почти никогда не знали точно, чего хотят. Это, конечно, не декорации двигать, чем он занимался шесть лет назад, когда Карен Маерсон пришла с предложением, перевернувшим всю его жизнь.

– Я хочу открыть театр в Хэддонфилде, – объявила она за кофе во время перерыва в театре имени Эдвина Маркхама в Филадельфии. – И мне нужен первоклассный художественный руководитель. Не буду врать тебе, Джек. Предприятие рискованное, и нам придется работать по-черному, но если за дело возьмемся мы с тобой, то я не сомневаюсь, что у нас все получится. – И одарила его ослепительной, самоуверенной улыбкой, растопившей все сомнения.

И вот! Он присутствует на одном из самых крупных кинофестивалей года вместе с суперзвездой, которой помог пуститься в плавание за успехом и славой. В этом году он пытался уклониться от поездки на фестиваль, но Карен убедила друга, что его присутствие совершенно необходимо. Зная, как плохо она себя чувствует на публике, особенно под натиском репортеров, Джек согласился побыть здесь вместе с Карен первые дни – пока актриса не пообвыкнет и не станет чувствовать себя спокойнее. После некоторой перетасовки своего рабочего расписания он оставил клиентов на двоюродного брата и сотрудника Джо Манетти, поцеловал на прощание жену Ширли и прилетел в Канн.

Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда Джек ставил дорожный будильник на шесть часов. Кому опять потребовалась нянька?

– Привет, старина!

Джек почувствовал, как по спине пробежал холодок.

– О Господи…

– Что, теперь так принято приветствовать старых приятелей? – Голос на другом конце провода был по-пьяному добродушен. – И потом я – совсем не Господь. – Собеседник говорил медленно и старательно, заплетающимся языком. – Я Нейл. – И он рассмеялся, довольный собой.